Неточные совпадения
Нивеляторство, упрощенное до определенной дачи черного хлеба, — вот сущность этой кантонистской [Кантони́сты —
сыновья солдат, с детства зачисляемые на
военную службу.] фантазии…
Случись же под такую минуту, как будто нарочно в подтверждение его мнения о
военных, что
сын его проигрался в карты; он послал ему от души свое отцовское проклятие и никогда уже не интересовался знать, существует ли он на свете или нет.
Чиновники были отставлены от должности; дома гражданской архитектуры поступили в казну и обращены были на разные богоугодные заведения и школы для кантонистов, [Кантонисты — солдатские
сыновья, с самого рождения определенные в
военное ведомство.] все распушено было в пух, и Чичиков более других.
Люблю,
военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует
сына в царский дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева к морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.
В качестве генеральского
сына Николай Петрович — хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки — должен был, подобно брату Павлу, поступить в
военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался «хроменьким».
— Домовладелец здешний,
сын советника губернского правления, уважаемого человека. Семью отправил на Волгу, дом выгодно сдал
военному ведомству. Из войны жив не вылезет — порок сердца нажил.
Сын генерала делал такую же карьеру, как и отец, и после
военной академии служил в разведочном бюро и очень гордился теми занятиями, которые были там поручены ему. Занятия его состояли в заведывании шпионами.
Сели и уселись, и много шептались между собою, все больше хозяйкин
сын со статским, а
военный говорил мало.
После первого акта вошел в ложу хозяйкин
сын, и с ним двое приятелей, — один статский, сухощавый и очень изящный, другой
военный, полный и попроще.
В тот же вечер призвал он
сына в свой кабинет, закурил трубку и, немного помолчав, сказал: «Что же ты, Алеша, давно про
военную службу не поговариваешь?
Таковы были сношения между сими двумя владельцами, как
сын Берестова приехал к нему в деревню. Он был воспитан в *** университете и намеревался вступить в
военную службу, но отец на то не соглашался. К статской службе молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и молодой Алексей стал жить покамест барином, отпустив усы на всякий случай.
…Такие слезы текли по моим щекам, когда герой Чичероваккио в Колизее, освещенном последними лучами заходящего солнца, отдавал восставшему и вооружившемуся народу римскому отрока-сына за несколько месяцев перед тем, как они оба пали, расстрелянные без суда
военными палачами венчанного мальчишки!
Сидящий
военный был А. А. Пушкин —
сын поэта. Второй, толстый, с седеющими баками, был губернатор В. С. Перфильев, женатый на дочери Толстого, «Американца».
Относительно этого человека было известно, что он одно время был юридическим владельцем и фактическим распорядителем огромного имения, принадлежавшего графам В. Старый граф смертельно заболел, когда его
сын, служивший в гвардии в Царстве Польском был за что-то предан
военному суду.
Оба мои дяди и приятель их, адъютант Волков, получили охоту дразнить меня: сначала
военной службой, говоря, что вышел указ, по которому велено брать в солдаты старшего
сына у всех дворян.
Это были: старушка Мертваго и двое ее
сыновей — Дмитрий Борисович и Степан Борисович Мертваго, Чичаговы, Княжевичи, у которых двое
сыновей были почти одних лет со мною, Воецкая, которую я особенно любил за то, что ее звали так же как и мою мать, Софьей Николавной, и сестрица ее, девушка Пекарская; из
военных всех чаще бывали у нас генерал Мансуров с женою и двумя дочерьми, генерал граф Ланжерон и полковник Л. Н. Энгельгардт; полковой же адъютант Волков и другой офицер Христофович, которые были дружны с моими дядями, бывали у нас каждый день; доктор Авенариус — также: это был давнишний друг нашего дома.
— Не то что
военным, а штатским — в том же чине, — объяснил полковник. Говоря это, он хотел несколько поверить
сына.
— А вот что такое
военная служба!.. — воскликнул Александр Иванович, продолжая ходить и подходя по временам к водке и выпивая по четверть рюмки. — Я-с был девятнадцати лет от роду, титулярный советник, чиновник министерства иностранных дел, но когда в двенадцатом году моей матери объявили, что я поступил солдатом в полк, она встала и перекрестилась: «Благодарю тебя, боже, — сказала она, — я узнаю в нем
сына моего!»
У Александры Григорьевны был всего один
сын, Сережа, мальчик лет четырнадцати, паж [Паж — воспитанник Пажеского корпуса, особо привилегированного
военного учебного заведения, учрежденного в 1802 году.].
