Неточные совпадения
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до
здания Старого Университета.
Он остановился, указывая рукою вдаль, налево, на вспухшее среди поля красное
здание казармы артиллеристов и
старые, екатерининские березы по краям шоссе в Москву.
Наискось, почти напротив дома Самгиных, каменщики разрушали
старое, казарменного вида двухэтажное
здание, с маленькими, угрюмыми окнами, когда-то окрашенное желтой краской...
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою работу: ехал с ней смотреть
здание, место, машину, читать
старое событие на стенах, на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.
Но человек терпеливо, на обломках
старого, строил новое
здание крепче и ставил фонарь и теперь зажигает опять огонь и, в свою очередь, смеется над ветром.
В середине прошлого века поселилась во дворце Белосельских-Белозерских
старая княгиня, родственница владельца, и заняла со своими многочисленными слугами и приживалками половину
здания, заперев парадные покои.
После революции лавки Охотного ряда были снесены начисто, и вместо них поднялось одиннадцатиэтажное
здание гостиницы «Москва»; только и осталось от Охотного ряда, что два древних дома на другой стороне площади. Сотни лет стояли эти два дома, покрытые грязью и мерзостью, пока комиссия по «
Старой Москве» не обратила на них внимание, а Музейный отдел Главнауки не приступил к их реставрации.
А напротив «фигуры» стоял
старый — престарый кабак, дряхлое темное
здание, сильно покосившееся и подпертое с улицы бревнами.
В то время о «школьной политике» еще не было слышно; не было и «злоумышленных агитаторов», волнующих молодежь. Кругом гимназии залегла такая же дремотная тишь. Два — три номера газеты заносили слухи из далекого мира, но они были чужды маленькому городку и его интересам, группировавшимся вокруг
старого замка и живого беленького
здания гимназии.
Налево она тянется далеко и, пересекая овраг, выходит на Острожную площадь, где крепко стоит на глинистой земле серое
здание с четырьмя башнями по углам —
старый острог; в нем есть что-то грустно красивое, внушительное.
Идем все в «помещение для надзирателей» —
старое серое
здание барачного типа. Военный фельдшер, стоящий у входа, просит умоляющим голосом, точно милостыни...
Они держали путь прямо к
старому казенному
зданию.
Большие мельничные колеса, разбуженные шумливыми толчками воды, тоже вздрагивали, как-то нехотя подавались, точно ленясь проснуться, но через несколько секунд уже кружились, брызгая пеной и купаясь в холодных струях. За ними медленно и солидно трогались толстые валы, внутри мельницы начинали грохотать шестерни, шуршали жернова, и белая мучная пыль тучами поднималась из щелей старого-престарого мельничного
здания.
Но
старая, историческая рознь, разделявшая некогда гордый панский зáмок и мещанскую униатскую часовню, продолжалась и после их смерти: ее поддерживали копошившиеся в этих дряхлых трупах черви, занимавшие уцелевшие углы подземелья, подвалы. Этими могильными червями умерших
зданий были люди.
Школа помещалась в просторном флигеле, который при крепостном праве занимал управляющий имением и который бывший помещик пожертвовал миру под училище. Места для учащихся было достаточно, но
здание было
старое, и крестьяне в продолжение многих лет не ремонтировали его. Печи дымили, потолки протекали, из всех щелей дуло.
Он не мог видеть без глубокого сердечного содрогания, когда выходил из какого-нибудь присутственного
здания господин еще не
старых лет, в крестах, звездах и золотом камергерском мундире.
Арестанты ходили на Иртыш ломать
старые казенные барки, работали по мастерским, разгребали у казенных
зданий снег, нанесенный буранами, обжигали и толкли алебастр и проч. и проч.
По двору, в смолистом зное, точно мухи по стеклу, ползают усталые, сердитые монахи, а
старый, важный козёл, стоя в дверях конюшни, смотрит умными коричневыми глазами, как люди ныряют с припёка в тень
зданий, и трясёт рыжей бородой, заботливо расчёсанной конюхом.
В тамбовском театре, в большом каменном
здании, в нижнем этаже, была огромная кладовая с двумя широкими низкими окнами над самой землей: одно на юг, другое на запад. Эта кладовая называлась «
старая бутафорская» и годами не отпиралась.
