Неточные совпадения
Левин знал, что хозяйство мало интересует
старшего брата и что он, только делая ему уступку, спросил его об этом, и потому
ответил только о продаже пшеницы и деньгах.
Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал
старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» —
отвечал я, усмехаясь. У меня было свое на уме.
— Марксист, —
ответил Самгин-старший, улыбаясь.
— Да, —
ответил Крэйтон, кивнув головою. — Он — умер. Но — он прежде всего был фабрикант… этих: веревки, толстые, тонкие? Теперь это делает мой
старший брат.
— Слушаюсь
старших, —
ответил Безбедов, и по пузырю лица его пробежали морщинки, сделав на несколько секунд толстое, надутое лицо старчески дряблым. Нелепый случай этот, укрепив антипатию Самгина к Безбедову, не поколебал убеждения, что Валентин боится тетки, и еще более усилил интерес, — чем, кроме страсти к накоплению денег, живет она? Эту страсть она не прикрывала ничем.
— Нет, нет! у нас производится всего этого только для самих себя, — с живостью
отвечал он, — и то рис едим мы,
старшие, а низший класс питается бобами и другими овощами.
Девицы вошли в гостиную, открыли жалюзи, сели у окна и просили нас тоже садиться, как хозяйки не отеля, а частного дома. Больше никого не было видно. «А кто это занимается у вас охотой?» — спросил я. «Па», —
отвечала старшая. — «Вы одни с ним живете?» — «Нет; у нас есть ма», — сказала другая.
«Для кого вы держите его?» — «Па где-то достал; так…» — «Это вы занимаетесь музыкой?» — «Да», —
отвечала старшая.
Старики, с поклонами, объяснили, что несколько негодяев смутили толпу и что они,
старшие, не могли унять и просили, чтобы на них не взыскали, «отцы за детей не
отвечают» и т. п.
— Может, и болесть, а может, и нет, — таинственно
ответила Марья Степановна и, в свою очередь, оглядевшись кругом, рассказала Данилушке всю историю пребывания Привалова в Узле, причем, конечно, упомянула и о контрах, какие вышли у Василия Назарыча с Сережей, и закончила свой рассказ жалобами на
старшую дочь, которая вся вышла в отца и, наверно, подвела какую-нибудь штуку Сереже.
— Можно, —
ответил Ермолай с обычной своей невозмутимостью. — Вы про здешнюю деревню сказали верно; а только в этом самом месте проживал один крестьянин. Умнеющий! богатый! Девять лошадей имел. Сам-то он помер, и
старший сын теперь всем орудует. Человек — из глупых глупый, ну, однако, отцовское добро протрясти не успел. Мы у него лошадьми раздобудемся. Прикажите, я его приведу. Братья у него, слышно, ребята шустрые… а все-таки он им голова.
— Ровно двадцать один год, —
отвечал я, смеясь от души ее полнейшему презрению к нашей политической деятельности, то есть к моей и Николаевой, — но зато я был
старший.
Все
старшие служащие носили имена героев и государственных людей: Скобелев, Гурко, Радецкий, Александр Македонский и так далее. Они
отвечали только на эти прозвища, а их собственные имена были забыты. Так и в книгах жалованье писалось...
Я хотел
ответить, по обыкновению, шуткой, но увидел, что она не одна. За низким заборчиком виднелись головки еще двух девочек. Одна — ровесница Дембицкой, другая — поменьше. Последняя простодушно и с любопытством смотрела на меня.
Старшая, как мне показалось, гордо отвернула голову.
— Врешь, —
ответил старший сердито. — Знаю лучше тебя…
Я был в последнем классе, когда на квартире, которую содержала моя мать, жили два брата Конахевичи — Людвиг и Игнатий. Они были православные, несмотря на неправославное имя
старшего. Не обращая внимания на насмешки священника Крюковского, Конахевич не отказывался от своего имени и на вопросы в классе упрямо
отвечал: «Людвиг. Меня так окрестили».
— Да черт его удержит, Храпуна, —
отвечает старший кучер Никита, степенный мужик с окладистой бородой. — Задавить его, вот и весь разговор.
— Досталось, —
ответил старший.
— Вероятно, как
старшего постояльца своего, —
отвечал тот и, видимо, больше всего занятый своею собеседницей, снова подал ей руку, и они отправились в ее номер.
Подойдет к нему супруга, подползут ребятишки, мал мала меньше…"Как хорош и светел божий мир!" — воскликнет Михайло Степаныч."И как отделан будет наш садик, душечка!" —
отвечает супруга его."А у папки денески всё валёванные!" — кричит
старший сынишка, род enfant terrible, [сорванца (франц.).] которого какой-то желчный господин научил повторять эту фразу.
