Неточные совпадения
Бывало, покуда поправляет Карл Иваныч лист с диктовкой, выглянешь в ту сторону, видишь черную головку матушки, чью-нибудь спину и смутно слышишь оттуда говор и смех; так сделается досадно, что нельзя там
быть, и думаешь: «Когда же я
буду большой, перестану учиться и всегда
буду сидеть не за
диалогами, а с теми, кого я люблю?» Досада перейдет в грусть, и, бог знает отчего и о чем, так задумаешься, что и не слышишь, как Карл Иваныч сердится за ошибки.
Это
было заметно по его сдвинутым бровям и по тому, как он швырнул свой сюртук в комод, и как сердито подпоясался, и как сильно черкнул ногтем по книге
диалогов, чтобы означить то место, до которого мы должны
были вытвердить.
Долго бессмысленно смотрел я в книгу
диалогов, но от слез, набиравшихся мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это
был дурной признак), именно на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
Кутузов промычал что-то, а Клим бесшумно спустился вниз и снова зашагал вверх по лестнице, но уже торопливо и твердо. А когда он вошел на площадку — на ней никого не
было. Он очень возжелал немедленно рассказать брату этот
диалог, но, подумав, решил, что это преждевременно: роман обещает
быть интересным, герои его все такие плотные, тельные. Их телесная плотность особенно возбуждала любопытство Клима. Кутузов и брат, вероятно, поссорятся, и это
будет полезно для брата, слишком подчиненного Кутузову.
«Моя жизнь — монолог, а думаю я
диалогом, всегда кому-то что-то доказываю. Как будто внутри меня живет кто-то чужой, враждебный, он следит за каждой мыслью моей, и я боюсь его. Существуют ли люди, умеющие думать без слов? Может
быть, музыканты… Устал я. Чрезмерно развитая наблюдательность обременительна. Механически поглощаешь слишком много пошлого, бессмысленного».
Сколько я ни настаивал, чтоб он занялся арифметикой и чистописанием, не мог дойти до этого; вместо русской грамматики он брался то за французскую азбуку, то за немецкие
диалоги, разумеется, это
было потерянное время и только обескураживало его.
Если б Арина Петровна слышала этот
диалог, наверно, она не воздержалась бы, чтоб не сказать: ну, затарантила таранта! Но Степка-балбес именно тем и счастлив
был, что слух его, так сказать, не задерживал посторонних речей. Иудушка мог говорить сколько угодно и
быть вполне уверенным, что ни одно его слово не достигнет по назначению.
Зато теперь — какие остроумные
диалоги я вел с ней, как
был красноречив, находчив и как непринужденно предъявлял ее вниманию сокровища своего ума.
Такой
диалог происходил в заштатном городишке Тамбовской губернии, где не только тротуаров, а и мостовой даже на главной улице не
было, а щегольнула там не слыханным дотоле в здешних местах словом супруга полицейского пристава, выслужившегося из городовых при охране губернаторского дома, где губернаторша поженила его на своей прачке, а губернатор произвел в квартальные.
Этот краткий
диалог показался мне довольно комичным. Я
был неспособен в то время понять трагедию «старого мира». «Новый мир» поглощал все мое внимание.
Вокруг нас собиралась кучка студентов, внимательно слушавших этот односторонний
диалог. Здесь
были противники Бел_и_чки, как и Крестовоздвиженский, которые считали, что я должен
быть на их стороне, и удивлялись, что я как будто возражаю.
Были и другие, которые теперь считали меня своим неожиданным союзником, и тоже не понимали, почему это случилось?..
Тит посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Это
был безмолвный
диалог.
Да что долго рассказывать! Таким побытом я объездил все домы в окружности верст на пятьдесят; где только прослышивал, что
есть панночки или барышни, везде являлся, везде проговаривал свой
диалог… и если бы из всех полученных мною тыкв вымостить дорогу, то стало бы от нашего города Хорола до самого Киева. Конечно, это риторическая фигура, но все я пропасть получил тыкв, до того, что меня в околотке прозвали"арбузный паныч". Известно, что у нас тыква зовется арбузом.
