Неточные совпадения
— Говорил он о том, что хозяйственная деятельность людей, по смыслу своему, религиозна и жертвенна, что во Христе сияла душа Авеля, который жил от плодов земли, а от Каина пошли окаянные люди, корыстолюбцы, соблазненные дьяволом инженеры, химики. Эта ерунда чем-то восхищала Тугана-Барановского, он изгибался на длинных ногах своих и скрипел: мы — аграрная
страна, да, да! Затем курносенький стихотворец читал что-то смешное: «В ладье мечты утешимся, сны
горе утолят», — что-то в этом роде.
Тут целые
страны из гипса, с выпуклыми изображениями
гор, морей, и потом все пособия к изучению всеобщей географии: карты, книги, начиная с младенческих времен географии, с аравитян, римлян, греков, карты от Марко Паоло до наших времен.
Например, в Китае иностранцам позволено углубляться внутрь
страны на такое расстояние, чтобы в один день можно было на лошади вернуться домой; а американский консул в Шанхае выстроил себе дачу где-то в
горах, миль за восемьдесят от моря.
Нет науки о путешествиях: авторитеты, начиная от Аристотеля до Ломоносова включительно, молчат; путешествия не попали под ферулу риторики, и писатель свободен пробираться в недра
гор, или опускаться в глубину океанов, с ученою пытливостью, или, пожалуй, на крыльях вдохновения скользить по ним быстро и ловить мимоходом на бумагу их образы; описывать
страны и народы исторически, статистически или только посмотреть, каковы трактиры, — словом, никому не отведено столько простора и никому от этого так не тесно писать, как путешественнику.
Что непременно и было так, это я тебе скажу. И вот он возжелал появиться хоть на мгновенье к народу, — к мучающемуся, страдающему, смрадно-грешному, но младенчески любящему его народу. Действие у меня в Испании, в Севилье, в самое страшное время инквизиции, когда во славу Божию в
стране ежедневно
горели костры и
Горная
страна с птичьего полета! Какая красота! Куда ни глянешь — всюду
горы, вершины их, то остроконечные, как петушиные гребни, то ровные, как плато, то куполообразные, словно морская зыбь, прятались друг за друга, уходили вдаль и как будто растворялись во мгле.
Как и надо было ожидать, к рассвету мороз усилился до — 32°С. Чем дальше мы отходили от Сихотэ-Алиня, тем ниже падала температура. Известно, что в прибрежных
странах очень часто на вершинах
гор бывает теплее, чем в долинах. Очевидно, с удалением от моря мы вступили в «озеро холодного воздуха», наполнявшего долину реки.
Бог помощь вам, друзья мои,
И в счастье, и в житейском
горе,
В
стране чужой, в пустынном море
И в темных пропастях земли.
Для пользы, сударыня, государства, — для того, чтобы все было ровно, гладко, однообразно; а того не ведают, что только неровные
горы, разнообразные леса и извилистые реки и придают красоту земле и что они даже лучше всяких крепостей защищают
страну от неприятеля.
Панталеоне тотчас принял недовольный вид, нахмурился, взъерошил волосы и объявил, что он уже давно все это бросил, хотя действительно мог в молодости постоять за себя, — да и вообще принадлежал к той великой эпохе, когда существовали настоящие, классические певцы — не чета теперешним пискунам! — и настоящая школа пения; что ему, Панталеоне Чиппатола из Варезе, поднесли однажды в Модене лавровый венок и даже по этому случаю выпустили в театре несколько белых голубей; что, между прочим, один русский князь Тарбусский — «il principe Tarbusski», — с которым он был в самых дружеских отношениях, постоянно за ужином звал его в Россию, обещал ему
горы золота,
горы!.. но что он не хотел расстаться с Италией, с
страною Данта — il paese del Dante!
Как же ты пришла из этой
страны, неведомой мне, через моря, реки и
горы, через леса?
— «Прорезать
гору насквозь из
страны в
страну, — говорил он, — это против бога, разделившего землю стенами
гор, — бы увидите, что мадонна будет не с нами!» Он ошибся, мадонна со всеми, кто любит ее. Позднее отец тоже стал думать почти так же, как вот я говорю вам, потому что почувствовал себя выше, сильнее
горы; но было время, когда он по праздникам, сидя за столом перед бутылкой вина, внушал мне и другим...
Горе той
стране, в которой шайка шалопаев во все грубы трубит: государство, mon cher! — c'est sacrrrre! [Мой милый — это свящщщщенно! (фр.)] Наверное, в этой
стране государство в скором времени превратится в расхожий пирог!
Ветер дале побежал.
Королевич зарыдал
И пошел к пустому месту,
На прекрасную невесту
Посмотреть еще хоть раз.
Вот идет; и поднялась
Перед ним
гора крутая;
Вкруг нее
страна пустая;
Под
горою темный вход.
Он туда скорей идет.
Перед ним, во мгле печальной...
Уже орлы наши парили под небесами Востока; уже крылатая молва несла в
страны Великого Могола имя Российской Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте
гор туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные ключи Дербента из рук старца, который в юности своей вручал их Петру Великому, и сей град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни Монархини и течение побед Ее.
Уже любопытные из отдаленных земель приезжают видеть сию чудесную
страну, которая представляет взору и гранитные
горы Швейцарии, и плодоносные долины Пьемонтские;
страну, где творческая Натура с нежными красотами соединила величественные; где в одно время и зима свирепствует, и весна улыбается; где мудрый наблюдатель Природы находит для себя разнообразные богатства, и где чувствительное сердце, наскучив светом, может насладиться самым приятнейшим уединением.
Птичка божия не знает
Ни заботы, ни труда,
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда,
В долгу ночь на ветке дремлет;
Солнце красное взойдет,
Птичка гласу бога внемлет,
Встрепенется и поет.