Теперь ей уж за сорок, и скоро собираются праздновать ее юбилей. В парадные дни и во время официальных приемов, когда показывают институт влиятельным лицам, она следует за директрисой, в качестве
старшей классной дамы, и всегда очень резонно
отвечает на обращаемые к ней вопросы. В будущем она никаких изменений не предвидит, да и никому из начальствующих не приходит на мысль, что она может быть чем-нибудь иным, кроме образцовой классной дамы.
— Нет, ни разу, —
отвечал старший: — у нас 2000 человек из полка выбыло, всё на работах; и я ранен тоже на работе. Война совсем не так делается, как ты думаешь, Володя!
— Нисколько, —
отвечал старший, поворачиваясь к нему и похлопывая его по ноге.
— Скопцы, действительно, у нас были в древности, —
отвечал Евгений, — и в начале нынешнего тысячелетия занимали даже высшие степени нашей церковной иерархии: Иоанн, митрополит киевский, родом грек, и Ефим, тоже киевский митрополит, бывший до иночества
старшим боярином при князе Изяславе […князь Изяслав (1024—1078) — великий князь киевский, сын Ярослава Мудрого.]; но это были лица единичные, случайные!..
— То был мой
старший брат, Григорий Аникин, —
отвечал Семен Строгонов. — Он волею божьею прошлого года умре!
И каждый раз Боря оставлял в голове взрослого человека какие-то досадные занозы. Вызывая удивление бойкостью своих речей, мальчик будил почти неприязненное чувство отсутствием почтения к
старшим, а дружба его с Шакиром задевала самолюбие Кожемякина. Иногда он озадачивал нелепыми вопросами, на которые ничего нельзя было
ответить, — сдвинет брови, точно мать, и настойчиво допытывается...
Старшие все-таки улыбались при его появлении и находили, что в его физиономии есть что-то забавное, а сверстники нередко щелкали его по носу и на ходу спрашивали: «Что, Козлик, сегодня хватим?» — «Хватим», —
отвечал Козлик и продолжал гранить тротуары на Невском проспекте, покуда не наступал час обедать в долг у Дюссо, и не обижался даже за получаемые в нос щелчки.
— Я встретил на площади, —
отвечал запорожец, — казацкого старшину, Смагу-Жигулина, которого знавал еще в Батурине; он обрадовался мне, как родному брату, и берет меня к себе в есаулы. Кабы ты знал, боярин, как у всех ратных людей, которые валом валят в Нижний, кипит в жилах кровь молодецкая! Только и думушки, чтоб идти в Белокаменную да порезаться с поляками. За одним дело стало:
старшего еще не выбрали, а если нападут на удалого воеводу, так ляхам несдобровать!
Старшая девочка как будто остолбенела при этом вопросе и начала всё более и более открывать глаза, ничего не
отвечая; меньшая же открыла рот и собиралась плакать. Небольшая старушонка, в изорванной клетчатой панёве, низко подпоясанной стареньким, красноватым кушаком, выглядывала из-за двери и тоже ничего не
отвечала. Нехлюдов подошел к сеням и повторил вопрос.
Заметив, что на него смотрят, седой вынул сигару изо рта и вежливо поклонился русским, —
старшая дама вздернула голову вверх и, приставив к носу лорнет, вызывающе оглядела его, усач почему-то сконфузился, быстро отвернувшись, выхватил из кармана часы и снова стал раскачивать их в воздухе. На поклон
ответил только толстяк, прижав подбородок ко груди, — это смутило итальянца, он нервно сунул сигару в угол рта и вполголоса спросил пожилого лакея...
— Да, что-то в этом вкусе, —
отвечала, краснея, смеясь и тряся его руку, ундина. — Позволяю вам за это десять раз назвать меня дурой и шутихой. Меня зовут Дарья Михайловна Прохорова, а это — моя
старшая сестра Анна Михайловна, тоже Прохорова: обе принадлежим к одному гербу и роду.
— Пью, — задорно
ответил старший, встал и начал обтирать тело льдом, покрякивая.
— Илье тоже пошли, — сказал Артамонов
старший вслед ему; из тёмной дыры, прорезанной в стене, Мирон
ответил...
Отец, крякнув, осторожно пошёл в дом, за ним на цыпочках пошёл и Яков. Дядя лежал накрытый простынёю, на голове его торчал рогами узел платка, которым была подвязана челюсть, большие пальцы ног так туго натянули простыню, точно пытались прорвать её. Луна, обтаявшая с одного бока, светло смотрела в окно, шевелилась кисея занавески; на дворе взвыл Кучум, и, как бы
отвечая ему, Артамонов
старший сказал ненужно громко, размашисто крестясь...
