Неточные совпадения
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали
споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а
секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Эффект, производимый речами княгини Мягкой, всегда
был одинаков, и
секрет производимого ею эффекта состоял в том, что она говорила хотя и не совсем кстати, как теперь, но простые вещи, имеющие смысл. В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной шутки. Княгиня Мягкая не могла понять, отчего это так действовало, но знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
— А мне без свечки виднее то, что я вижу и о чем я молился. Вот чуть
было не сказал
секрет! — весело засмеявшись, сказал Сережа.
Всякий год их обожатели сменяются новыми, и в этом-то, может
быть,
секрет их неутомимой любезности.
Но ничуть не бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство;
секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то
есть конца.
— Справедливо изволили заметить, ваше превосходительство. Но представьте же теперь мое положение… — Тут Чичиков, понизивши голос, стал говорить как бы по
секрету: — У него в доме, ваше превосходительство,
есть ключница, а у ключницы дети. Того и смотри, все перейдет им.
— Нет, не нужно, — сказал учитель, укладывая карандаши и рейсфедер в задвижной ящичек, — теперь прекрасно, и вы больше не прикасайтесь. Ну, а вы, Николенька, — прибавил он, вставая и продолжая искоса смотреть на турка, — откройте наконец нам ваш
секрет, что вы поднесете бабушке? Право, лучше
было бы тоже головку. Прощайте, господа, — сказал он, взял шляпу, билетик и вышел.
— Я хочу сказать, что в мой рот впихнули улей и сад.
Будьте счастливы, капитан. И пусть счастлива
будет та, которую лучшим грузом я назову, лучшим призом «
Секрета»!
Когда Ассоль решилась открыть глаза, покачиванье шлюпки, блеск волн, приближающийся, мощно ворочаясь, борт «
Секрета», — все
было сном, где свет и вода качались, кружась, подобно игре солнечных зайчиков на струящейся лучами стене.
Было темно. Пантен, подняв воротник куртки, ходил у компаса, говоря рулевому: «Лево четверть румба; лево. Стой: еще четверть». «
Секрет» шел с половиною парусов при попутном ветре.
То
был «
Секрет», купленный Грэем; трехмачтовый галиот [Трехмачтовый галиот — ошибка А.С. Грина.
— А я именно хотел тебе прибавить, да ты перебил, что ты это очень хорошо давеча рассудил, чтобы тайны и
секреты эти не узнавать. Оставь до времени, не беспокойся. Все в свое время узнаешь, именно тогда, когда надо
будет. Вчера мне один человек сказал, что надо воздуху человеку, воздуху, воздуху! Я хочу к нему сходить сейчас и узнать, что он под этим разумеет.
Сам теперь все открывай, все ваши
секреты, так я еще и слушать-то, может
быть, не стану, плюну и уйду.
— Вы не можете представить себе, что такое письма солдат в деревню, письма деревни на фронт, — говорил он вполголоса, как бы сообщая
секрет. Слушал его профессор-зоолог, угрюмый человек, смотревший на Елену хмурясь и с явным недоумением, точно он затруднялся определить ее место среди животных.
Были еще двое знакомых Самгину — лысый, чистенький старичок, с орденом и длинной поповской фамилией, и пышная томная дама, актриса театра Суворина.
— Привычка врать и теперь
есть у меня, выдумаю что-нибудь мало вероятное и, по
секрету, расскажу; стоит только одному рассказать, а уж дальше вранье само пойдет! Чем невероятнее, тем легче верят.
— Это — медовуха действует.
Ешь — сколько хочешь, она как метлой чистит. Немцы больше четырех рюмок не поднимают ее, балдеют. Вообще медовуха — укрощает.
Секрет жены, он у нее в роду лет сотню держится, а то и больше. Даже и я не знаю, в чем тут дело, кроме крепости, а крепость — не так уж велика, 65–70 градусов.
Говорил он гибким, внушительным баском, и
было ясно, что он в совершенстве постиг
секрет: сколько слов требует та или иная фраза для того, чтоб прозвучать уничтожающе в сторону обвинителя, человека с лицом блудного сына, только что прощенного отцом своим.
Клим
был очень удивлен, а потом и обижен, заметив, что отец отскочил от него в сторону Дмитрия и что у него с Дмитрием
есть какие-то
секреты.