За весной, красой природы,
Лето знойное пройдет —
И туман и непогоды
Осень поздняя несет:
Людям скучно, людям
горе;
Птичка в дальные
страны,
В теплый край, за сине море
Улетает до весны.
И во сколько раз счастливее их те старые и молодые туристы, которые, не имея денег, чтобы жить в отелях, живут где придется, любуются видом моря с высоты
гор, лежа на зеленой траве, ходят пешком, видят близко леса, деревни, наблюдают обычаи
страны, слышат ее песни, влюбляются в ее женщин…
Мое одно — одна любовь святая
К родной
стране — я сын ее, любовью
Сыновнею
горит душа моя!
Мечты любви умчались, как туман.
Свобода стала ей всего дороже.
Обманом сердце платит за обман
(Я так слыхал, и вы слыхали тоже).
В ее лице характер южных
странИзображался резко. Не наемный
Огонь
горел в очах; без цели, томно,
Покрыты светлой влагой, иногда
Они блуждали, как порой звезда
По небесам блуждает, — и, конечно,
Был это знак тоски немой, сердечной.
Я молчал. Над
горами слегка светлело, луна кралась из-за черных хребтов, осторожно окрашивая заревом ночное небо… Мерцали звезды, тихо веял ночной ласково-свежий ветер… И мне казалось, что голос Микеши, простодушный и одинаково непосредственный, когда он говорит о вере далекой
страны или об ее тюрьмах, составляет лишь часть этой тихой ночи, как шорох деревьев или плеск речной струи. Но вдруг в этом голосе задрожало что-то, заставившее меня очнуться.
Ради вольности веселой
Собралися мы сюда.
Вспомним
горы, вспомним долы,
Наши нивы, наши села.
И в
стране, в
стране чужой
Мы пируем пир веселый
И за родину мы пьем…
Мы пируем…
Эти звуки, полные дикого возбуждения, надолго остались у меня в памяти, и впоследствии не раз, когда я с стесненным сердцем смотрел на угрюмые приленские виды, на этот горизонт, охваченный
горами, по крутым склонам которых теснятся леса, торчат скалы и туманы выползают из ущелий, — мне всегда казалось, что этот дикий крик хищника носится в воздухе над печальною и мрачною
страной.
Прискучили леса и пустыни, прискучили благочестивые старцы; не иноческой тишины мне хотелось, хотелось повидать дальние
страны, посмотреть на чужие государства, поплавать по синему морю, походить по
горам высоким.
О, мощно-истинный, как Ра, возлюбленный солнца, повелитель обоих Египтов! С востока на запад и с запада на восток объехал я вверенную мне тобой область; я был у богов южной
страны и был у богов северной
страны; всюду набирал я здоровых юношей в твое могущественное войско заранее и всех их запер в тюрьмы и в амбары, пока они еще не успели разбежаться в
горы; ибо ты ведаешь, что мирные египтяне не любят войны и страшатся твоего взора.
«В какой, скажи, о Гвидо, мы
стране?
Какое с нами
горе иль обида
Случилися? Скажи мне все, зане...
И сидели, в длинном строе,
Грустно-бледная семья —
Жены, девы падшей Трои,
Голося и слезы лья,
В
горе общем и великом
Плача о себе самих,
И с победным, буйным кликом
Дико вопль сливался их…
«Ждет нас горькая неволя
Там, вдали, в
стране чужой.
Ты прости, наш край родной!
Как завидна мертвых доля...
Утром в далекой дымке открылись бурые, пустынные берега Аттики, на юге синели под солнцем благородные очертания пелопоннесских
гор. И я уже с другим настроением смотрел на прекрасную
страну, медленно выраставшую из лазурной дали. Я чуял теперь не жившую там когда-то красоту, а что-то совсем другое.
Между тем мы поднимались все выше и выше в
горы, теперь уже вдоль течения быстрой Арагвы. Миновав ее, мы начали углубляться в
страну горцев.
Гении всех веков и
стран говорят на различных языках, но
горит во всех их одно и то же пламя.
Потом уехали в ту ужасную
страну, где нас ждало
горе, где погиб граф, где умерла моя девочка.
В нейгаузенской долине, где пятами своими упираются
горы ливонские и псковские, проведена, кажется, самою природою граница между этими
странами. Новый Городок (Нейгаузен) есть уже страж древней России: так думали и князья русские, утверждаясь на этом месте. Отважные наездники в поле, они были нередко политики дальновидные, сами не зная того.
— Agent psychique, или гиппократовы черты, — это непостижимые, роковые, странные обозначения, которые давно известны. Эти неуловимые черты появляются на лицах людей только в роковые минуты их жизни, только накануне того, когда предстоит свершить «великий шаг в
страну, откуда путник к нам еще не возвращался»… Эти черты превосходно умеют наблюдать шотландцы и индусы Голубых
гор.
Быстро росло всеобщее сочувствие к императрице, как к главной жертве и олицетворению
горя всей
страны.
— Не молитвы, а думы хитрой жду от советника и друга. Твоя голова не
горит, не идет кругом, как моя. Ты для меня раз, в другой я для тебя, будут и за нас, мы за них, круговая порука, хоть стоном пойди земля! И в других
странах, сказывают наши ездоки, знатные люди не иначе крепко держатся.
Если
гора пойдет и река поднимется, народ оценит помощь, какую вы окажете всей
стране этою услугой.
Уже его открыли взоры
Вдали Акрокоринф и
горы,
Слиянны с синевой небес.
Он входит в Посидонов лес…
Все тихо: лист не колыхнется;
Лишь журавлей по вышине
Шумящая станица вьется
В
страны полуденны к весне.