Неточные совпадения
— Отличный старик! Староста. Гренадер. Догадал меня черт выпить у него в избе кринку молока, ну — понятно: жара, устал! Унтер, сукин
сын, наболтал чего-то адъютанту; адъютант — Фогель, командир полка —
барон Цилле, — вот она где у меня села, эта кринка!
Барон вам кланяется, он попрежнему ходит и занимается мимикой. Не успели еще с ним поговорить особняком, все встречались в публике.
Сын его славный человек — это общий голос.
Обед в этот день был в Помпейском зале; кроме меньших
сыновей, Николая и Михаила, были приглашены:
барон Ливен, граф Ржевусский, Долгорукий, прусский посланник и флигель-адъютант прусского короля.
Это мне, впрочем, неизвестно; но я впоследствии справлялся и наверно знаю, что Фома действительно сотворил когда-то в Москве романчик, весьма похожий на те, которые стряпались там в тридцатых годах ежегодно десятками, вроде различных «Освобождений Москвы», «Атаманов Бурь», «
Сыновей любви, или Русских в 1104 году» и проч. и проч., романов, доставлявших в свое время приятную пищу для остроумия
барона Брамбеуса.
А
барон Оберкас,
сын сенатора, прекрасно игравший лакеев, ответил поклоном на строчку...
Chaque baron а sà fantaisie, [У каждого
барона своя фантазия (франц. поговорка)] а фантазия Патрикея была та, что он и в дряхлой старости своей, схоронив княгиню Варвару Никаноровну, не поехал в Петербург к своему разбогатевшему
сыну, а оставался вольным крепостным после освобождения и жил при особе дяди князя Якова.
— Говорят-с! — отвечал
барон, пожимая плечами. — В клубе один старичок, весьма почтенной наружности, во всеуслышание и с достоверностью рассказывал, что он сам был на обеде у отца Оглоблина, который тот давал для молодых и при этом он пояснил даже, что сначала отец был очень сердит на
сына за этот брак, но что потом простил его…
Барон в этом случае, кажется, интересовался узнать, сколько достанется еще княгине после мужа и что не мною ли очень отошло к незаконнорожденному
сыну князя.
Потом, когда мы пили чай, он бессвязно, необычными словами рассказал, что женщина — помещица, он — учитель истории, был репетитором ее
сына, влюбился в нее, она ушла от мужа-немца,
барона, пела в опере, они жили очень хорошо, хотя первый муж ее всячески старался испортить ей жизнь.
Лет эдак чрез пятьдесят или чрез семьдесят, внук первого фатера действительно уже осуществляет значительный капитал и передает своему
сыну, тот своему, тот своему и поколений чрез пять или шесть выходит сам
барон Ротшильд, или Гоппе и Компания, или там черт знает кто.
У нее должны быть:
барон Трамб с
сыном, князь Халахадзе, камергер Бурластов, кузен генерал Битков и многие другие… человек двадцать!
Судите, что чувствовал
барон, видя своего
сына лекарем.
По приезде в село, где должно было сдать дитя
барону, оставалось кончить эту драму, которая начинала ему надоедать, и приготовить Амалию к разлуке с старшим
сыном.
Этим завещанием
барон Фридрих, будучи в полном уме и памяти, совершенно уничтожал старое и, в уважение раскаяния и исправления
сына, также, чтобы благоприобретенное имение Фюренгофов не могло перейти в другой род, делал Балдуина главным наследником всего своего богатства, движимого и недвижимого, за исключением небольшой части, назначаемой дочери, оставшейся в живых, и
сына умершей дочери.
Барон признался, что болезнь его душевная… что началась она со времени рождения первого
сына… бросил в душу женщины, страстно его любящей, сомнение, боязнь, утешение, гнев, борьбу долга с привязанностию, преданность богу и, когда перепытал все чувства и утомил их, между нежнейшими ласками предложил ей выбор: лишиться мужа навсегда или
сына только разлукою временною.