Она молча сидела с Викентьевым; шептать им
было не о чем. Они и прежде беседовали о своих
секретах во всеуслышание. И редко, редко удавалось Райскому вызвать ее на свободный лепет, или уж Викентьев так рассмешит, что терпенья никакого не станет, и она прорвется нечаянно смехом, а потом сама испугается, оглянется вокруг, замолчит и погрозит ему.
«Да, если б как сестру только!» — думала она и не хотела открывать бабушке о страсти Райского к ней; это
был не ее
секрет.
Но бабушка, по-женски, проникла в
секрет их взаимных отношений и со вздохом заключила, что если тут и
есть что-нибудь, то с одной только стороны, то
есть со стороны лесничего, а Вера платила ему просто дружбой или благодарностью, как еще вернее догадалась Татьяна Марковна, за «баловство».
Папашу оставляли в покое, занимались музыкой, играли,
пели — даже не брали гулять, потому что (я говорю тебе это по
секрету, и весь Петербург не иначе, как на ухо, повторяет этот
секрет), когда карета твоей кузины являлась на островах, являлся тогда и Милари, верхом или в коляске, и ехал подле кареты.
Ни с кем она так охотно не
пила кофе, ни с кем не говорила так охотно
секретов, находя, может
быть, в Анне Ивановне сходство с собой в склонности к хозяйству, а больше всего глубокое уважение к своей особе, к своему роду, фамильным преданиям.
— Должно
быть, интересное письмо и большой
секрет! — с принужденной улыбкой сказал он. — Ты так быстро спрятала.
— Так. Вы мне дадите право входить без доклада к себе, и то не всегда: вот сегодня рассердились,
будете гонять меня по городу с поручениями — это привилегия кузеней, даже советоваться со мной, если у меня
есть вкус, как одеться; удостоите искреннего отзыва о ваших родных, знакомых, и, наконец, дойдет до оскорбления… до того, что поверите мне сердечный
секрет, когда влюбитесь…
— Как же
было честно поступить мне? Кому мне сказать свой
секрет?
— Оттого и нечестно
было говорить мне, что вы сказали. Вы поступили как ветреник, — нечестно дразнить девушку, вырвать у ней
секрет…
— Полно тебе вздор молоть, Нил Андреич! Смотри, ты багровый совсем стал: того и гляди, лопнешь от злости.
Выпей лучше воды! Какой
секрет, кто сказал? Да я сказала, и сказала правду! — прибавила она. — Весь город это знает.
Я нарочно заметил об «акциях», но, уж разумеется, не для того, чтоб рассказать ему вчерашний
секрет князя. Мне только захотелось сделать намек и посмотреть по лицу, по глазам, знает ли он что-нибудь про акции? Я достиг цели: по неуловимому и мгновенному движению в лице его я догадался, что ему, может
быть, и тут кое-что известно. Я не ответил на его вопрос: «какие акции», а промолчал; а он, любопытно это, так и не продолжал об этом.
— Про это я ничего не знаю, — заключил Васин. — Лидия Ахмакова умерла недели две спустя после своего разрешения; что тут случилось — не знаю. Князь, только лишь возвратясь из Парижа, узнал, что
был ребенок, и, кажется, сначала не поверил, что от него… Вообще, эту историю со всех сторон держат в
секрете даже до сих пор.
— Это он только говорил; у него про себя
есть другой
секрет. А не правда ли, что письмо свое он ужасно смешно написал?
— Бонмо великолепное, и, знаешь, оно имеет глубочайший смысл… Совершенно верная идея! То
есть, веришь ли… Одним словом, я тебе сообщу один крошечный
секрет. Заметил ты тогда эту Олимпиаду? Веришь ли, что у ней болит немножко по Андрею Петровичу сердце, и до того, что она даже, кажется, что-то питает…
Раз заведя, я
был уверен, что проношу долго; я два с половиной года нарочно учился носить платье и открыл даже
секрет: чтобы платье
было всегда ново и не изнашивалось, надо чистить его щеткой сколь возможно чаще, раз по пяти и шести в день.
Ясно
было, что это — опять
секрет;
секреты накоплялись с каждым шагом, с каждым часом.
