Неточные совпадения
В довершение путаницы крестьянин Анисим Фроленков
заявил, что луга, которые монастырь не оспаривает, Ногайцев продал ему тотчас же после решения окружного
суда, а монастырь будто бы пользовался сеном этих лугов в уплату по векселю, выданному Фроленковым. Клим Иванович Самгин и раньше понимал, что это дело темное и что Прозоров, взявшись вести его, поступил неосторожно, а на днях к нему явился Ногайцев и окончательно убедил его — дело это надо прекратить. Ногайцев был испуган и не скрывал этого.
Засим написал рапорт по начальству и с этим рапортом в руках, рано утром, явился сам к командиру своего полка и
заявил ему, что он, «уголовный преступник, участник в подделке — х акций, отдается в руки правосудия и просит над собою
суда».
— Так-с, — сказал прокурор всё с той же чуть заметной улыбкой, как бы показывая этой улыбкой то, что такие заявления знакомы ему и принадлежат к известному ему забавному разряду. — Так-с, но вы, очевидно, понимаете, что я, как прокурор
суда, не могу согласиться с вами. И потому советую вам
заявить об этом на
суде, и
суд разрешит ваше заявление и признает его уважительным или неуважительным и в последнем случае наложит на вас взыскание. Обратитесь в
суд.
— Я сказал, что не могу, — сказал товарищ прокурора, — зa отсутствием свидетелей, так и
заявлю суду.
— Я тебе, Катерина, всё скажу, — начала она. — Перво-наперво, должна ты записать: недовольна
судом, а после того к прокурору
заявить.
— Да оставите ли вы меня, — закричала она на уговаривавших ее, — нет, коли вы уж даже сами, Евгений Павлыч,
заявили сейчас, что даже сам защитник на
суде объявлял, что ничего нет естественнее, как по бедности шесть человек укокошить, так уж и впрямь последние времена пришли.
Убийц Ивана Миронова судили. В числе этих убийц был Степан Пелагеюшкин. Его обвинили строже других, потому что все показали, что он камнем разбил голову Ивана Миронова. Степан на
суде ничего не таил, объяснил, что когда у него увели последнюю пару лошадей, он
заявил в стану, и следы по цыганам найти можно было, да становой его и на глаза не принял и не искал вовсе.
Тогда я,
заявивши пред добрыми людьми о моей невинности, хоша, как християнка, в душе и простила Анфисе Ивановне ее обиду, однако, как дворянка, не могла свое звание позабыть и стала искаться на ней
судом в личной обиде-с…
Поэтому восторг восторгом, а все-таки не худо было хоть сторонкой
заявить: от
суда, мол, мы не прочь, но только нельзя ли постараться, чтоб оный вместить было можно.
— Вознесенская, Богоявленская — все эти глупые названия вам больше моего должны быть известны, так как вы здешний обыватель, и к тому же вы несправедливы: я вам прежде всего
заявила про дом Филиппова, а вы именно подтвердили, что его знаете. Во всяком случае можете искать на мне завтра в мировом
суде, а теперь прошу вас оставить меня в покое.
«Третейский
суд, арбитрация заменит войны. Вопросы будут решаться третейским
судом, aлaбàмcкий вопрос решен третейским
судом, о Каролинских островах предложено решить третейским
судом папе. Швейцария и Бельгия, и Дания, и Голландия — все подали заявление, что они предпочитают решения третейского
суда войне». Кажется, и Монако
заявило то же желание. Досадно только одно, что Германия, Россия, Австрия, Франция до сих пор не
заявляют того же.
— Много удалось сделать, —
заявил он. — Я был у следователя, и он обещал, что Биче будет выделена из дела как материал для газет, а также в смысле ее личного присутствия на
суде. Она пришлет свое показание письменно. Но я был еще кое-где и всюду оставлял деньги. Можно было подумать, что у меня карманы прорезаны. Биче, вы будете хоть еще раз покупать корабли?
Затем, хотя ему было запрещено пользоваться
судном для своих целей, Гез открыто
заявил право собственности и отвел «Бегущую» в другой порт. Обстоятельства дела не позволяли обратиться к
суду. В то время Сениэль надеялся, что получит значительную сумму по ликвидации одного чужого предприятия, бывшего с ним в деловых отношениях, но получение денег задержалось, и он не мог купить у Геза свой собственный корабль, как хотел. Он думал, что Гез желает денег.
Что значило это «не буду», так до сих пор никто и не знает. Дело разбиралось в Петербургском окружном
суде, пускали по билетам. Натали показала, что она, веря в искусство мужа, сама предложила стрелять в нее, и Коля
заявил, что стрелял наверняка, именно желая отстрелить кончик уха.
Два дня таким образом промучился Арефа, а на третий день не вытерпел и
заявил приставу, что желает учинить разборку своего дела в
судной избе на Баламутском заводе.
Завод устраивается хрустальный под присмотром англичанина, который нарочно из Москвы нанят; в
суде он у меня, знаете, билет
заявлял, тут я его и видел.
Между тем она внушала всем такое недоверие, что врачи называли ее «убийственною» операцией, а судебные прокуроры прямо
заявляли о необходимости привлекать подобных операторов к
суду.
«Я за две секунды радости отдал бы квадриллион квадриллионов», —
заявляет на
суде Иван Карамазов.
Это он
заявляет свою самостоятельность… В день похорон дядьки показывает, что сумеет всячески соблюсти себя и подняться… Говорит с седым генералом, с членом
суда. И очень что-то бойко… Не скоро доберется он до церкви. Вошел.
Китайцы поспешно уносили на коромыслах куда-то вдаль корзины и мешки с имуществом. Наши хозяева любезно разговаривали с нами, любезно улыбались и в то же время озабоченно и быстро переговаривались между собою, поглядывая на расхищаемые солдатами стожки каоляна. Смотритель всегда равнодушно и лениво допускал грабеж. Но теперь он вдруг набросился на солдат и грозно
заявил, что если кто-нибудь хоть хворостину возьмет у китайцев без его разрешения, он того сейчас же отдаст под
суд.
А кругом шло все то же. Приходили сестры,
заявляли, что нет мыла, нет подкладных
суден для слабых больных.
«Странно… — думал, раздеваясь и ложась спать, граф Сигизмунд Владиславович. — Что бы это все значило? Неужели он
заявил на него следователю и хочет предать
суду за растрату?.. Не может быть… Впрочем, о чем думать? Все это узнаем завтра вечером…»
На вопрос президента
суда был ли Савин осужден раньше за обманы в Брюсселе и Париже, Николай Герасимович
заявил, что это неправда.
—
Заявляю суду, что я законным порядком изменил свое имя и фамилию, что меня теперь зовут не Василий Царапкин, а Валентин Эльский.
Карл Генрихович ограничился лишь тем, что потребовал с него копию,
заявив, что возбудить дело в духовном или уголовном
суде будет зависеть от его усмотрения.
Это было то чувство, вследствие которого охотник-рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет сто̀ить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу,
заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий,
суда над жизнью.