В остальную часть дня Александра Григорьевна,
сын ее, старик Захаревский и Захаревский старший сели играть в вист. Полковник стал разговаривать с младшим Захаревским; несмотря на то, что
сына не хотел отдать в
военную, он, однако, кадетов очень любил.
— Кантонист — солдатский
сын, со дня рождения числившийся за
военным ведомством и обучавшийся в низшей
военной школе.] другой из черкесов, третий из раскольников, четвертый православный мужичок, семью, детей милых оставил на родине, пятый жид, шестой цыган, седьмой неизвестно кто, и все-то они должны ужиться вместе во что бы ни стало, согласиться друг с другом, есть из одной чашки, спать на одних нарах.
И потому все те, которые выделывают, продают, употребляют оружие, содействуют всяким
военным приготовлениям, этим самым вооружаются против мирного господства
сына божьего на земле.
Несмотря на горькие слезы и постоянное сокрушение Арины Васильевны, Степан Михайлович, как только
сыну минуло шестнадцать лет, определил его в
военную службу, в которой он служил года три, и по протекции Михайла Максимовича Куролесова находился почти год бессменным ординарцем при Суворове; но Суворов уехал из Оренбургского края, и какой-то немец-генерал (кажется, Трейблут) без всякой вины жестоко отколотил палками молодого человека, несмотря на его древнее дворянство.
Дедушка жаловался кому-то, и еще до выхода из лазарета
сын его, немедленно подавший просьбу об отставке, был уволен из
военной службы для определения к статским делам с чином четырнадцатого класса.
У меня, почтеннейший, сын-с; мальчик добрый, со способностями, хочу его в
военную школу приготовить.
Что было общего между ним,
сыном мелкого чиновника, и этими
военными петербургскими аристократами?
Сын его и вдовы, Валериан Владимирович, по протекции попав в Пажеский корпус, обратил на себя внимание начальства — не столько успехами в науках… сколько фронтовой выправкой, хорошими манерами и благонравием (хотя подвергался всему, чему неизбежно подвергались все бывшие воспитанники казенных
военных заведений), — и вышел в гвардию.
И действительно, как только последствия манимаски осуществились, так он тотчас же выхлопотал бабеньке пенсион в три тысячи ассигнационных рублей"из калмыцкого капитала", а
сына, назвав, в честь
военных поселений, Поселенцевым, зачислил в кантонисты и потом, на одре смерти, выпросил, чтоб его, по достижении законных лет, определили в фельдъегерский корпус.
Сделал он это в тех целях, «чтобы, говорит, командирова новорожденного
сына как должно по
военному артикулу поздравить».
В Отечественную войну единственный его
сын, окончив курс учения, не совладел с своим патриотическим чувством и стал проситься в
военную службу.
Ирина. Он у нас ученый. Должно быть, будет профессором. Папа был
военным, а его
сын избрал себе ученую карьеру.
Колокольчик звенел всё громче и громче… вот близко, топот, крик ямщика, шум колес… кибитка въехала в ворота… вся дворня столпилась… это он… в
военном мундире… выскочил, — и кинулся на шею матери… отец стоял поодаль и плакал… это был их единственный
сын!
— Ну, брат, — заметил отец, — перспектива незавидная. Я надеялся, что из него выйдет
военный ученый, а он попросту сказать — куропаточник. Ступай, коли охота берет; будешь от меня получать 300 руб. в год, и отпускаю тебе в услужение
сына Васинькиной кормилицы Юдашку, а при производстве пришлю верховую лошадь.
Считая, вероятно, для
сына, предназначаемого в
военную службу, мое товарищество полезным, хотя бы в видах практики в русском языке, полковник сперва упросил Крюммера отпускать меня в гостиницу в дни, когда сам приезжал и брал к себе
сына, а затем, узнавши, что изо всей школы на время двухмесячных каникул я один останусь в ней по отдаленности моих родителей, он упросил Крюммера отпустить меня к ним вместе с
сыном.
— Это написал мне подлый дурачок, тоже мальчишка, только студент. Я очень люблю — студенты, они — как
военные офицеры, а он за мной ухаживает. Это он про отца так! Отец у него важный, седая борода, с крестом на груди и гуляет с собакой. Ой, я очень не люблю, когда старик с собакой, — разве нет никого больше? А
сын — ругает его: вор! И вот — написал даже!
