Неточные совпадения
— Говоря о себе, не ставьте себя наряду со мной, кузина: я урод, я… я… не знаю, что я такое, и никто этого не знает. Я
больной, ненормальный человек, и притом я отжил, испортил, исказил… или нет, не понял своей жизни. Но вы цельны, определенны, ваша
судьба так ясна, и между тем я мучаюсь за вас. Меня терзает, что даром уходит жизнь, как река, текущая в пустыне… А то ли суждено вам природой? Посмотрите на себя…
Война вплотную поставила перед русским сознанием и русской волей все
больные славянские вопросы — польский, чешский, сербский, она привела в движение и заставила мучительно задуматься над
судьбой своей весь славянский мир Балканского полуострова и Австро-Венгрии.
— Сударыня, если вы опытный доктор, то я зато опытный
больной, — слюбезничал через силу Митя, — и предчувствую, что если вы уж так следите за
судьбой моею, то и поможете ей в ее гибели, но для этого позвольте мне наконец изложить пред вами тот план, с которым я рискнул явиться… и то, чего от вас ожидаю… Я пришел, сударыня…
Известно, что у многих практикующих тузов такое заведение: если приближается неизбежный, по мнению туза, карачун
больному и по злонамеренному устроению
судьбы нельзя сбыть
больного с рук ни водами, ни какою другою заграницею, то следует сбыть его на руки другому медику, — и туз готов тут, пожалуй, сам дать денег, только возьми.
Но она любила мечтать о том, как завидна
судьба мисс Найтингель, этой тихой, скромной девушки, о которой никто не знает ничего, о которой нечего знать, кроме того, за что она любимица всей Англии: молода ли она? богата ли она, или бедна? счастлива ли она сама, или несчастна? об этом никто не говорит, этом никто не думает, все только благословляют девушку, которая была ангелом — утешителем в английских гошпиталях Крыма и Скутари, и по окончании войны, вернувшись на родину с сотнями спасенных ею, продолжает заботиться о
больных…
Судьбе, однако, не было угодно порадовать его этим последним и первым счастием: пятидесяти лет,
больной, до времени одряхлевший, застрял он в городе О… и остался в нем навсегда, уже окончательно потеряв всякую надежду покинуть ненавистную ему Россию и кое-как поддерживая уроками свое скудное существование.
Вот здесь лежит
больной студент —
Судьба его неумолима!
Несите прочь медикамент:
Болезнь любви неизлечима!
…С лишком сорок лет прошло с этого утра, и всю жизнь Матвей Кожемякин, вспоминая о нём, ощущал в избитом и
больном сердце бережно и нетленно сохранённое чувство благодарности женщине-судьбе, однажды улыбнувшейся ему улыбкой пламенной и жгучей, и — богу, закон которого он нарушил, за что и был наказан жизнью трудной, одинокой и обильно оплёванной ядовитою слюною строгих людей города Окурова.
С самым напряженным вниманием и нежностью ухаживала Софья Николавна за
больным отцом, присматривала попечительно за тремя братьями и двумя сестрами и даже позаботилась, о воспитании старших; она нашла возможность приискать учителей для своих братьев от одной с ней матери, Сергея и Александра, из которых первому было двенадцать, а другому десять лет: она отыскала для них какого-то предоброго француза Вильме, заброшенного
судьбою в Уфу, и какого-то полуученого малоросса В.-ского, сосланного туда же за неудавшиеся плутни.
Объявление о выходе «Кошницы» я прочел в газете. Первое, что мне бросилось в глаза, это то, что у моего романа было изменено заглавие — вместо «
Больной совести» получились «Удары
судьбы». В новом названии чувствовалось какое-то роковое пророчество. Мало этого, роман был подписан просто инициалами, а неизвестная рука мне приделала псевдоним «Запорожец», что выходило и крикливо и помпезно. Пепко, прочитав объявление, расхохотался и проговорил...
Довольно, я ошибся!.. возмечтал,
Что я могу быть счастлив… думал снова
Любить и веровать… но час
судьбы настал,
И всё прошло, как бред
больного!
— Я — не один… нас много таких, загнанных
судьбой, разбитых и
больных людей… Мы — несчастнее вас, потому что слабее и телом и духом, но мы сильнее вас, ибо вооружены знанием… которое нам некуда приложить… Мы все с радостью готовы прийти к вам и отдать вам себя, помочь вам жить… больше нам нечего делать! Без вас мы — без почвы, вы без нас — без света! Товарищи! Мы
судьбой самою созданы для того, чтоб дополнять друг друга!
И теперь, горою вздутого мяса возвышаясь над придавленными пружинами кровати, он с тоскою
больного человека чувствовал свое опухшее, словно чужое лицо и неотвязно думал о той жестокой
судьбе, какую готовили ему люди.
