Неточные совпадения
Конечно, в числе разной пролетной
дичи слышишь и видишь пролетающие стаи кроншнепов, но за дальностью расстояния
стрелять их не возможно.
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится
стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой
дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Я хочу сказать несколько слов о тех мелких птичках, которые употребляются в пищу и которые очень недурны вкусом, особенно если жирны. Их никто не называет
дичью, и настоящие охотники редко их
стреляют, разве так, чтоб разрядить ружье или за совершенным отсутствием всякой настоящей
дичи.
По крайней мере я уважал стрепетов более всей степной
дичи, разумеется кроме дроф, которых мне
стрелять не удавалось.
Неопытный стрелок, начинающий охотиться за
дичью, должен непременно давать много пуделей уже потому, что не получил еще охотничьего глазомера и часто будет
стрелять не в меру, то есть слишком далеко. Но смущаться этим не должно. Глазомер придет со временем, а покуда его нет, надо
стрелять на всяком расстоянии, не считая зарядов. Одним словом: если прицелился, то спускай курок непременно.
Я, напротив, убедился, что иные охотники целый век
стреляют не настоящими зарядами, особенно любители одной болотной
дичи: ружье бьет мелкою дробью хорошо — о чем же тут хлопотать?
Я воротился домой не скоро:
стрелял дорогой с подъезда и набил полон ящик разною
дичью.
Горлинок
стреляют мало: простые охотники не бьют их, сколько из уважения к их голубиной природе, столько же и потому, что они мелки, а настоящие стрелки пренебрегают ими как слишком смирною
дичью.
Все это у начинающего
стрелять может также обратиться в привычку и надолго помешать приобретению проворства и настоящего, полного уменья в стрельбе
дичи.
Зная, что у нас много водится
дичи, он привез с собой и ружье, и собаку, и всякий день ходил
стрелять в наших болотах, около нижнего и верхнего пруда, где жило множество бекасов, всяких куликов и куличков, болотных курочек и коростелей.
На обратном пути они еще более настреляли
дичи. Собака по росе удивительно чутко шла, и на каждом почти шагу она делала стойку. Живин до того
стрелял, что у него глаза даже налились кровью от внимательного гляденья вдаль. Проехав снова по озеру на лодке, они у города предположили разойтись.
Скоро лес огласился громким хлопаньем выстрелов: дупеля оторопели, перепархивали с места на место, собаки делали стойки, и скоро у всех участников охоты ягдташи наполнились
дичью. Родион Антоныч тоже
стрелял, и его Зарез работал на славу; в результате оказалось, что он убил больше всех, потому что
стрелял влет без промаха.
Я вышел из лодки и вместе с другим охотником стал
стрелять мелкую
дичь по болотистым верховьям пруда.
Ваничка. Не знаю; кажется, хорошо-с! Этта вот зайца так важно поддел; гоны четверы был от меня, так и срезал: все четыре лапки отшиб!
Дичи нынче около нас очень мало стало-с! Полушубинские ребята всю перевели: им барин каждый месяц по фунту пороху выдает, чтобы только
стреляли, даже в наше болото заходят: всех уток, подлецы, расшугали, — теперь ни одной нет!
Через час мы возвращались домой. Талимон, который
стрелял два раза — один раз передо мною, а другой во время второго тока — убил двух тетеревов, я одного, а сотский возвращался с пустыми руками и потому заметно дулся и не хотел глядеть на
дичь. Талимон из крыльев каждой птицы выдернул по два пера, просунул их толстыми концами в носовые отверстия тетеревов, тонкие концы связал и нес таким образом
дичь, как бы на петлях.
На расстоянии 1500 верст от Тюмени до Томска
дичи много, но не найдется ни одного порядочного ружья, и из ста охотников только один умеет
стрелять влёт.
— Ваше сиятельство — охотник, — заметил Степан, — и желаете охотиться за
дичью, а не
стрелять домашних птиц, расставленных на вашем пути.
Дичь для меня
стреляет Целестин, — человек с философским настроением и добрый патриот.