Неточные совпадения
Молодой хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным
вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел и к совершенному безмолвию принудил,
с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле.
Кирила Петрович
с великим удовольствием стал рассказывать подвиг своего француза, ибо имел счастливую способность тщеславиться всем, что только ни окружало его. Гости со
вниманием слушали повесть о Мишиной смерти и
с изумлением посматривали на Дефоржа, который, не подозревая, что разговор шел о его храбрости, спокойно сидел на своем месте и делал нравственные замечания резвому своему воспитаннику.
Сад, впрочем, был хотя довольно
велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники
с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал моей сестре, как человек бывалый, о разных чудесах, мною виденных; она слушала
с любопытством, устремив на меня полные напряженного
внимания свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
Жажда «дерзнуть» так
велика, что заставляет
с новым
вниманием перечитать инкриминированный литературный вклад, и именно
с целью хоть
с грехом пополам напечатать его.
Все эти приготовления и тщательность,
с которою они исполнялись, свидетельствовали о
великом внимании протопопицы ко всем привычкам мужа.
Смута, произведенная этою речью, была так
велика, что никто даже не обратил
внимания, как «столетний старец» вышел на середину залы и прослезился. Всех поразила мысль: вот человек, который
с лишком тридцать шесть лет благополучно служил по инспекторской части и в какие-нибудь шесть месяцев погиб, оставив ее! Пользуясь этим смятением, одна маститая особа сказала речь, хотя и не была записана в числе ораторов. Потрясая волосами, особа произнесла...
Он служил
с честию в Семилетнюю войну и обратил на себя
внимание Фридриха
Великого.
Туда Аксинья подавала им есть и пить, там они спали, невидимые никому, кроме меня и кухарки, по-собачьи преданной Ромасю, почти молившейся на него. По ночам Изот и Панков отвозили этих гостей в лодке на мимо идущий пароход или на пристань в Лобышки. Я смотрел
с горы, как на черной — или посеребренной луною — реке мелькает чечевица лодки, летает над нею огонек фонаря, привлекая
внимание капитана парохода, — смотрел и чувствовал себя участником
великого, тайного дела.
Начальство училища
с этого же дня обратило на Брянчанинова особенное
внимание. Характер и способности юноши были изучены и определены в точности, и в первый же раз после этого, когда
великий князь спросил...
Прибыл Николай Фермор в Варшаву в свое время, по расчислению поверстного расстояния, и «как офицер, рекомендованный
великим князем
с наилучшей стороны», был принят
с особливым
вниманием.
Кто раньше подымал этот крик, тот и привлекал к себе общее благодарное
внимание; кто прибавлял тут же полезные советы, как избавиться прибрежных мелей и подводных камней, — на того смотрели
с благоговением, а кто наставлял плавателей, как им воспользоваться всем, что найдут на предполагаемом берегу, тот мгновенно приобретал себе титло гения и
великого человека.
«О, вы еще не знаете его, — восклицает Манилов, — у него чрезвычайно много остроумия: чуть заметит какую-нибудь букашку, козявку, сейчас побежит за ней следом и тотчас обратит
внимание…» «Я его прочу по дипломатической части», — заключает литературный Манилов, любуясь
великими способностями русского человека и не замечая, что
с ним еще надо беспрестанно делать то же, что произвел лакей
с Фемистоклюсом Маниловым в то самое мгновение, как отец спрашивал мальчика, — хочет ли он быть посланником?
С первых страниц и
с «Космосом» пошла у ней та же история машинального бегания глазами по строчкам, но несколько раз переломив свою рассеянность, она стала внимательней вдумываться в смысл читаемых страниц и мало-помалу
великий интерес
великой книги охватил ее ум и приковал к себе все ее
внимание.
Особой оригинальности или философской ясности суждения автора «Изложения православной веры» не имеют, сравнительно
с учениями св. Дионисия Ареопагита и Максима Исповедника, однако высокий вероучительный авторитет этого произведения заставляет
с особенным
вниманием относиться к его идеям, в частности и по вопросу об «апофатическом» богословии. Приведенные суждения даже текстуально близки к соответственным местам из сочинений Ареопагита, святых Максима, Василия
Великого и др.
—
Великий боже! он провалился в люк! — воскликнула Бодростина и в сопровождении подбежавших к ней мужа и гостей кинулась к прорезу, через который увидала внизу освещенную тем же красным освещением какую-то фантастическую кучу, из которой выбивался Сумасшедший Бедуин, и, не обращая ни малейшего
внимания на зов его сверху, вышел в двери смежной комнаты нижнего этажа. Он все это сделал очень быстро и
с какою-то борьбой, меж тем как на ярко освещенном лице его сверкали резкие огненные линии.
Он пришел в восхищение, когда князь Лимбург, поверяя ему планы мнимой наследницы русского престола, уверял его, что как скоро она наденет на голову корону деда своего Петра
Великого, то немедленно приступит к политике прусского короля, перед которым благоговеет, что она теперь же, посредством сношений
с Пугачевым, постарается способствовать расширению владений Фридриха II на востоке, для чего отклонит вмешательство Австрии турецкими делами, а
внимание России — войной
с шведским королем, который таким образом будет помогать и ей, и Пугачеву.
Но никто не обратил
внимания на ее слова и не поддержал на этот раз Маню; все считали, что напоминание о котлетах в эту торжественную минуту было совсем некстати. Всех нас охватило новое чувство, вряд ли даже вполне доступное нашему пониманию, но зато вполне понятное каждому истинно русскому человеку, — чувство глубокого восторга от осветившей нашу душу встречи
с обожаемым нами, бессознательно еще, может быть,
великим Отцом
великого народа.
«В новом качестве
великого магистра, — говорилось далее в этом манифесте, — которое мы восприняли на себя по желанию добронамеренных членов его, обращая
внимание на все те средства, кои восстановление блистательного состояния сего ордена и возвращение собственности его, неправильно отторгнутой и вящще обеспечить могут и, желая,
с одной стороны, явить перед целым светом новый довод нашего уважения и привязанности к столь древнему и почтительному учреждению,
с другой же — чтобы и наши верноподданые, благородное дворянство российское, коих предков и самих их верность к престолу монаршему, храбрость и заслуги доказывают целость державы, расширение пределов империи и низложение многих и сильных супостатов отечества не в одном веке в действо произведенное — участвовали в почестях, преимуществах и отличиях, сему ордену принадлежащих, и тем был бы открыт для них новый способ к поощрению честолюбия на распространение подвигов их отечеству полезных и нам угодных, нашею властию установляем новое заведение ордена святого Иоанна Иерусалимского в пользу благородного дворянства империи Всероссийской».
По приезде в Москву он лихорадочно начал искать себе союзников. Уже
с некоторых пор остановила на себе его
внимание молодая
великая княгиня, старавшаяся в первой борьбе
с ним воздавать ему по мере сил, око за око и зуб за зуб.
В редкие же появления свои перед «светлые царские очи» он был принимаем грозным владыкою милостиво,
с заслуженным почетом и
вниманием. Было ли это со стороны Иоанна должною данью заслугам старого князя — славного военачальника, или князь Василий был этим обязан своему брату, князю Никите, сумевшему, не поступивши в опричину, быть в
великой милости у царя за свой веселый нрав, тактичность ловкого царедворца и постоянное добровольное присутствие при его особе в слободе и в столице, — неизвестно.