Неточные совпадения
Внизу в большой комнате они
толпились, точно на вокзале, плотной массой шли к буфету; он сверкал разноцветным стеклом бутылок, а среди бутылок,
над маленькой дверью, между двух шкафов, возвышался тяжелый киот, с золотым виноградом, в нем — темноликая икона; пред иконой, в хрустальной лампаде, трепетал огонек, и это придавало буфету странное сходство с иконостасом часовни.
Близкие и дальние холмы, один другого зеленее, покрытые кедровником и множеством других деревьев — нельзя разглядеть каких,
толпятся амфитеатром, один
над другим.
В отдалении еще
толпились тяжелые громады туч, изредка вспыхивали длинные молнии, но
над нашими головами уже виднелось кое-где темно-синее небо, звездочки мерцали сквозь жидкие, быстро летевшие облака.
В глубоком подвале у пана Данила, за тремя замками, сидит колдун, закованный в железные цепи; а подале
над Днепром горит бесовский его замок, и алые, как кровь, волны хлебещут и
толпятся вокруг старинных стен.
В этот день я уносил из гимназии огромное и новое впечатление. Меня точно осияло. Вот они, те «простые» слова, которые дают настоящую, неприкрашенную «правду» и все-таки сразу подымают
над серенькой жизнью, открывая ее шири и дали. И в этих ширях и далях вдруг встают, и
толпятся, и движутся знакомые фигуры, обыденные эпизоды, будничные сцены, озаренные особенным светом.
На земле, черной от копоти, огромным темно-красным пауком раскинулась фабрика, подняв высоко в небо свои трубы. К ней прижимались одноэтажные домики рабочих. Серые, приплюснутые, они
толпились тесной кучкой на краю болота и жалобно смотрели друг на друга маленькими тусклыми окнами.
Над ними поднималась церковь, тоже темно-красная, под цвет фабрики, колокольня ее была ниже фабричных труб.
Она вышла из суда и удивилась, что уже ночь
над городом, фонари горят на улице и звезды в небе. Около суда
толпились кучки людей, в морозном воздухе хрустел снег, звучали молодые голоса, пересекая друг друга. Человек в сером башлыке заглянул в лицо Сизова и торопливо спросил...
По лесу летает и поет больше птица ворона, издавна живущая в разладе с законами гармонии, а
над экипажем
толпятся целые тучи комаров, которые до такой степени нестерпимо жужжат в уши, что, кажется, будто и им до смерти надоело жить в этой болотине.
Был знойный летний день 1892 года. В высокой синева тянулись причудливые клочья рыхлого белого тумана. В зените они неизменно замедляли ход и тихо таяли, как бы умирая от знойной истомы в раскаленном воздухе. Между тем кругом
над чертой горизонта
толпились, громоздясь друг на друга, кудрявые облака, а кое-где пали как будто синие полосы отдаленных дождей. Но они стояли недолго, сквозили, исчезали, чтобы пасть где-нибудь в другом месте и так же быстро исчезнуть…
Над ним ясные небеса… кругом
толпится народ… радость на всех лицах… тихое, очаровательное пение раздается в храмах господних; вдали, сквозь тонкий туман на северо-востоке, из-за стен незнакомой ему святой обители показывается восходящее солнце…
Вот же, хлопче, будто и теперь я эту песню слышу и тех людей вижу: стоит козак с бандурой, пан сидит на ковре, голову свесил и плачет; дворня кругом
столпилась, поталкивают один другого локтями; старый Богдан головой качает… А лес, как теперь, шумит, и тихо да сумно звенит бандура, а козак поет, как пани плачет
над паном
над Иваном...
На Банной горе, как и днем,
толпился праздничный народ, хотя в темноте только и видно было, что спокойные огоньки на противоположной слободской стороне; внизу, под горой, горели фонари, и уже растапливалась на понедельник баня: то ли пар, то ли белый дым светился
над фонарями и пропадал в темноте.
«Плохие игрушки!» — сказал бы он сам себе, если бы имел время размыслить
над этим. В его голове
толпились еще некоторое время леса мачт, фантастические узоры, отдельные, мертвые, как он сам, слова, но скоро все кончилось. Пэд сочно хрипел, и это были последние пары. Матросы, подбежав к капитану, с содроганием увидели негра: лицо Пэда было черно, как чугун, даже шея приняла синевато-черный цвет крови, выступившей под кожей.
Кума. Ох, скучно, чай, тебе, Анисьюшка? Недаром
толпится: не тот болен, кто болит, а кто
над болью сидит.
Глубокая ночь наступила. Никто не мыслил успокоиться в великом граде. Чиновники поставили стражу и заключились в доме Ярослава для совета с Марфою. Граждане
толпились на стогнах и боялись войти в домы свои — боялись вопля жен и матерей отчаянных. Утомленные воины не хотели отдохновения, стояли пред Вадимовым местом, облокотись на щиты свои, и говорили: «Побежденные не отдыхают!» — Ксения молилась
над телом Мирослава.
О, я люблю густые облака,
Когда они
толпятся над горою,
Как на хребте стального шишака
Колеблемые перья! Пред грозою,
В одеждах золотых, издалека
Они текут безмолвным караваном,
И, наконец, одетые туманом,
Обнявшись, свившись будто куча змей,
Беспечно дремлют на скале своей.
Настанет день, — их ветер вновь уносит:
Куда, зачем, откуда? — кто их спросит?
Он — бог весны, бог радости и избытка сил; вокруг него в ликовании
толпятся гении природы — сатиры, кентавры и нимфы; сам великий Пан отказывается от самостоятельной власти
над миром и смиренно вступает в свиту могучего бога.
На площади, перед сельским правлением, выстроился отряд красноармейцев с винтовками,
толпились болгары в черном, дачники. Взволнованный Тимофей Глухарь, штукатур, то входил, то выходил из ревкома. В толпе Катя заметила бледное лицо толстой, рыхлой Глухарихи, румяное личико Уляши. Солнце жгло, ветер трепал красный флаг
над крыльцом, гнал по площади бумажки и былки соломы.
Закрутились. Допили бутылку, поехали на ковке на Васильевский остров. Там еще в каком-то трактире пили. Орган около буфета ухал „Марш тореадоров“,
толпился народ у буфетной стойки. Печерников сидел, свесив голову
над полной рюмкой, и говорил...
Вокруг
толпились солдаты и обитатели станционного поселка. Кучеренко, с рогожею на плечах, возился
над своим цилиндром, как медведь
над чурбаном. С величественно-серьезным видом он задвигал около цилиндра рукою, как будто вертел воображаемую ручку шарманки, и хрипло запел...
Бабы лезли, вперед и даже начинали причитывать
над покойницей, но обруганные мужиками,
столпились в сторонку и загалдели, по бабьему обыкновению, все разом.
Голова его опустилась на грудь; черные длинные волосы пали в беспорядке на прекрасное, разгоревшееся лицо и образовали
над ним густую сеть; в глазах начали
толпиться думы; наконец, облако печали приосенило их.
Как лошади шарахаются,
толпятся и фыркают
над мертвою лошадью, так в гостиной вокруг гроба
толпился народ чужой и свой — предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися глазами, испуганные, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада
толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.