Пробовал Артамонов
старший дразнить Тихона Вялова, но это было тоже трудно. Тихон не сердился, он, глядя вбок, покрякивал,
отвечая кратко и спокойно.
Яков всегда
отвечал неохотно, коротко, но понятно; по его словам выходило, что Мирон говорит: Россия должна жить тем же порядком, как живёт вся Европа, а Горицветов верит, что у России свой путь. Тут Артамонову
старшему нужно было показать сыну, что у него, отца, есть на этот счёт свои мысли, и он внушительно сказал...
— Нет, вы уж, пожалуйста, ничего не надейтесь, — уклончиво
отвечал бесчувственный неприятель господина Голядкина, стоя одною ногою на одной ступеньке дрожек, а другою изо всех сил порываясь попасть на другую сторону экипажа, тщетно махая ею по воздуху, стараясь сохранить экилибр и вместе с тем стараясь всеми силами отцепить шинель свою от господина Голядкина-старшего, за которую тот, с своей стороны, уцепился всеми данными ему природою средствами.
— И он тоже по-прежнему, Яков Петрович, —
отвечал немного изумленный господин Голядкин-старший. — Я не знаю, Яков Петрович… с моей стороны… с благородной, с откровенной стороны, Яков Петрович, согласитесь сами, Яков Петрович…
— Ну, Яков Петрович, теперь скажите-ка мне, каково-то вы почивали? —
отвечал Голядкин-младший, прямо смотря в глаза господину Голядкину-старшему.
На всякого рода намеки на денежное вспомоществование многочисленным своим потомкам жесткий старик
отвечал категорически: «Имейте мя отреченна»,
Старшему сыну Александру, женившемуся против воли отца, старик ничего не давал и не принимал его.
— Что ж, может, сердишься еще-не выйдешь? Катерина Львовна опять ничего не
ответила. Но Сергей, да и все, кто наблюдал за Катериной Львовной, видели, что, подходя к этапному дому, она все стала жаться к
старшему ундеру и сунула ему семнадцать копеек, собранных от мирского подаяния.
Ставил он исключительно высшие баллы, а в
старших классах перед экзаменами предлагал кадетам написать ему на общей бумажке, кто что хочет
отвечать. На уроках его каждый делал, что хотел: читали романы, играли в пуговки, курили в отдушник, ходили с места на место. Он только нервно потирал свои виски пальцами и упрашивал...
Похвалы сыпалися и на меня. По мнению Алексея Пантелеймоновича, хоть во мне и не видно такого ума и разума, как в
старших братьях, но заметно необыкновенное глубокомыслие."Посмотрите, — продолжал он, — как он не вдруг
отвечал, но обдумывал сделанное ему предложение, обсуживал его мысленно, соображал — и потом уже произносил решение".
— Ну, так слушай ты меня, старик: чтоб Илюшка над собой чего не сделал; как пришлю, нынче ли, завтра ли, чтоб сейчас и везти. Ты повезешь, ты и
отвечаешь, а ежели чтò, избави Бог, над ним случится,
старшего сына забрею. Слышишь?
— Да, —
ответил приискатель. — Это правда. Эти бедные животные на наших глазах преодолели столько опасностей, и, я думаю, даже Полкану было совестно закончить все это простым убийством на берегу… Заметили вы, с каким самоотвержением
старшая закрыла младшую от собаки?.. Всякий ли человек сделает это при таких обстоятельствах?
Посмотрел тут младший бомбардир на
старшего, а тот
отвечает...
Образ жизни их был самый тихий и безупречный. Овладев безраздельно садиком при даче, они им одним и довольствовались и не показывались ни на музыке, ни в парке. Об их общественном положении я не знал ровно ничего. Прислуга доносила только, что
старшая из дам называется «баронесса» и что обе они так горды, что никогда не
отвечают на поклоны и не знают ни одного слова по-русски.
А
старшая дама на все кротко
отвечала: «Nein!» [Нет! (нем.).] и встряхивала буклями и краснела. Младшая дама трогала обеих этих за руки и упрашивала их «не разбудить малютку».
Класс наполнялся вдруг разноголосными жужжаниями: авдиторы [Авдиторы — ученики
старших классов, которым доверялась проверка знаний учеников младших классов.] выслушивали своих учеников; звонкий дискант грамматика попадал как раз в звон стекла, вставленного в маленькие окна, и стекло
отвечало почти тем же звуком; в углу гудел ритор, которого рот и толстые губы должны бы принадлежать, по крайней мере, философии.
А между тем учиться он начал решительно лучше всех нас: запинаясь, заикаясь и конфузясь, он обыкновенно начинал
отвечать свои уроки и всегда их знал, так что к концу года за прилежание, а главное, я думаю, за возмужалый возраст, он и сделан был у нас в классе
старшим.