Неточные совпадения
Городничий (хватаясь за голову).Ах, боже мой, боже мой!
Ступай скорее
на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Прекрасная полячка так испугалась, увидевши вдруг перед собою незнакомого человека, что не могла произнесть ни одного слова; но когда приметила, что бурсак стоял,
потупив глаза и не смея от робости пошевелить рукою, когда узнала в нем того же самого, который хлопнулся перед ее глазами
на улице, смех вновь овладел ею.
Она ушла легкой своей походкой, осторожно
ступая на пальцы ног. Не хватало только, чтоб она приподняла юбку, тогда было бы похоже, что она идет по грязной
улице.
— Нет, дальше от ворот, — живо сказал Обломов, — в другую
улицу ступай, вон туда, налево, к саду…
на ту сторону.
— Вот одурел человек! добро бы еще хлопец какой, а то старый кабан, детям
на смех, танцует ночью по
улице! — вскричала проходящая пожилая женщина, неся в руке солому. —
Ступай в хату свою. Пора спать давно!
— Беги наверх, гляди в окошко, а когда дядя Михайло покажется
на улице, соскочи сюда, скажи!
Ступай, скорее…
Сказав это, он перешел через
улицу,
ступил на противоположный тротуар, поглядел, идет ли князь, и, видя, что он стоит и смотрит
на него во все глаза, махнул ему рукой к стороне Гороховой, и пошел, поминутно поворачиваясь взглянуть
на князя и приглашая его за собой.
Избы стояли без дворов: с
улицы прямо
ступай на крыльцо. Поставлены они были по-старинному: срубы высокие, коньки крутые, оконца маленькие. Скоро вышла и сама мать Енафа, приземистая и толстая старуха. Она остановилась
на крыльце и молча смотрела
на сани.
Они сначала проехали одну
улицу, другую, потом взобрались
на какую-то гору. Вихров видел, что проехали мимо какой-то церкви, спустились потом по косогору в овраг и остановились перед лачугой. Живин хоть был и не в нормальном состоянии, но шел, однако, привычным шагом. Вихров чувствовал только, что его ноги
ступали по каким-то доскам, потом его кто-то стукнул дверью в грудь, — потом они несколько времени были в совершенном мраке.
Она шла молча, скоро,
потупив голову и не смотря
на меня. Но, пройдя
улицу и
ступив на набережную, вдруг остановилась и схватила меня за руку.
Утро было прелестное.
Улицы Франкфурта, едва начинавшие оживляться, казались такими чистыми и уютными; окна домов блестели переливчато, как фольга; а лишь только карета выехала за заставу — сверху, с голубого, еще не яркого неба, так и посыпались голосистые раскаты жаворонков. Вдруг
на повороте шоссе из-за высокого тополя показалась знакомая фигура,
ступила несколько шагов и остановилась. Санин пригляделся… Боже мой! Эмиль!
Колокольчик звякнул над наружной дверью. Молодой крестьянский парень в меховой шапке и красном жилете вошел с
улицы в кондитерскую. С самого утра ни один покупатель не заглядывал в нее… «Вот так-то мы торгуем!» — заметила со вздохом во время завтрака фрау Леноре Санину. Она продолжала дремать; Джемма боялась принять руку от подушки и шепнула Санину: «
Ступайте поторгуйте вы за меня!» Санин тотчас же
на цыпочках вышел в кондитерскую. Парню требовалось четверть фунта мятных лепешек.
— Сюда, — светил Шатов по лестнице, —
ступайте, — распахнул он калитку
на улицу.
— Ступай-ка,
ступай, молодец! — весело говорила Арина Петровна, — ты свое дело сделал, теперь наше, женское дело наступило!
На нашей
улице праздник!
Глаза его с волнением видели здесь следы прошлого. Вот за углом как будто мелькнула чья-то фигура. Вот она появляется из-за угла,
ступая так тяжело, точно
на ногах у нее пудовые гири, и человек идет, с тоской оглядывая незнакомые дома, как две капли воды похожие друг
на друга… «Все здесь такое же, — думал про себя Лозинский, — только… нет уже того человека, который блуждал по этой
улице два года назад, а есть другой…»
— Уж не знаю, право, как и быть, — жаловалась Варвара, — ершистый такой стал, что просто страх. Поверите ли, голова кругам идет. Женится, а я
на улицу ступай.