Славный майор Фаддей Громилов, который знал людей не хуже «
Военного устава», и воеводский товарищ Прямодушии, которого длинный орлиный нос был неоспоримым знаком наблюдательного духа, часто говаривали капитану Радушину: «
Сын твой родился в сорочке: что взглянешь, то полюбишь его!» Это доказывает, между прочим, что старики наши, не зная Лафатера, имели уже понятие о физиогномике и считали дарование нравиться людям за великое благополучие (горе человеку, который не умеет ценить его!)…
Вы хвалите
военную службу, — шпилька:
сыновья дамы служат по штатской; хвалите штатскую службу, — дама раздражается:
сыновей ее обошли чином.
Должно учредить
военную академию для обучения
сыновей всех
военных и гражданских чиновников. Отдельно от нее должна быть устроена академия гражданская. Дети будут приниматься в академию девяти лет.
Он с умилением перекрестил
сына, всхлипнул и крепко его поцеловал. Украдкою подошла Любовь Алексеевна, села рядом на скамейку.
Военный спросил...
Это был тип бедного русского дворянского
сына, выбравшего
военную карьеру, как одну возможную при своем образовании, и ставящего выше всего в мире свое офицерское звание, — тип простодушный и милый, несмотря на смешные неотъемлемые принадлежности: кисет, халат, гитару и щеточку для усов, с которыми мы привыкли воображать его.
Он был
сын полковника, учился в кадетском корпусе, потом поступил в
военное училище, но кончать не захотел, а пошел отслуживать казенный кошт солдатом, не пожелал пользоваться никакими льготами, жил и служил как простой рядовой.
А вот
сын окольничего, князь Юрий княж Никитич Заборовский, уже бритый, сидит обер-штеркригс-комиссаром в кригс-комиссариатской конторе
военной коллегии…
Пришел однажды в Москве к Толстому
сын известного сектанта-крестьянина Сютаева.
Сын этот отказался от несения
военной службы и только что отбыл наказание в шлиссельбургском дисциплинарном батальоне. После беседы молодой Сютаев собрался уходить, а было уже поздно. Толстой стал оставлять его ночевать. Тот жмется и отказывается.
Чемодановке, которая тогда принадлежала
сыну знаменитого
военного историка Михайловского-Данилевского, Леониду, а этот дворянин имел обыкновение приглашать к себе проезжающих, угощал их и играл с ними в карты.
Как бы то ни было, но
сын его Александр не был записан в
военную службу, а между тем в нем мало-помалу обнаружилась сильнейшая склонность к
военной специальности, и занятия его приняли соответствующее склонности направление.
За последние дни Василий Иванович редко виделся со своим
сыном, уже надевшим солдатский мундир и совершенно отдавшимся
военной службе, предмету его давних мечтаний. Старик Суворов проводил время среди своих старых сослуживцев и знакомых. Им нередко сетовал он на упрямство
сына, губящего добровольно себя и свое здоровье под гнетом солдатской лямки.
Суворов был, как мы знаем, всегда и в одинаковой степени глубоко верующим человеком и исполнительным
сыном церкви, но под старость сделался еще строже в обрядовой стороне и вообще во внешнем благопочитании, особенно в селе Кончанском. Видя для себя закрытой практическую
военную деятельность, он решился уединиться в монастырь и отдаться Богу.
— А говорил я действительно вашему супругу, что грех большой на душе его будет, если он воспрепятствует
сыну своему следовать его внутреннему призванью, быть
военным. Что лишит он этим верного слуги своего отечества, что, по-моему, ваш Саша предназначен для высокого удела великого полководца, который в будущем покроет неувядаемыми лаврами как себя и свою фамилию, так и Россию. Я говорил с ним и вынес убеждение, что он не только не хочет, но по натуре своей не может ничем быть иным, как солдатом.
Вечером приехал отец. Он был очень миловидный и совсем еще не старый — не более лет пятидесяти двух или трех. Манера держаться у него была
военная, и он был в отставном
военном сюртуке, со шпорами, но без усов. Мы его никогда ранее не видали и потому не заметили, как он вошел в комнату
сына, а узнали его уже тогда, когда он оттуда вышел.
Герасим Сергеевич, отказавшись от мысли отдать
сына в
военное учебное заведение и предоставив право выбора воспитательного для него учреждения Фанни Михайловне, отнесся безучастно к новому проекту своей матери относительно поступления его в Катковский лицей.