Неточные совпадения
Солнечные
лучи с своей стороны забирались в рощу и, пробиваясь сквозь чащу, обливали стволы осин таким теплым
светом, что они
становились похожи на стволы сосен, а листва их почти синела и над нею поднималось бледно-голубое небо, чуть обрумяненное зарей.
На стене, по стеклу картины, скользнуло темное пятно. Самгин остановился и сообразил, что это его голова, попав в
луч света из окна, отразилась на стекле. Он подошел к столу, закурил папиросу и снова
стал шагать в темноте.
С летами она понимала свое прошедшее все больше и яснее и таила все глубже,
становилась все молчаливее и сосредоточеннее. На всю жизнь ее разлились
лучи, тихий
свет от пролетевших, как одно мгновение, семи лет, и нечего было ей желать больше, некуда идти.
Но вот на востоке
стала разгораться заря, и комета пропала. Ночные тени в лесу исчезли; по всей земле разлился серовато-синий
свет утра. И вдруг яркие солнечные
лучи вырвались из-под горизонта и разом осветили все море.
Часов в 8 утра солнечные
лучи прорвались сквозь тучи и
стали играть в облаках тумана, освещая их своим золотистым
светом. Глядя на эту картину, я мысленно перенесся в глубокое прошлое, когда над горячей поверхностью земли носились еще тяжелые испарения.
Время шло. Трудовой день кончился; в лесу сделалось сумрачно. Солнечные
лучи освещали теперь только вершины гор и облака на небе.
Свет, отраженный от них, еще некоторое время освещал землю, но мало-помалу и он
стал блекнуть.
Заря чиста, и утро будет ясно.
Уходит день веселый, догорают
Последние
лучи зари, все выше
И выше
свет малиновый; потемки
Цепляются за сучья и растут,
Преследуя зари румяный отблеск.
И скоро ночь в росящемся лесу
С вершинами деревьев
станет вровень.
Пора к шатрам, в кругу гостей веселых
Окончить день и встретить новый. Песню
Последнюю пропой, пригожий Лель!
Беспечальное будущее народов рисовалось в лучезарном
свете. Недомолвки расширяли эти
лучи, и простые человеческие чувства
становились буржуазны, мелки, недостойны.
Наконец, настойчиво отведя эти чувства, как отводят рукой упругую, мешающую смотреть листву, я
стал одной ногой на кормовой канат, чтобы ближе нагнуться к надписи. Она притягивала меня. Я свесился над водой, тронутой отдаленным
светом. Надпись находилась от меня на расстоянии шести-семи футов. Прекрасно была озарена она скользившим
лучом. Слово «Бегущая» лежало в тени, «по» было на границе тени и
света — и заключительное «волнам» сияло так ярко, что заметны были трещины в позолоте.
Фома вновь обернулся назад, и глаза его встретились с глазами Медынской. От ее ласкающего взгляда он глубоко вздохнул, и ему сразу
стало легче, точно горячий
луч света проник в его душу и что-то растаяло там. И тут же он сообразил, что не подобает ему вертеть головой из стороны в сторону.
Отец греха, Марии враг лукавый,
Ты
стал и был пред нею виноват;
Ах, и тебе приятен был разврат…
И ты успел преступною забавой
Всевышнего супругу просветить
И дерзостью невинность изумить.
Гордись, гордись своей проклятой славой!
Спеши ловить… но близок, близок час!
Вот меркнет
свет, заката
луч угас.
Всё тихо. Вдруг над девой утомленной
Шумя парит архангел окриленный, —
Посол любви, блестящий сын небес.
Ходит солнце низко зимой, стороною, не упирает
лучами в землю, и ничто не шевелится.
Станет солнышко ходить выше над головами,
станет светить в припор к земле, отогревается все на
свете и начнет шевелиться.
Но, разумеется, молитвенно вдохновляемое религиозное искусство имеет наибольшие потенции
стать той искрой, из которой загорится мировое пламя, и воссияет на земле первый
луч Фаворского
света.
Вторая Ипостась, Христос, преимущественно обращен к Софии, ибо Он есть
свет мира, Им же вся быша (Ио. 1), и, воспринимая
лучи Логоса, сама София
становится Христософией, Логосом в мире, и, как Он, любима Отчею Ипостасью, изливающей на нее дары Св.
Земной царь в этом
свете становился как бы некоей иконой Царя царей, на которой в торжественные священные миги мог загораться
луч Белого Царства.
Род однодневный!
Что — кто-нибудь? И что — никто?
Лишь сновиденье тени — человек,
Но если
луч падет от божества,
То
светом ярким озаряет он
Людей, и сладостною
станет жизнь…
Maman высказала, что, будучи сыном русского человека, я должен взрасти и воспитаться в преданиях и симпатиях русского края, а потом она указала вторую причину выбора Киева; эта причина заключалась в том, что здесь есть университет, который она назвала источником
света, проливающим свои
лучи на все, что
становится в возможной к нему близости.
Облака на западе сияли ослепительным золотым
светом, весь запад горел золотом. Казалось, будто там раскинулись какие-то широкие, необъятные равнины; длинные золотые
лучи пронизали их, расходясь до половины неба, на севере кучились и громоздились тяжелые облака с бронзовым оттенком. Зелень орешников и кленов
стала странно яркого цвета, золотой отблеск лег на далекие нивы и деревни.
Его главная
статья, написанная по поводу Островского, называется «
Луч света в темном царстве».
Эту сплошную тучу перерезывают порой
лучи света,
лучи искреннего раскаяния в прошлом,
лучи светлой надежды на будущее, но мрак, страшный мрак этого прошлого борется с этими проблесками
света, и в этой борьбе, кажется, сгущается вокруг нее еще сильнее, еще тяжелей ложится на ее душу, давит ее, и со дня на день невыносимее
становится жить ей, особенно, когда гнетущие воспоминания так ясно и рельефно восстают перед нею, как теперь…