Повинуясь этому тайному голосу, я ограничил свое мщение только тем, что написал к
барону: «Ваш
сын лекарем — не угодно ли вам его к себе?» Между тем, посылая мое письмо через верного человека, винюсь тебе — я дрожал, чтобы
барон не образумился, чтобы совесть и природа не заговорили в нем сильнее честолюбия и… он не отнял бы у меня моего Антонио, не разрушил бы очарования всей его жизни.
Еще на школьной скамье он мечтал о карьере и между товарищами выбирал лишь
сыновей влиятельных и сановитых родителей, умел делаться их другом и через них попал в центр высшего петербургского света, куда нелегко пробраться даже
баронам, особенно при том недостатке, которым, к несчастью, обладал Карл Федорович — он был беден.
Отворяй,
барон, ворота:
Едем в гости к тебе.
Высылай навстречу ты нам
Кастеляна с ключом,
Меченосца в латах златых,
Пажа, нес чтоб привет.
Отворяй,
барон, ворота:
Едем в гости к тебе.
Ты задай на славу нам пир!
Вот как, скажут,
баронУгощает
сына, жену.
Столько лет не видав!
После того смел ли
барон, весь во власти честолюбия, думавший только о возвышении своем, допустить до себя и мысль, чтоб признанием сына-лекаря, отчужденного от него с малолетства, омрачить навеки фамильный щит свой, который он сам сочетал с щитом одной венчанной особы; смел ли открытием обмана раздражить своего повелителя?
— Господин
барон! поздравляю вас с
сыном.
И
барон молчал, благословляя каждый прошедший день. Зачем же тревожить напрасно мать? Может статься, Фиоравенти удовлетворил свою месть в день рождения их
сына; может статься, великодушный Фиоравенти доволен и муками ожидания, которые заставляет терпеть оскорбителя, и не желает более исполнения своей клятвы. Добрый Фиоравенти! да будет над тобою благословение божье!
Амалия сделалась вновь беременной: это обстоятельство принесло отраду растерзанной душе
барона. Может быть, она подарит ему другого
сына… Тогда первый пусть идет в жертву неумолимому року, пусть будет лекарем!..
— Не лечить ли уж кого из ваших слуг? Боже сохрани! Раз вздумал один здешний
барон, старичок, полечиться у него: как пить дал, отправил на тот свет! Да и мальчик баронский слуга, которого он любил, как
сына, лишь приложился к губам мертвого, чтобы с ним проститься последним христианским целованием, тут же испустил дух. Так сильно было зелье, которое Антон дал покойнику!
— Не шали со мною, бесенок, из молодых, да ранний! Меня не проведешь, я колдун: знаю, что у тебя нет ни сестер, ни брата; ты один у матери, которая боится назвать тебя своим
сыном: Ильза ее имя; у тебя один дядя конюх, другой — немой, отец — знатный
барон; ты живешь у старой ведьмы, такой же побродяги, как и сам. Видишь, я тебя насквозь разбираю. Протяни же сейчас ноги, расправь руку и выполни, что я тебе скажу. Да смотри!
Прошло опять несколько дней, Фиоравенти не являлся за своею жертвою. Ужасные дни! Они отняли у
барона несколько годов жизни. Не узнало бы высшее дворянство, не проведали бы родня, знакомые, кто-нибудь, хоть последний из его вассалов, что
сын отдается в лекаря, как отдают слугу на годы в учение сапожному, плотничному мастерству?.. Эти мысли тревожили его гораздо более самой жертвы.
Теперь, когда это дитя получило душу, просвещенную религией и наукою, когда оно образовано, конечно, лучше, нежели бы было в своем дому, между рабством челяди и спесью родителя; теперь предлагаю ему это сокровище, которым могли бы гордиться князья империи, — и
барон приказывает мне сказать через доверенного человека, что у него нет
сына.
Мы видели, что спокойствие
барона насчет отчужденного
сына было нарушено известием Фиоравенти о посвящении его в лекари; видели, как
барон вышел из оборонительного положения и стал действовать наступательно орудиями ужасными, заставившими укрыть Антона под защиту русского великого князя.
— Несчастный! — закричал
барон вне себя. — Это был
сын мой. Я убийца его. Проклинаю тебя вместе с собою!
— Князь Василий желал определить
сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить
барону.