Неточные совпадения
Еще
военный все-таки кажет из себя, а как наденет фрачишку — ну точно муха
с подрезанными крыльями.
Аммос Федорович (строит всех полукружием).Ради бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку! Бог
с ним: и во дворец ездит, и государственный совет распекает! Стройтесь на
военную ногу, непременно на
военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите
с этой стороны, а вы, Петр Иванович, станьте вот тут.
Помещик наш Шалашников
Через тропы звериные
С полком своим —
военный был —
К нам доступиться пробовал,
Да лыжи повернул!
Вошед в
военную службу, познакомился я
с молодым графом, которого имени я и вспомнить не хочу.
Будучи в
военном чине, он не обращал внимания на форму, а о дисциплине отзывался даже
с горечью.
Нивеляторство, упрощенное до определенной дачи черного хлеба, — вот сущность этой кантонистской [Кантони́сты — сыновья солдат,
с детства зачисляемые на
военную службу.] фантазии…
Заперся Бородавкин в избе и начал держать сам
с собою
военный совет.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять обратился к генералу,
с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут
военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности
военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
— Что ж, там нужны люди, — сказал он, смеясь глазами. И они заговорили о последней
военной новости, и оба друг перед другом скрыли свое недоумение о том,
с кем назавтра ожидается сражение, когда Турки, по последнему известию, разбиты на всех пунктах. И так, оба не высказав своего мнения, они разошлись.
Очень прямо державшийся
военный с веселыми, всегда смеющимися глазами был петербуржец Гагин. Туровцын познакомил их.
Всё это вместе произвело на Катавасова неприятное впечатление, и, когда добровольцы вышли на станцию выпить, Катавасов хотел в разговоре
с кем-нибудь поверить свое невыгодное впечатление. Один проезжающий старичок в
военном пальто всё время прислушивался к разговору Катавасова
с добровольцами. Оставшись
с ним один-на-один, Катавасов обратился к нему.
― Левин, сюда! ― крикнул несколько дальше добродушный голос. Это был Туровцын. Он сидел
с молодым
военным, и подле них были два перевернутые стула. Левин
с радостью подошел к ним. Он и всегда любил добродушного кутилу Туровцына, ―
с ним соединялось воспоминание объяснения
с Кити, ― но нынче, после всех напряженно умных разговоров, добродушный вид Туровцына был ему особенно приятен.
Он знал, что такое
военный человек, и, по виду и разговору этих господ, по ухарству,
с которым они прикладывались к фляжке дорогой, он считал их за плохих
военных.
— Благородный молодой человек! — сказал он,
с слезами на глазах. — Я все слышал. Экой мерзавец! неблагодарный!.. Принимай их после этого в порядочный дом! Слава Богу, у меня нет дочерей! Но вас наградит та, для которой вы рискуете жизнью. Будьте уверены в моей скромности до поры до времени, — продолжал он. — Я сам был молод и служил в
военной службе: знаю, что в эти дела не должно вмешиваться. Прощайте.
На старшую дочь Александру Степановну он не мог во всем положиться, да и был прав, потому что Александра Степановна скоро убежала
с штабс-ротмистром, бог весть какого кавалерийского полка, и обвенчалась
с ним где-то наскоро в деревенской церкви, зная, что отец не любит офицеров по странному предубеждению, будто бы все
военные картежники и мотишки.
Деревня показалась ему довольно велика; два леса, березовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева; посреди виднелся деревянный дом
с мезонином, красной крышей и темно-серыми или, лучше, дикими стенами, — дом вроде тех, как у нас строят для
военных поселений и немецких колонистов.
Чиновники были отставлены от должности; дома гражданской архитектуры поступили в казну и обращены были на разные богоугодные заведения и школы для кантонистов, [Кантонисты — солдатские сыновья,
с самого рождения определенные в
военное ведомство.] все распушено было в пух, и Чичиков более других.
Господин необыкновенно приличной наружности соскочил на крыльцо
с быстротой и ловкостью почти
военного человека.
В таком случае, когда нет возможности произвести дело гражданским образом, когда горят шкафы
с <бумагами> и, наконец, излишеством лживых посторонних показаний и ложными доносами стараются затемнить и без того довольно темное дело, — я полагаю
военный суд единственным средством и желаю знать мнение ваше.
Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к собору, к присутственным местам, к губернатору, он отправился взглянуть на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу,
с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в
военной ливрее,
с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы
с тем, чтобы хорошо припомнить положение места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка на лестнице трактирным слугою.