Итак, ушли года. Давно
судьба и бурные лета разлучили меня с занесенным снегом флигелем. Что там теперь и кто? Я верю, что лучше. Здание выбелено, быть может, и белье новое. Электричества-то, конечно, нет. Возможно, что сейчас, когда я пишу эти строки, чья-нибудь юная голова склоняется к груди
больного. Керосиновая лампа отбрасывает свет желтоватый на желтоватую кожу…
Ведь и во мне текла еврейская кровь, и не походила ли моя
судьба на ее
судьбу, не ухаживала ли я, как она, за
больным милым человеком?
Когда
судьба, несколько времени играв Леоном в большом свете, бросила его опять на родину, он нашел майора Громилова, сидящего над
больным Прямодушиным, который лежал в параличе и не владел руками (все прочие друзья их были уже на том свете).
Оценщик банка и фельетонист решили вдруг, что с их стороны будет постыдно бросить на произвол
судьбы пьяного,
больного старика.
Внезапная перемена в
судьбе моей увлекла меня в другой конец России, и я надолго простился с Петербургом, с семейством Злотницких и, что мне было всего
больнее, с добрым Яковом Пасынковым.
Мелочное, бессильно-язвительное недоброжелательство землемера, тихая покорность Степана перед таинственной и жестокой
судьбой, молчаливое раздражение его жены, вид детей, медленно, один за другим, умирающих от болотной лихорадки, — все это сливалось в одно гнетущее впечатление, похожее на болезненную, колючую, виноватую жалость, которую мы чувствуем, глядя пристально в глаза умной
больной собаки или в печальные глаза идиота, которая овладевает нами, когда мы слышим или читаем про добрых, ограниченных и обманутых людей.
Да, горько я ошибся — возмечтал
О счастьи — думал снова
Любить и веровать — но час
судьбы настал
И всё прошло, как бред
больного.
Раз получил от
судьбы подарок и… тот отняли! Мало ему его ума, его красоты, его великой души… Ему понадобилось еще мое счастье! Отнял… А я? Что я? Я ничего… Так…
Больной, недалекого ума, женоподобный, сантиментальный, обиженный богом… С наклонностью к безделью, мистицизму, суеверный… Добил друг!
Из сорока стихотворений, напечатанных в книжке, в тридцати наверное найдется скорбь
больной души, усталой и убитой тревогами жизни, желание приобрести новые силы, чтобы освободиться от гнета
судьбы и от мрака, покрывавшего ум поэта…
И единственного нужного ответа не даешь, и оставляешь
больного на произвол
судьбы.
Никто еще не вводил Теркина так образно в этот мир неведомой, потаенной жизни. Он не мог все-таки не изумляться, как сумел Аршаулов сохранить —
больной, нищий, без прав, без свободы выбора занятий и без возможности выносить усиленную работу — такое отношение к своей
судьбе и к тому народу, из-за которого он погибал.
Она было думала поехать играть в провинцию и вошла в переговоры с дирекцией виленского театра, которым заведовал генерал Цейдлер; но мы решились соединить свою
судьбу, и она пошла на риск замужества с
больным писателем, у которого, кроме его пера и долгов, тогда ничего не было.
— Позвольте, как же это? — удивился Гречихин. — Мы не можем бросить
больных на произвол
судьбы.
Горбачев не издал ни малейшего стона. Он, казалось, от нравственной боли не чувствовал физической. Мысли о роковой предстоящей
судьбе его дочери и брата жгли ему мозг гораздо
больнее, нежели палки, на клочья рвавшие ему тело.
К этому-то близкому к царю человеку и решил обратиться Яков Потапович, чтобы добыть для
больной княжны желанную весточку о
судьбе ее ненаглядного жениха.
Антону Антоновичу ничего не оставалось делать, как обратиться к этим властям и рассказать, каким образом
судьба столкнула его с Хрущевым, который лежит опасно
больной в его доме.
Сказав эту тираду, быть может даже составленную из старых ролей, Геннадий Васильевич приподнял свою шляпу, измятую во всяких превратностях
судьбы, и не успел Свирский прийти в себя от его сообщения, удалился так быстро, как позволяли ему его
больные, отяжелевшие от вина ноги.
Во время одного из таких восклицаний
больной, сжимавших мучительною жалостью сердце Якова Потаповича, в его голове блеснула мысль во что бы то ни стало успокоить княжну, разузнав о
судьбе князя Воротынского через единственного знакомого ему близкого ко двору человека — его бывшего учителя, Елисея Бомелия.
Генерал по доброте и простоте тоже был не хуже француза, но, кроме того, он был и человек могущественный и устроил всех четырех ребятишек Зинаиды Павловны, а зато и его дитя было прекрасно выкормлено, но незадолго перед тем временем, когда ребенка надо было отнимать от груди, генеральша уехала в Ниццу к
больному отцу, а генерал сам наблюдал за порядком в детской, и результатом этого вышло, что бедная Зинаида Павловна опять пострадала, подпав своей ужасной
судьбе, которая не хотела дозволить, чтобы ей хоть что-нибудь сошло без последствий.
Правнуки были побиты войсками царскими еще
больнее, чем прадеды их были побиты стягами великокняжескими; но в горькой
судьбе побежденных они явили нечто иное, не отличавшее их языческих предков, коим победители поставили иереев.