Впервые опубликовано: «Отечественные записки», январь 1848 г. «Чужая жена (Уличная сцена)». Там же, декабрь: «Ревнивый муж. Происшествие необыкновенное». При подготовке издания 1860 г. Достоевский объединил два этих рассказа в одно произведение, при этом опустив начало второго рассказа; в издании 1860 г. Также
были значительно изменены
диалоги молодого человека и Ивана Андреевича.
«Тимей»
есть единственный
диалог Платона, где мир рассматирвается как творение благого, «не ведающего зависти» Творца.
Поэтому человек и достоин носить в себе священное пламя Эроса,
есть сын Пороса и Пении [О рождении Эроса (Эрота) от Пороса и Пении (богатства и скудости) Платон рассказывает в
диалоге «Пир» (203–204 а).].
«Знаменитый символ пещеры у Платона, — пишет А. А. Тахо-Годи в комментарии к этому месту
диалога, — дает читателю образное понятие о мире высших идей и мире чувственно воспринимаемых вещей, которые
суть не что иное, как тени идей, их слабые копии и подобия» (там же.
Правда, эта последняя ступень, установляющая иерархическое соотношение Творца, Софии и мира, далеко не достаточно проявлена в ранних и средних
диалогах Платона, где может скорее получиться такое впечатление, что мир идей, София, и
есть самое высшее начало мира, почти сливается с Божеством.
Платон не систематичен, но тематичен и диалектичен, отсюда проистекает и фрагментарность его философствования, ибо каждый его
диалог, при всем своем художественном совершенстве и музыкальной форме, для системы философии
есть только фрагмент, этюд, статья, не более, без потребности в закруглении, в сведении концов с концами в единой целостной системе, к которой у Платона не намечается даже попытки и вкуса.
Нет нужды, что в нем не
будет эффектных crescendo [Усиление звучности (итал.; муз. термин).] и forte, [Громко, в полную силу звука (итал.; муз. термин).] а все просто и плавно, как бесстрастный
диалог. Я его упомнил весь, от слова до слова, в течение очень многих лет, а это несомненное ручательство, что в нем
есть нечто, способное врезаться в память.
См. его книгу «Terre et ciel», где
есть интересные мысли об аде, выраженные, как все у него, в форме
диалога теолога и философа.]
Можно сказать, что самый этот
диалог, самое усилие решить проблему ада
есть уже пребывание в адском огне.
Во внутреннем
диалоге души об аде голос Оригена
есть вечный голос одной стороны человеческой души.
Только в комедии читка у них и тогда
была проще, а в Бург-театре тон «высокой комедии»
был хороший, мало уступавший манере вести
диалог на лучших парижских сценах.
В Лондоне испытал я впервые чувство великой опасности
быть брошену как в море тому, кто не может произнесть ни одного слова по-английски. Теперь еще больше народу, маракующего крошечку по-французски или по-немецки, но тогда, то
есть сорок один год назад, только особенная удача могла вывести из критического, безвыходного положения всякого, кто являлся в Лондон, не позаботившись даже заучить несколько фраз из
диалогов.
А драма"Скорбная братия"
была скорее повесть в
диалогах на тему злосчастной судьбы"братьев писателей".
Актер Фюрст, создатель театра в Пратере,
был в ту пору еще свежий мужчина, с простонародной внешностью бюргера из мужиков, кажется, с одним вставным фарфоровым глазом, плотный, тяжелый, довольно однообразный, но владеющий душой своей публики и в
диалоге, и в том, как он
пел куплеты и песенки в тирольском вкусе. В нем давал себя знать австрийский народный кряж, с теми бытовыми штрихами, какие дает венская жизнь мелкого бюргерства, особенно в демократических кварталах города.
Повторяю, отражения всех этих взглядов в легальной литературе совершенно еще не существовало, когда Михайловский начал свою полемику против них. Положение получилось оригинальное. Михайловский писал статьи против марксистов, марксисты засыпали его негодующе-возражающими письмами, Михайловский возражал на эти письма. Читатель
был в положении человека, присутствующего при
диалоге, где слышны речи только одного из участников.
Духовная жизнь двуедина, она
есть встреча,
диалог, взаимодействие, активность одного и другого, т. е. она богочеловечна.
Последний
диалог был произнесен шепотом.