Неточные совпадения
Можно просидеть несколько часов, поджав
ноги в одном и том же положении, если знаешь, что ничто не помешает переменить положение; но если человек знает, что он должен сидеть так с поджатыми
ногами, то сделаются
судороги,
ноги будут дергаться и тискаться в то место, куда бы он хотел вытянуть их.
Ее
судороги становились сильнее, голос звучал злей и резче, доктор стоял в изголовье кровати, прислонясь к стене, и кусал, жевал свою черную щетинистую бороду. Он был неприлично расстегнут, растрепан, брюки его держались на одной подтяжке, другую он накрутил на кисть левой руки и дергал ее вверх, брюки подпрыгивали,
ноги доктора дрожали, точно у пьяного, а мутные глаза так мигали, что казалось — веки тоже щелкают, как зубы его жены. Он молчал, как будто рот его навсегда зарос бородой.
Чешуйчатые
ноги Варвары, вздрагивая в буйных
судорогах, обнажались выше колен, видно кружево панталон.
Жиру этой перепелки приписывает он странное свойство: производить на несколько часов, или даже на сутки, ломоту и легкие
судороги в руках,
ногах и во всем теле того человека, который ее усердно покушал.
На песке, около самой воды, лежали оба лося и в предсмертных
судорогах двигали еще
ногами. Один из них подымал голову. Крылов выстрелил в него и тем положил конец его мучениям. Когда я подошел к животным, жизнь оставила их. Это были две самки; одна постарше, другая — молодая. Удачная охота на лосей принудила нас остановиться на бивак раньше времени.
Он убил ее, и когда посмотрел на ужасное дело своих рук, то вдруг почувствовал омерзительный, гнусный, подлый страх. Полуобнаженное тело Верки еще трепетало на постели.
Ноги у Дилекторского подогнулись от ужаса, но рассудок притворщика, труса и мерзавца бодрствовал: у него хватило все-таки настолько мужества, чтобы оттянуть у себя на боку кожу над ребрами и прострелить ее. И когда он падал, неистово закричав от боли, от испуга и от грома выстрела, то по телу Верки пробежала последняя
судорога.
Болен я, могу без хвастовства сказать, невыносимо. Недуг впился в меня всеми когтями и не выпускает из них. Руки и
ноги дрожат, в голове — целодневное гудение, по всему организму пробегает
судорога. Несмотря на врачебную помощь, изможденное тело не может ничего противопоставить недугу. Ночи провожу в тревожном сне, пишу редко и с большим мученьем, читать не могу вовсе и даже — слышать чтение. По временам самый голос человеческий мне нестерпим.
— Во-от! — примирительно воскликнул Кожемякин, а Сухобаев вдруг затопал
ногами на одном месте, точно
судорогой схваченный, задохнувшись прохрипел...
Пантелей и старуха сидели рядом у
ног Егорушки и говорили шипящим шепотом, прерывая свою речь вздохами и зевками. А Егорушка никак не мог согреться. На нем лежал теплый, тяжелый тулуп, но все тело тряслось, руки и
ноги сводило
судорогами, внутренности дрожали… Он разделся под тулупом, но и это не помогло. Озноб становился все сильней и сильней.
Драч подождал, пока прекратились
судороги, отогнал собак, подвинувшихся ближе, и потом, взяв за
ногу и отворотив мерина на спину и велев Ваське держать за
ногу, начал свежевать.
Когда актер, с головы до
ног опутанный театральными традициями и предрассудками, старается читать простой, обыкновенный монолог «Быть или не быть» не просто, а почему-то непременно с шипением и с
судорогами во всем теле или когда он старается убедить меня во что бы то ни стало, что Чацкий, разговаривающий много с дураками и любящий дуру, очень умный человек и что «Горе от ума» не скучная пьеса, то на меня от сцены веет тою же самой рутиной, которая скучна мне была еще сорок лет назад, когда меня угощали классическими завываниями и биением по персям.
Когда казаки, захотев увериться в его кончине, стали приподнимать его за руки, то заметили, что в последних
судорогах он крепко ухватил
ногу своей дочери, впился в нее костяными пальцами, которые замерли на нежном теле… О, это было ужасно… они смеялись!..
— Тащи выше! — было приказание Орленки, и в две минуты она поднялась от земли на аршин… глаза ее налились кровью, стиснув зубы, она старалась удерживать невольные крики… палачи опять остановились, и Вадим сделал знак Орленке, который его тотчас понял. Солдатку разули; под
ногами ее разложили кучку горячих угольев… от жару и боли в
ногах ее начались
судороги — и она громко застонала, моля о пощаде.