Чичиков схватился со стула
с ловкостью почти
военного человека, подлетел к хозяйке
с мягким выраженьем в улыбке деликатного штатского человека, коромыслом подставил ей руку и повел ее парадно через две комнаты в столовую, сохраняя во все время приятное наклоненье головы несколько набок. Служитель снял крышку
с суповой чашки; все со стульями придвинулись ближе к столу, и началось хлебанье супа.
Чудная, однако же, вещь: на другой день, когда подали Чичикову лошадей и вскочил он в коляску
с легкостью почти
военного человека, одетый в новый фрак, белый галстук и жилет, и покатился свидетельствовать почтение генералу, Тентетников пришел в такое волненье духа, какого давно не испытывал.
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иней в день морозный,
И сани, и зарею поздной
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
По старине торжествовали
В их доме эти вечера:
Служанки со всего двора
Про барышень своих гадали
И им сулили каждый год
Мужьев
военных и поход.
И ныне музу я впервые
На светский раут привожу;
На прелести ее степные
С ревнивой робостью гляжу.
Сквозь тесный ряд аристократов,
Военных франтов, дипломатов
И гордых дам она скользит;
Вот села тихо и глядит,
Любуясь шумной теснотою,
Мельканьем платьев и речей,
Явленьем медленным гостей
Перед хозяйкой молодою,
И темной рамою мужчин
Вкруг дам, как около картин.
Это был человек лет семидесяти, высокого роста, в
военном мундире
с большими эполетами, из-под воротника которого виден был большой белый крест, и
с спокойным открытым выражением лица. Свобода и простота его движений поразили меня. Несмотря на то, что только на затылке его оставался полукруг жидких волос и что положение верхней губы ясно доказывало недостаток зубов, лицо его было еще замечательной красоты.
Она тоже разобрала барские сундуки и
с величайшей отчетливостью, по описи, передала их приказчице; потом достала два шелковые платья, старинную шаль, подаренные ей когда-то бабушкой, дедушкин
военный мундир, шитый золотом, тоже отданный в ее полную собственность.
— О, спасибо вам, волы! — кричали запорожцы, — служили всё походную службу, а теперь и
военную сослужили! — И ударили
с новыми силами на неприятеля.
Не о корысти и
военном прибытке теперь думали они, не о том, кому посчастливится набрать червонцев, дорогого оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они — как орлы, севшие на вершинах обрывистых, высоких гор,
с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими судами, огражденное по сторонам чуть видными тонкими поморьями,
с прибрежными, как мошки, городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами.
Были там еще корабли-пираты,
с черным флагом и страшной, размахивающей ножами командой; корабли-призраки, сияющие мертвенным светом синего озарения;
военные корабли
с солдатами, пушками и музыкой; корабли научных экспедиций, высматривающие вулканы, растения и животных; корабли
с мрачной тайной и бунтами; корабли открытий и корабли приключений.
К полудню на горизонте показался дымок
военного крейсера, крейсер изменил курс и
с расстояния полумили поднял сигнал — «Лечь в дрейф!»
Мне бы в
военной служить-с, право-с.
Мнение мое было принято чиновниками
с явною неблагосклонностию. Они видели в нем опрометчивость и дерзость молодого человека. Поднялся ропот, и я услышал явственно слово «молокосос», произнесенное кем-то вполголоса. Генерал обратился ко мне и сказал
с улыбкою: «Господин прапорщик! Первые голоса на
военных советах подаются обыкновенно в пользу движений наступательных; это законный порядок. Теперь станем продолжать собирание голосов. Г-н коллежский советник! скажите нам ваше мнение!»
На другой день, возвращаясь от обедни, она увидела Ивана Игнатьича, который вытаскивал из пушки тряпички, камушки, щепки, бабки и сор всякого рода, запиханный в нее ребятишками. «Что бы значили эти
военные приготовления? — думала комендантша, — уж не ждут ли нападения от киргизцев? Но неужто Иван Кузмич стал бы от меня таить такие пустяки?» Она кликнула Ивана Игнатьича,
с твердым намерением выведать от него тайну, которая мучила ее дамское любопытство.
Да-с, так сказать, речист, а больно не хитер;
Но будь
военный, будь он статский,
Кто так чувствителен, и весел, и остер,
Как Александр Андреич Чацкий!
Не для того, чтоб вас смутить;
Давно прошло, не воротить,
А помнится…
О нет-с, не потому;
Сам по себе, по нраву, по уму.
Платон Михайлыч мой единственный, бесценный!
Теперь в отставке, был
военный;
И утверждают все, кто только прежде знал,
Что
с храбростью его,
с талантом,
Когда бы службу продолжал,
Конечно, был бы он московским комендантом.