Нога
ступала в мокрую грязь так же мягко, как
на улице.
На улице было слякотно, холодно, темно. Отсветы огней лежали в грязи, люди и лошади гасили их,
ступая ногами в золотые пятна.
Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя по крайней мере в продолжение одного года: изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке; ходя по
улицам,
ступать как можно легче и осторожнее по камням и плитам, почти
на цыпочках, чтобы таким образом не истереть скоровременно подметок; как можно реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем.
— Это все очень известно, — сказал он. — Верует народ в бога, песни у него есть и плохие и хорошие, а обычаи — подлые! Насчет этого — ты у меня спроси, я тебе лучше всякой книги обычаи покажу. Это не по книгам надо узнавать, а — выдь
на улицу,
на базар поди, в трактир или — в деревню,
на праздник, — вот и будут тебе показаны обычаи. А то — к мировому судье
ступай… в окружный суд тоже…
На улице с народом.
Узнали все и обступили с криком.
Кто за руки берет, кто обнимает,
Ступить ему ни шагу не дают,
По старостам скорей гонцов послали,
Хотят его честь честью, с хлебом-солью,
У нашего крыльца встречать. Аксеныч
На старости торопится сюда ж.
Ты, матушка, всей радости не знаешь:
Наш новый царь — пошли ему здоровья,
И счастия, и радости Господь —
Пожаловал отца дворянством думным.
Ну что
на улице за разговоры!
Немало дней у Бога; потолкуем
И после, без помехи,
на досуге.
Ступай себе! Вон, видишь, из собора
Татьяна Юрьевна идет. Прощай!
— Ву-ус? — отозвался тот, точно
на зов издалека. Потом очнулся, увидел, что коляска стоит
на улице города, и
на мгновение в лице его появилось выражение беспомощной растерянности. Но затем взгляд его упал
на ожидающих спутников, и в лице явилось радостное выражение, как у ребенка, которому протягивают руку. И, действительно, оба старших еврея приготовились принять его, как только он
ступит на землю.
Дядя Захар иначе распорядился: он вывел свою худощавую лошаденку
на половину
улицы, снял с нее узду и, проговоря: «Ну,
ступай, одер экой!», что есть силы стегнул ее поводом по спине. Та, разумеется, побежала; но он и этим еще не удовольствовался, а нагнал ее и еще раз хлестнул.
— Ну, этого уж не будет! — ровно встрепенувшись, молвила Марья Гавриловна. — Ни за что
на свете! Пока не обвенчаны, шагу
на улицу не
ступлю, глаз не покажу никому… Тяжело ведь мне, Алешенька, — припадая
на плечо к милому, тихо, со слезами она примолвила. — Сам посуди, как мы живем с тобой!.. Ведь эта жизнь совсем истомила меня… Может, ни единой ноченьки не провожу без слез… Стыдно
на людей-то смотреть.
—
На постоялый тебе? — сказал дядя Елистрат, ухватясь рукою за край Алексеевой тележки. — А ты вот бери отселева прямо… Все прямо, вдоль по набережной… Переулок там увидишь налево, налево и
ступай. Там
улица будет,
на улице базар; ты ее мимо… Слышь?.. Мимо базара под самую, значит, гору, тут тебе всякий мальчишка постоялый двор укажет. А не то поедем заодно, я те и путь укажу и все, что тебе надобно, мигом устрою.
— Ну,
ступайте на другой конец
улицы и пойте себе, коли вам нравится! — досадливо оборвал его Хвалынцев.
— Дело не трудное, Павел Иваныч. Встанешь утром, сапоги почистишь, самовар поставишь, комнаты уберешь, а потом и делать нечего. Поручик целый день планты чертит, а ты хочешь — богу молись, хочешь — книжки читай, хочешь —
на улицу ступай. Дай бог всякому такой жизни.
— «В другую больницу»! — резко проговорил исхудалый водопроводчик с темным, желтушным лицом. — Вчера вот этак посадили нас в Барачной больнице в карету, билетики дали, честь честью, повезли в Обуховскую. А там и глядеть не стали: вылезай из кареты,
ступай, куда хочешь! Нету местов!..
На Троицкий мост вон большие миллионы находят денег, а рабочий человек издыхай
на улице, как собака!
На больницы денег нет у них!