Все из того времени вспоминается мне каким-то сверкающим и свежим.
Здание академии среди парков и цветников, аудитории и музеи,
старые «Ололыкинские номера» на Выселках, деревянные дачи в сосновых рощах, таинственные сходки на этих дачках или в Москве, молодой романтизм и пробуждение мысли…
Прибавьте к этому неверное слабое освещение, которое, как в каком-нибудь
старом готическом
здании, падает косыми полосами сверху, точно из окон громадного купола, и вы получите слабое представление о том лесе, про который народ говорит, что в нем «в небо дыра».
Конечно, следы исполинского пожара еще не были изглажены: огромные обгорелые каменные дома, кое-как прикрытые
старым железом, окна, заделанные деревянными досками с нарисованными на них рамами и стеклами, с красными и закоптелыми полосами и пятнами по стенам, печальными знаками пламени, за три года вылетавшего из всех отверстий
здания, пустыри с обгорелыми фундаментами и печами, заросшие густою травою, искрещенные прямыми тропинками, проложенными и протоптанными расчетливыми пешеходами, самая новизна, свежесть множества деревянных, прекрасной новейшей архитектуры домов, только что отстроенных или строящихся, — все красноречиво говорило о недавнем посещении Европы…
Он населил маленькое
здание мертвецкой десятками и сотнями давно умерших людей и пристально вглядывался в оконце, выходившее из ее подвала в уголок сада, видя в неровном отражении света в
старом радужном и грязном стекле знакомые черты, виденные им когда-то в жизни или на портретах.
Любовь. Глупости, мама! Какое дело богу, природе, солнцу — до нас? Мы лежим на дороге людей, как обломки какого-то
старого, тяжёлого
здания, может быть — тюрьмы… мы валяемся в пыли разрушения и мешаем людям идти… нас задевают ногами, мы бессмысленно испытываем боль… иногда, запнувшись за нас, кто-нибудь падает, ломая себе кости…
Первая суета стихла в
старом этапном
здании. Места заняты, споры об этих местах покончены. Арестанты лежат на нарах, сидят кучками, играют в три листика, иные уже дремлют. Из отдельных, «семейных», камер слышится крик ребят, матери баюкают грудных детей, а в окна и открытые двери глядит сырая, но теплая сибирская ночь, и полная луна всплывает красноватым шаром над зубцами частокола.
Все было по-прежнему, только разве лес несколько отступил от частокола, оставив пни и обнажив кочковатое болото, да частокол еще более потемнел, да караулка еще более покосилась. И бродяга отвел глаза от знакомого
здания. Да, все здесь в порядке…
здания сгибаются от старости, как и люди,
старые окна глядят так же тускло, как и
старые очи… Он знал это и прежде.
Барак стоял далеко за городом, среди длинной, зелёной равнины, с одной стороны ограниченной тёмной полосой леса, с другой — линией городских
зданий; на севере поле уходило вдаль и там, зелёное, сливалось с мутно-голубым горизонтом; на юге его обрезывал крутой обрыв к реке, а по обрыву шёл тракт и стояли на равном расстоянии друг от друга
старые, ветвистые деревья.
На квадратном дворике по углам стоят четыре каменные башенки,
старые, покрытые мхом, какие-то склизкие, точно оплеванные. Они примыкают вплоть ко внутренним углам четырехугольного
здания, и ход в них — с коридоров. Проходя по нашему коридору, я увидел дверь, ведущую, очевидно, в одну из башенок, и наш Меркурий сказал мне, что это ход в бывший карцер. Дверь была не заперта, и мы вошли.
Сжатый воздух дрожал от малейшего звука, и, словно великаны, со всех кровель обеих набережных подымались и неслись вверх по холодному небу столпы дыма, сплетаясь и расплетаясь в дороге, так что, казалось, новые
здания вставали над
старыми, новый город складывался в воздухе…
17-го мая, Нарвской части, по 6-й роте Измайловского полка, в пять часов пополудни, при доме № 14 загорелся нежилой сарай, где хранилась
старая мебель. Пожар прекращен без вреда для соседних
зданий, причина же пожара осталась неизвестной.
Прошли две недели со дня моего заключения в серые стены
старого мрачного
здания, где вяло и монотонно катила свои тихие воды замкнутая институтская жизнь.
