Неточные совпадения
Василий Иванович Суворов был вообще хороший, с образованием, ретивый, исполнительный служака, недурной администратор, особенно по части хозяйственной, но из ряда современников не выступал и никакими
военными качествами не отличался. С
сыном он имел очень мало общего; главною точкою соприкосновения их характера была бережливость, даже скупость, но и то совершенно различного свойства.
Сам Василий Иванович был
военным человеком только по званию и мундиру, не имел к настоящей
военной службе никакого призвания, а потому и
сына своего предназначал к гражданской деятельности. Хотя
военная карьера была в то время наиболее почтенная, но решение отца оправдывалось тем, что
сын казался созданным вовсе не для нее: был мал ростом, тощ, хил, дурно сложен и некрасив. К тому же для кандидатства на
военное поприще было уже много упущено времени.
Как бы то ни было, но
сын его Александр не был записан в
военную службу, а между тем в нем мало-помалу обнаружилась сильнейшая склонность к
военной специальности, и занятия его приняли соответствующее склонности направление.
Василий Иванович и Авдотья Федосьевна полагали и надеялись, что когда их
сын подрастет, то страсть его к
военной службе исчезнет, но с летами наклонность эта проявлялась все явственнее.
Отца его, Василия Ивановича, все это, вместо того чтобы радовать, сильно огорчало. Мы уже знаем, что он и его жена были против
военной карьеры их
сына.
Взгляды матери понятны.
Военная служба сопряжена с опасностями войны, и подставлять лоб единственного
сына под пулю врага удел женщин-героинь, считавшихся единицами, имена которых на вечные времена записаны на скрижалях всемирной истории.
Военная служба того времени, особенно в гвардии, требовала значительных расходов и вознаграждалась, и то не всегда, только впоследствии. Пущенные же по гражданской части молодые люди, почти мальчики, тотчас же получали некоторое, хотя незначительное, содержание, пользовались доходами и переставали быть на полном отцовском иждивении. Такая перспектива для себя самого и подраставшего
сына более улыбалась Василию Ивановичу. Потому-то он и не записал своего
сына при самом рождении в
военную службу.
— А говорил я действительно вашему супругу, что грех большой на душе его будет, если он воспрепятствует
сыну своему следовать его внутреннему призванью, быть
военным. Что лишит он этим верного слуги своего отечества, что, по-моему, ваш Саша предназначен для высокого удела великого полководца, который в будущем покроет неувядаемыми лаврами как себя и свою фамилию, так и Россию. Я говорил с ним и вынес убеждение, что он не только не хочет, но по натуре своей не может ничем быть иным, как солдатом.
За последние дни Василий Иванович редко виделся со своим
сыном, уже надевшим солдатский мундир и совершенно отдавшимся
военной службе, предмету его давних мечтаний. Старик Суворов проводил время среди своих старых сослуживцев и знакомых. Им нередко сетовал он на упрямство
сына, губящего добровольно себя и свое здоровье под гнетом солдатской лямки.
Василий Иванович знал эту возможность облегчить себе «солдатскую лямку», а потому, несмотря на свою скупость, высылал
сыну сравнительно много денег, в надежде, что тот прибегнет к этому способу облегчения
военной службы.
Александр Васильевич, впрочем, прослужив даже несколько лет в
военной службе, все остался прежним «дикарем» в обществе. Сослуживцы и приятели отца вращались к тому же в то время в придворных сферах, которых боялся молодой Суворов, и несмотря на то, что Василий Иванович указывал в письмах к
сыну возможность «найти случай», при дворе поддерживая эти знакомства, последний не ловил этого «случая».
Первым явился молодой
сын графа Н. И. Салтыкова, управлявшего
военным департаментом.
Суворов был, как мы знаем, всегда и в одинаковой степени глубоко верующим человеком и исполнительным
сыном церкви, но под старость сделался еще строже в обрядовой стороне и вообще во внешнем благопочитании, особенно в селе Кончанском. Видя для себя закрытой практическую
военную деятельность, он решился уединиться в монастырь и отдаться Богу.
Неточные совпадения
Нивеляторство, упрощенное до определенной дачи черного хлеба, — вот сущность этой кантонистской [Кантони́сты —
сыновья солдат, с детства зачисляемые на
военную службу.] фантазии…
Случись же под такую минуту, как будто нарочно в подтверждение его мнения о
военных, что
сын его проигрался в карты; он послал ему от души свое отцовское проклятие и никогда уже не интересовался знать, существует ли он на свете или нет.
Чиновники были отставлены от должности; дома гражданской архитектуры поступили в казну и обращены были на разные богоугодные заведения и школы для кантонистов, [Кантонисты — солдатские
сыновья, с самого рождения определенные в
военное ведомство.] все распушено было в пух, и Чичиков более других.
Люблю,
военная столица, // Твоей твердыни дым и гром, // Когда полнощная царица // Дарует
сына в царский дом, // Или победу над врагом // Россия снова торжествует, // Или, взломав свой синий лед, // Нева к морям его несет // И, чуя вешни дни, ликует.
В качестве генеральского
сына Николай Петрович — хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки — должен был, подобно брату Павлу, поступить в
военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался «хроменьким».