Он обратился весь в слух и зрение, как-то странно съежился, вероятно чтоб удобнее слушать, не спуская глаз с его превосходительства, и изредка только подергивало его руки,
ноги и голову какими-то едва заметными
судорогами, обличавшими все внутренние, сокровенные движения души его.
Но вдруг
ноги Харлова как-то безобразно повело и живот тоже; по лицу, снизу вверх, прошла неровная
судорога — точно так же исказилось и задрожало лицо Евлампии.
Расчеты тети Сони на действие свежего воздуха, на перемещение в карету нисколько не оправдались; затруднения только возросли. Верочка, лежа на ее коленях, продолжала, правда, рыдать, по-прежнему вскрикивая поминутно: «Ай, мальчик! Мальчик!!» — но Зизи стала жаловаться на
судорогу в
ноге, а Паф плакал, не закрывая рта, валился на всех и говорил, что ему спать хочется… Первым делом тети, как только приехали домой, было раздеть скорее детей и уложить их в постель. Но этим испытания ее не кончились.
Судороги вдруг свели его
ноги и шею и выгнули спину.
Голые
ноги высунулись из-под короткой шинели; икры на них напружились, а концы пальцев сведены, как в
судороге.
Молодая женщина вся вздрогнула, как от внезапного удара. По лицу ее пробежала резкая
судорога, она с ненавистью взглянула на неосторожного допросчика и быстро поднялась на
ноги. При этом она нечаянно толкнула чайник и, не обращая внимания на то, что вода лилась на угли, скрылась в дверях избы.
Нет, умирает Иисус. И это может быть? Да, Иисус умирает. Бледные руки неподвижны, но по лицу, по груди и
ногам пробегают короткие
судороги. И это может быть? Да, умирает. Дыхание реже. Остановилось… Нет, еще вздох, еще на земле Иисус. И еще? Нет… Нет… Нет… Иисус умер.
Наконец все стало тише и тише; замерли и предсмертный трепет и
судороги; господин Прохарчин протянул
ноги и отправился по своим добрым делам и грехам.
Больше и больше приходя в восторженность, Дуня приподнялась с подушки, села на постель и стала топать
ногами… Опустила руки на колени, глаза разгорелись у ней, лицо побагровело, и вся затряслась она; мелкие
судороги забегали по лицу. Вне себя стала.
С детства нападала на него черная немочь: по часу и по два бьется, бывало, бедный, лежа на земле без памяти, корчит его и коробит, руки-ноги сводит
судорогами.
Вскоре опять началась рвота. Больной слабел, глаза его тускнели,
судороги чаще сводили
ноги и руки, но пульс все время был прекрасный. Мы втроем растирали Черкасова. Соседка ушла. Аксинья сидела в углу и с тупым вниманием глядела на нас.
Я воротился в комнату. Больной затих и лежал спокойно, закрыв глаза и держа в руках горячую бутылку; иногда только
судороги схватывали его
ноги, и лицо болезненно перекашивалось.
Вчера после обеда в барак привезли нового больного. Фельдшер отправился произвести дезинфекцию в его квартире и взял с собой Федора. Я остался при больном. Это был старик громадного роста и плотный, медник-литух Иван Рыков. Его неудержимо рвало и слабило,
судороги то и дело схватывали его
ноги. Он стонал и метался по постели. Я послал Павла готовить ванну.
Но Каракача не слушал, бесился, топал
ногами, хватал себя за голову, отчего перевязки на ней сползли и показалась кровь;
судороги начали его корчить. Отец испугался. «Лекарь колдун, вогнал опять хворость в сына, чтобы отмстить за невесту», — подумал Даньяр и пал в
ноги Антону, умоляя его спасти Каракаченьку и клянясь, что они за невестой не погонятся.
Бледный, с дрожащими руками, он подошел сам посмотреть ружье и действительно убедился, что правый ствол его разряжен.
Судороги передернули его лицо, как бы от невыносимой внутренней боли, кровь прилила к сердцу, в глазах потемнело, и он почувствовал, что почва ускользает из под его
ног.
Она не договорила, не зная, что делать, бросилась к
ногам Волынского, обвила их своими руками, целовала их, рыдала, молила его о чем-то без слов. Но здесь силы вовсе оставили ее; она не могла выдержать страшной борьбы природы с желанием сохранить дочери ее почетное место в свете; она не смела назвать себя, цыганку, матерью княжны Лелемико… и в страшных
судорогах распростерлась у
ног Волынского.