Народу было пропасть, и в кавалерах не было недостатка; штатские более теснились вдоль стен, но
военные танцевали усердно, особенно один из них, который прожил недель шесть в Париже, где он выучился разным залихватским восклицаньям вроде: «Zut», «Ah fichtrrre», «Pst, pst, mon bibi» [«Зют», «Черт возьми», «Пст, пст, моя крошка» (фр.).] и т.п. Он произносил их в совершенстве,
с настоящим парижским шиком,и в то же время говорил «si j’aurais» вместо «si j’avais», [Неправильное употребление условного наклонения вместо прошедшего: «если б я имел» (фр.).] «absolument» [Безусловно (фр.).] в смысле: «непременно», словом, выражался на том великорусско-французском наречии, над которым так смеются французы, когда они не имеют нужды уверять нашу братью, что мы говорим на их языке, как ангелы, «comme des anges».
Базаров высунулся из тарантаса, а Аркадий вытянул голову из-за спины своего товарища и увидал на крылечке господского домика высокого, худощавого человека
с взъерошенными волосами и тонким орлиным носом, одетого в старый
военный сюртук нараспашку. Он стоял, растопырив ноги, курил длинную трубку и щурился от солнца.
Но его не слушали. Человек в сюртуке, похожий на
военного,
с холеным мягким лицом,
с густыми светлыми усами, приятным баритоном, но странно и как бы нарочно заикаясь, упрекал Ногайцева...
Заходило солнце, снег на памятнике царя сверкал рубинами, быстро шли гимназистки и гимназисты
с коньками в руках; проехали сани, запряженные парой серых лошадей; лошади были покрыты голубой сеткой, в санях сидел большой
военный человек, два полицейских скакали за ним, черные кони блестели, точно начищенные ваксой.
— Доктор Макаров, — сердито сказал ему странно знакомым голосом щеголевато одетый человек, весь в черном, бритый,
с подстриженными усами,
с лицом
военного. — Макаров, — повторил он более мягко и усмехнулся.
Самгин швырнул на стол странную книжку, торопливо оделся, вышел на улицу и, шагая по панелям, как-то особенно жестким, вскоре отметил сходство Берлина
с Петербургом, усмотрев его в обилии
военных, затем нашел, что в Берлине офицера еще более напыщенны, чем в Петербурге, и вспомнил, что это уже многократно отмечалось.
Указав на отсутствие согласованности дорожного строительства
с целями
военной обороны, он осторожно поговорил о деятельности министерства финансов.
За большим столом
военные и штатские люди, мужчины и женщины, стоя,
с бокалами в руках, запели «Боже, царя храни» отчаянно громко и оглушая друг друга, должно быть, не слыша, что поют неверно, фальшиво. Неистовое пение оборвалось на словах «сильной державы» — кто-то пронзительно закричал...
Через час Самгин шагал рядом
с ним по панели, а среди улицы за гробом шла Алина под руку
с Макаровым; за ними — усатый человек, похожий на
военного в отставке, небритый, точно в плюшевой маске на сизых щеках,
с толстой палкой в руке, очень потертый; рядом
с ним шагал, сунув руки в карманы рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь в каких-то театрально кудрявых лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы под ноги себе.
Седой
военный ловко подбросил Дуняшу на ступеньки вагона, и вместе
с этим он как бы толкнул вагон, — провожатые хлопали ладонями, Дуняша бросала им цветы.
Но ехать домой он не думал и не поехал, а всю весну, до экзаменов, прожил, аккуратно посещая университет, усердно занимаясь дома. Изредка, по субботам, заходил к Прейсу, но там было скучно, хотя явились новые люди: какой-то студент института гражданских инженеров, длинный,
с деревянным лицом, драгун, офицер Сумского полка, очень франтоватый, но все-таки похожий на молодого купчика, который оделся
военным скуки ради. Там все считали; Тагильский лениво подавал цифры...
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый,
с большой тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от дыма табака. Он похож был на
военного в чине не ниже полковника.
— Ничего подобного я не предлагал! — обиженно воскликнул офицер. — Я понимаю,
с кем говорю. Что за мысль! Что такое шпион? При каждом посольстве есть
военный агент, вы его назовете шпионом? Поэму Мицкевича «Конрад Валленрод» — читали? — торопливо говорил он. — Я вам не предлагаю платной службы; я говорю о вашем сотрудничестве добровольном, идейном.
Ему, видимо, не хотелось спуститься в павильон Воронцова, он, отвернув лицо в сторону и улыбаясь смущенно, говорил что-то
военному министру, одетому в штатское и
с палочкой в руке.
Около полудня в конце улицы раздался тревожный свисток, и, как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий автомобиль, в нем сидел толстый человек
с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных
военных, третий — рядом
с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал, что толстому господину Пуанкаре следовало бы приехать на год раньше — на юбилей Романовых.