Неточные совпадения
В конюшне стало совсем светло. Бородатый, старый, вонючий козел, живший между лошадей, подошел к дверям, заложенным изнутри брусом, и заблеял, озираясь назад, на конюха. Васька, босой, чеша лохматую голову, пошел отворять ему.
Стояло холодноватое, синее, крепкое осеннее утро. Правильный четырехугольник отворенной двери тотчас же застлался теплым паром, повалившим из конюшни. Аромат инея и опавшей листвы тонко потянул по
стойлам.
Первого декабря 186* года корвет был готов. Провизии взято было вдоволь, несколько быков
стояло в стойлах; бараны, свиньи помещены в устроенных для них загородках и разная птица — в больших клетках.
Неточные совпадения
Мы вошли
в конюшню. Несколько белых шавок поднялось с сена и подбежало к нам, виляя хвостами; длиннобородый и старый козел с неудовольствием отошел
в сторону; три конюха,
в крепких, но засаленных тулупах, молча нам поклонились. Направо и налево,
в искусственно возвышенных
стойлах,
стояло около тридцати лошадей, выхоленных и вычищенных на славу. По перекладинам перелетывали и ворковали голуби.
Он попал прямо
в это
стойло, хотя кругом такая
стояла тьма, что хоть глаз выколи…
Требовалось сравнить, все ли тут так же прочно, солидно и просторно, как у нас,
в Малиновце; как устроены
стойла для лошадей, много ли
стоит жеребцов, которых
в стадо не гоняют, а держат постоянно на сухом корму; обширен ли скотный двор, похожа ли савельцевская кухарка
в застольной на нашу кухарку Василису и т. д.
— Вот так-то, дорогой мой Георгий Алексеевич. Мимо нас плывет огромная, сложная, вся кипящая жизнь, родятся божественные, пламенные мысли, разрушаются старые позолоченные идолища. А мы
стоим в наших
стойлах, упершись кулаками
в бока, и ржем: «Ах вы, идиоты! Шпаки! Дррать вас!» И этого жизнь нам никогда не простит…
Никто не отзывался. Было темно, под ногами мягко, и пахло навозом. Направо от двери
в стойле стояла пара молодых саврасых. Петр Николаич протянул руку — пусто. Он тронул ногой. Не легла ли? Нога ничего не встретила. «Куда ж они ее вывели?» подумал он. Запрягать — не запрягали, сани еще все наружи. Петр Николаич вышел из двери и крикнул громко: