Неточные совпадения
Мы вошли
в конюшню. Несколько белых шавок поднялось с сена и подбежало к нам, виляя хвостами; длиннобородый и старый козел с неудовольствием отошел
в сторону; три конюха,
в крепких, но засаленных тулупах, молча нам поклонились. Направо и налево,
в искусственно возвышенных
стойлах,
стояло около тридцати лошадей, выхоленных и вычищенных на славу. По перекладинам перелетывали и ворковали голуби.
Он попал прямо
в это
стойло, хотя кругом такая
стояла тьма, что хоть глаз выколи…
Требовалось сравнить, все ли тут так же прочно, солидно и просторно, как у нас,
в Малиновце; как устроены
стойла для лошадей, много ли
стоит жеребцов, которых
в стадо не гоняют, а держат постоянно на сухом корму; обширен ли скотный двор, похожа ли савельцевская кухарка
в застольной на нашу кухарку Василису и т. д.
— Вот так-то, дорогой мой Георгий Алексеевич. Мимо нас плывет огромная, сложная, вся кипящая жизнь, родятся божественные, пламенные мысли, разрушаются старые позолоченные идолища. А мы
стоим в наших
стойлах, упершись кулаками
в бока, и ржем: «Ах вы, идиоты! Шпаки! Дррать вас!» И этого жизнь нам никогда не простит…
Никто не отзывался. Было темно, под ногами мягко, и пахло навозом. Направо от двери
в стойле стояла пара молодых саврасых. Петр Николаич протянул руку — пусто. Он тронул ногой. Не легла ли? Нога ничего не встретила. «Куда ж они ее вывели?» подумал он. Запрягать — не запрягали, сани еще все наружи. Петр Николаич вышел из двери и крикнул громко...
Был у нас вороной жеребец из пары. Меня по ночам запрягали и с ним. Полкан этот не понимал шуток, а был просто зол как чорт. Я с ним рядом
стоял, через
стойло, и бывало серьезно грызся. Феофан не боялся его. Бывало, подойдет прямо, крикнет, кажется убьет — нет, мимо, и Феофан наденет оброть. Раз мы с ним
в паре понесли вниз по Кузнецкому. Ни хозяин, ни кучер не испугались, оба смеялись, кричали на народ и сдерживали и поворачивали, так никого и не задавили.
В конюшне стало совсем светло. Бородатый, старый, вонючий козел, живший между лошадей, подошел к дверям, заложенным изнутри брусом, и заблеял, озираясь назад, на конюха. Васька, босой, чеша лохматую голову, пошел отворять ему.
Стояло холодноватое, синее, крепкое осеннее утро. Правильный четырехугольник отворенной двери тотчас же застлался теплым паром, повалившим из конюшни. Аромат инея и опавшей листвы тонко потянул по
стойлам.
Она отворила ворота, и Николай взял лошадь под уздцы. Долгуша въехала на крытый глухой двор, где Теркина охватила прохлада вместе с запахом
стойл и коровника, помещавшихся
в глубине.
Стояли тут две телеги и еще одна долгуша, лежало и много всякой другой рухляди. Двор смотрел зажиточно. Изба — чистая, с крылечком. На ставнях нарисованы горшки с цветами, из окон видны занавески.
В заднем
стойле, незагороженный и непривязанный,
стоял, расставив ноги, дряхлый гнедой жеребец. Мягкая губа отвисла, глаза
в очках из седины грустно думали о чем-то своем,
в терпеливом ожидании забывчивой смерти.
Весело и мерно хрустело
в сумраке от дружного жевания пяти лошадей.
В пустом
стойле поблескивала золотистая солома.
В соломе пищали и шевелились розовые мышата, захваченные с омета вместе с соломою. Степан
стоял в проходе — сгорбленный, с висящими вниз руками. Он слушал, как дружно жевали лошади, и скрытая улыбка светилась
в глазах. Вместе с радостно топотавшими лошадьми он, тайно от меня, как будто тоже радостно переживал что-то.
Петр Сергеич сам разнуздал лошадей и повел их к
стойлам. Ожидая, когда он кончит, я
стояла у порога и смотрела на косые дождевые полосы; приторный, возбуждающий запах сена чувствовался здесь сильнее, чем
в поле; от туч и дождя было сумеречно.
Деревянный Гостиный двор
в два яруса, с бесчисленными мелкими арками, как
стойлами, отстраивался на том месте, где
стоит нынешний.
Так его и свез дворник
в сумасшедший дом и поставил его
в узенькую комнатку с окном под потолком. Статский советник Кувырков принимает здесь эту комнату за
стойло и очень доволен своею судьбой: он
стоит, машет головою и скребет копытом. Его здесь посещают его добрые друзья и знакомые, и он для всех совершенно безопасен. Нужно только всякий раз, подходя к нему, сказать вместо «здравствуйте»: «тпрусь, дурашка!»
Алексей Кирилович все наблюдал только за тем, что делали с лошадью, он прошелся с нею раза три по двору, пока ее проваживали, и потом пошел вслед за нею
в конюшню.
В конюшне Кувырков нашел порожнее
стойло и стал
в него. Пришел сам начальник и пробовал уговорить Кувыркова выйти, — ничего:
стоит да ногой скребет.