О несчастной догорессе, погибшей в подвале огромного
здания, залитой водой по одному подозрению гневного
старого дожа в измене их роду…
Белые, чистенькие, по большей части одноэтажные домики. Изредка лишь попадаются трехэтажные
здания на главной улице и на городской площади. Это — казенные
здания, правительственные дома. И роскошный поэтичный парк, разбитый на
старых валах крепости, над самым берегом реки.
Весь вечер и всю ночь, не смыкая глаз до утра, распоряжался он на пожаре. Когда они с Хрящевым прискакали к дальнему краю соснового заказника, переехав Волгу на пароме, огонь был еще за добрых три версты, но шел в их сторону. Начался он на винокуренном заводе Зверева в послеобеденное время. Завод стоял без дела, и никто не мог сказать, где именно загорелось; но драть начало шибко в первые же минуты, и в два каких-нибудь часа остались одни головешки от обширного — правда,
старого и деревянного —
здания.
Мост
старый, с пошатнувшимися перилами, довольно широкий, приходился наискосок от темного деревянного
здания, по ту сторону речки, влево от плотины, где она была запружена.
Фасад с галерейками закрывал от взгляда тех, кто шел или ехал по мосту, бок мельницы, где действовал водяной привод. Справа, из-за угла
здания, виднелись сажени березовых дров,
старое кулье, вороха рогож, разная хозяйственная рухлядь.
Старый Бург-театр помещался в самом Burg'e, то есть в дворцовом
здании.
И в близких
старых глазах его я увидел то же остановившееся, тупо пораженное. И что-то ужасное, нестерпимое, похожее на падение тысячи
зданий, мелькнуло в моей голове, и, холодея от ужаса, я прошептал...
Мусор всех сортов и названий, обломки всего, что может значиться в смете материалов, нужных для возведения
здания с подземного бута до кровли: доски, бревна, известковые носилки и тачки, согнутые и проржавленные листы
старого кровельного железа, целый ворох обломков водосточных труб, а посреди всего этого хлама, над самым берегом, шесть или семь штабелей запасного кирпича.
Евфим после смерти своего брата, находилась в
Старом Киеве, против
здания присутственных мест, где ныне начинается сквер от стороны Софийского собора.
Из-за нее выставляется желтое
здание старых присутственных мест, скучное и плотно сколоченное, навевающее память о"яме"и первобытных приказных.
Внешность изменилась к лучшему, то есть город наполнился хорошими
зданиями и, так сказать, оевропеился, но мне лично жаль многого из
старого, из того, что сглажено и уничтожено, может быть, несколько торопливою и во всяком случае слишком бесцеремонною рукою Бибикова.
Не все такие и теперь; но он точно потерял почву из-под ног, и
старое желтое
здание на Моховой как бы перестает быть для него alma mater. Вот придет скоро Татьянин день, — а ему не с кем отпраздновать этот день.
Перед задним фасадом
старого деревянного графского дома, несколько отступя от последнего, уже высился передний фасад вновь строющегося каменного нового дома — это сравнительно небольшое, каменное
здание возводилось это лето с неимоверною быстротою, под наблюдением самого графа, массою рабочих, привлеченных щедростью грузинского владельца.
Оба эти
здания принадлежат к времени императора Павла; они тогда входили в черту решетки, отделявшей пространство, занятое садами и дворцом императорским, простиравшееся от Симеоновского моста по Караванной и Итальянской до Екатерининского канала. [М. И. Пыляев. «
Старый Петербург».]
Эта зала
старого московского сената,
здание которого, по введении судебной реформы, было передано новым судебным учреждениям.
Не будучи оштукатурено,
здание сохраняет естественный темно-бурый цвет
старого кирпича и вблизи, как говорят, производит впечатление сумрачное, даже угрожающее, особенно на людей нервных, которым красные кирпичи напоминают кровь и кровавые куски человеческого мяса.
Неужели и он, в конце пятидесятых годов, когда из подростка-барчонка превратился в студента, надел треуголку и воткнул в портупею шпагу, любил этот город, этот университет, увлекался верой в"возрождение"своего отечества, ходил на сходки, бывавшие в палисаднике позади
здания старого университета?