— Конечно, я должен бы
был тут сохранить
секрет… Мы как-то странно разговариваем с вами, слишком секретно, — опять улыбнулся он. — Андрей Петрович, впрочем, не заказывал мне
секрета. Но вы — сын его, и так как я знаю ваши к нему чувства, то на этот раз даже, кажется, хорошо сделаю, если вас предупрежу. Вообразите, он приходил ко мне с вопросом: «Если на случай, на днях, очень скоро, ему бы потребовалось драться на дуэли, то согласился ль бы я взять роль его секунданта?» Я, разумеется, вполне отказал ему.
Мне известно
было, что у него накопились разные беспокойства, но гадко
было то, что я знал лишь десятую долю их — остальное
было для меня тогда крепким
секретом.
— За помешанного? Оттуда? Кто бы это такой и откуда? Все равно, довольно. Катерина Николаевна! клянусь вам всем, что
есть святого, разговор этот и все, что я слышал, останется между нами… Чем я виноват, что узнал ваши
секреты? Тем более что я кончаю мои занятия с вашим отцом завтра же, так что насчет документа, который вы разыскиваете, можете
быть спокойны!
— Андрей Петрович, — схватил я его за руку, не подумав и почти в вдохновении, как часто со мною случается (дело
было почти в темноте), — Андрей Петрович, я молчал, — ведь вы видели это, — я все молчал до сих пор, знаете для чего? Для того, чтоб избегнуть ваших тайн. Я прямо положил их не знать никогда. Я — трус, я боюсь, что ваши тайны вырвут вас из моего сердца уже совсем, а я не хочу этого. А коли так, то зачем бы и вам знать мои
секреты? Пусть бы и вам все равно, куда бы я ни пошел! Не так ли?
Упомяну лишь, что главный характер их приемов состоял в том, чтоб разузнать кой-какие
секреты людей, иногда честнейших и довольно высокопоставленных; затем они являлись к этим лицам и грозили обнаружить документы (которых иногда совсем у них не
было) и за молчание требовали выкуп.
— То
есть у него свой
секрет, — заметила Лиза.
Весь
секрет, сколько я мог понять из объяснений содержателя магазина, где продаются эти замки, заключается в бородке ключа, в которую каждый раз, когда надо запереть ящик или дверь, может
быть вставляемо произвольное число пластинок.
«Вероятно, это и
есть барышня с
секретом», — подумал Привалов, рассматривая теперь малороссийский костюм Аллы.
— Если тебя Александр спросит, почему ты не приехал в «Магнит», сообщи ему под
секретом, что у тебя
было назначено rendez-vous [свидание (фр.).] с одной замужней женщиной. Ведь он глуп и не догадается…
— Дело не в персоне, а в том… да вот лучше спроси Александра Павлыча, — прибавила Антонида Ивановна. — Он, может
быть, и откроет тебе
секрет, как понравиться mademoiselle Sophie.
— Вот вам и весь
секрет, почему Половодов сразу рванул такой куш: не из чего
было выбирать. Изволь-ка его теперь ловить по всей Европе, когда у него в кармане голеньких триста тысяч…
— Ах,
секрет самый простой: не
быть скучным, — весело отвечал Половодов. — Когда мы с вами
будем у Ляховского, Сергей Александрыч, — прибавил он, — я познакомлю вас с Софьей Игнатьевной… Очень милая девушка! А так как она вдобавок еще очень умна, то наши дамы ненавидят ее и, кажется, только в этом и согласны между собой.
— Да, с этой стороны Лоскутов понятнее. Но у него
есть одно совершенно исключительное качество… Я назвал бы это качество притягательной силой, если бы речь шла не о живом человеке. Говорю серьезно… Замечаешь, что чувствуешь себя как-то лучше и умнее в его присутствии; может
быть, в этом и весь
секрет его нравственного влияния.
Да вот у Nicolas
есть сестренка Алла, — с
секретом барышня.
Да как вы смеете!» Ушла в негодовании страшном, а я ей вслед еще раз крикнул, что
секрет сохранен
будет свято и нерушимо.
— Не знаю. Может, мне-то он и хочет сказать, да не смеет. Предупреждает.
Секрет, дескать,
есть, а какой
секрет — не сказал.