Шкаф. Метафорические рассказы

Юлия Табакарь

«Шкаф» уже звучал в эфире радиостанции «Гомель Плюс» как победитель международного конкурса коротких рассказов. С него и начинается этот сборник, в который вошло 47 историй. Их герои многоплановы: Баба-Яга в роли психотерапевта; хирург, «отрезающий» от души все лишнее; самостоятельная Ева; Адам, застрявший перед телевизором на диване; Бог, которого принимают за фокусника. Скучать не придется!

Мальчик, которого стало меньше

Однажды родился мальчик, которого было много. Когда он смотрел на облака, лежа в траве, ему казалось, что он может коснуться пальцем неба. Летящая в небе птица не была отдельно. Он был птицей. Птица была им. Он ощущал себя чем-то большим, чем его тело. Соприкасающимся. Живущим одновременно повсюду: в водах реки, в воздухе, в бегущем по волне катере, в кронах золотых деревьев, в танцующей листве, в колющих нос снежинках. Его огромные легкие будто могли вобрать в себя весь воздух, весь мир.

Мир был трескучим, громким, безразмерным, как он сам. Мальчик спешил ощущать. Катиться с гор. Звучать. Пробовать на вкус.

Ты слишком медленный, нужно идти быстрей, говорили они, когда ему хотелось задержаться и рассмотреть букашку в траве… У букашки был переливчатый панцирь и шесть ножек. Трава была разноцветной. Вы видели, сколько там зеленых цветов? У земли темный, выше изумрудный, а если травинку рассмотреть через солнце, то она почти прозрачная, зелено-желтыми кругами. Вечерами травинка красная, а когда в нее падает облако, она голубая и серебристая.

Рисуй правильно. Жук черный. Трава зеленая.

И он рисовал как надо.

Они много всего говорили. Нельзя так думать. Говори, как написано в учебнике, а то опять двойка будет. И он говорил. Нельзя заниматься этой ерундой, надо учить математику. И он откладывал пористый шершавый лист, карандаши и брался решать примеры.

Нее…. льзззяяя, пилила невидимая пила, нее…. льзззяяя.

Слишком долго.

Слишком медленно.

Нее… льззззя… — пила отпиливала все, что выступало за социальный трафарет.

Отрезанные кусочки улетали, как воздушные шарики, в небо. Не поймать. Было сложно представить себя бабочкой. Стало казаться глупым коснуться пальцем неба.

Эта девушка тебе не пара, говорили они. Слишком рано. Другие планы. Сначала учиться. Что с математикой? Тебе некогда заниматься этими рисунками. Ты никогда не заработаешь на этом.

Тесты, нужно сдавать тесты.

Голова кружилась от цифр. Все превращалось в цифры.

Река — в цифры. Снежинки — в цифры. Цвета — в цифры.

Ну кем ты решил стать? Микеланджело? Моне? Она же первая тебя бросит, когда ты будешь сидеть с красками, без работы…

Ее губы превращались в цифры. Ее глаза из кошачье-зеленого с крупинками кофейного — в цифры.

Правильные ответы в тесте: 1Р, 2О, 3Б, 4О, 5Т…

Нее…. льззяяя, пилила невидимая пила, повизгивая, нее…. льззяяя.

Он сдавался потихоньку, лишь бы пила перестала издавать этот звенящий, опрокидывающий звук.

Однажды это случилось, и уже ничто не выступало за границы допустимого. Но даже когда дело было сделано, и победили цифры, и у него осталось только то, что ужато кожей, звук пилы никуда не исчез. Он продолжил допиливать то, что осталось внутри.

У вас слабые легкие, говорили врачи, вы дышите только наполовину.

По вечерам, в тишине, он чувствовал в себе мальчика, а мальчик ощущал пустоту. Все кругом было слишком отдельным. Жена, дети, работа. Почему все стало таким отдельным, а он таким маленьким и чужим?

Почему-то спустя столько лет он помнил правильные ответы в том тесте: 1Р, 2О, 3Б, 4О, 5Т…

Однажды он шел через сквер весенним утром. В его руке был кожаный портфель. И вдруг в небе вскрикнула птица. Он поднял голову, и все вокруг закружилось от цвета и света. И все, что он запрещал себе видеть, все, что было отрезано, вдруг снова стало им, — так широко, так безгранично.

«Робот!», — вдруг разгадал он ответ из теста. Он сел на скамейку, глубоко вдохнул воздух, и так и остался сидеть. Портфель выпал из руки и застыл.

И мальчик снова вернул себе ширину, продолжительность, безграничность.

А они столпились над ним, пытаясь его вернуть.