Неточные совпадения
Пал дуб на море тихое,
И море все заплакало —
Лежит
старик без памяти
(Не
встанет, так и думали!).
Гремит на Волге музыка.
Поют и пляшут девицы —
Ну, словом, пир горой!
К девицам присоседиться
Хотел
старик,
встал на ноги
И чуть не полетел!
Сын поддержал родителя.
Старик стоял: притопывал,
Присвистывал, прищелкивал,
А глаз свое выделывал —
Вертелся колесом!
Когда
старик опять
встал, помолился и лег тут же под кустом, положив себе под изголовье травы, Левин сделал то же и, несмотря на липких, упорных на солнце мух и козявок, щекотавших его потное лицо и тело, заснул тотчас же и проснулся, только когда солнце зашло на другую сторону куста и стало доставать его.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь,
вставая с кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я —
старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Встав с постели, Аркадий раскрыл окно — и первый предмет, бросившийся ему в глаза, был Василий Иванович. В бухарском шлафроке, подпоясанный носовым платком,
старик усердно рылся в огороде. Он заметил своего молодого гостя и, опершись на лопатку, воскликнул...
Клим показал ему глазами на Туробоева, но тот
встал и ушел, сутулясь, как
старик.
Встал и, покачиваясь, шаркая ногами, как
старик, ушел. Раньше, чем он вернулся с бутылкой вина, Самгин уверил себя, что сейчас услышит о Марине нечто крайне важное для него. Безбедов стоя налил чайный стакан, отпил половину и безнадежно, с угрюмой злостью повторил...
В голове еще шумел молитвенный шепот баб, мешая думать, но не мешая помнить обо всем, что он видел и слышал. Молебен кончился. Уродливо длинный и тонкий седобородый
старик с желтым лицом и безволосой головой в форме тыквы, сбросив с плеч своих поддевку, трижды перекрестился, глядя в небо,
встал на колени перед колоколом и, троекратно облобызав край, пошел на коленях вокруг него, крестясь и прикладываясь к изображениям святых.
Он хотел броситься обнимать меня; слезы текли по его лицу; не могу выразить, как сжалось у меня сердце: бедный
старик был похож на жалкого, слабого, испуганного ребенка, которого выкрали из родного гнезда какие-то цыгане и увели к чужим людям. Но обняться нам не дали: отворилась дверь, и вошла Анна Андреевна, но не с хозяином, а с братом своим, камер-юнкером. Эта новость ошеломила меня; я
встал и направился к двери.
— Я приведу Петра Ипполитовича, —
встала Анна Андреевна. Удовольствие засияло в лице ее: судя по тому, что я так ласков к
старику, она обрадовалась. Но лишь только она вышла, вдруг все лицо
старика изменилось мгновенно. Он торопливо взглянул на дверь, огляделся кругом и, нагнувшись ко мне с дивана, зашептал мне испуганным голосом...
В то утро, то есть когда я
встал с постели после рецидива болезни, он зашел ко мне, и тут я в первый раз узнал от него об их общем тогдашнем соглашении насчет мамы и Макара Ивановича; причем он заметил, что хоть
старику и легче, но доктор за него положительно не отвечает.
— Да и прыткий, ух какой, — улыбнулся опять
старик, обращаясь к доктору, — и в речь не даешься; ты погоди, дай сказать: лягу, голубчик, слышал, а по-нашему это вот что: «Коли ляжешь, так, пожалуй, уж и не
встанешь», — вот что, друг, у меня за хребтом стоит.
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил, один
старик лениво
встал из ряда сидевших по правую руку, подошел к губернатору, стал, или, вернее, пал на колени, с поклоном принял бумагу, подошел к Кичибе, опять пал на колени, без поклона подал бумагу ему и сел на свое место.
— Вечно спорят! — громко хохоча, проговорил
старик Корчагин, вынимая салфетку из-за жилета, и, гремя стулом, который тотчас же подхватил лакей,
встал из-за стола. За ним
встали и все остальные и подошли к столику, где стояли полоскательницы, и налита была теплая душистая вода, и, выполаскивая рты, продолжали никому неинтересный разговор.
Нехлюдов
встал, стараясь удержаться от выражения смешанного чувства отвращения и жалости, которое он испытывал к этому ужасному
старику.
Старик же считал, что ему тоже не надо быть слишком строгим к легкомысленному и, очевидно, заблуждающемуся сыну своего товарища и не оставить его без наставления.
Нехлюдов посидел несколько времени с
стариком, который рассказал ему про себя, что он печник, 53 года работает и склал на своем веку печей что и счету нет, а теперь собирается отдохнуть, да всё некогда. Был вот в городе, поставил ребят на дело, а теперь едет в деревню домашних проведать. Выслушав рассказ
старика, Нехлюдов
встал и пошел на то место, которое берег для него Тарас.
Даже богатство, которое прилило широкой волной, как-то не радовало
старика Бахарева, и в его голове часто
вставал вопрос: «Для кого и для чего это богатство?» Оно явилось, точно насмешка над упавшими силами
старика, напрасно искавшего вокруг себя опоры и поддержки.
Он мог очнуться и
встать от глубокого сна (ибо он был только во сне: после припадков падучей болезни всегда нападает глубокий сон) именно в то мгновение, когда
старик Григорий, схватив за ногу на заборе убегающего подсудимого, завопил на всю окрестность: «Отцеубивец!» Крик-то этот необычайный, в тиши и во мраке, и мог разбудить Смердякова, сон которого к тому времени мог быть и не очень крепок: он, естественно, мог уже час тому как начать просыпаться.
У меня мелькнула мысль, что я причина его страха. Мне стало неловко. В это время Аринин принес мне кружку чая и два куска сахара. Я
встал, подошел к китайцу и все это подал ему.
Старик до того растерялся, что уронил кружку на землю и разлил чай. Руки у него затряслись, на глазах показались слезы. Он опустился на колени и вскрикнул сдавленным голосом...
Старик неохотно
встал и вышел за мной на улицу. Кучер мой находился в раздраженном состоянии духа: он собрался было попоить лошадей, но воды в колодце оказалось чрезвычайно мало, и вкус ее был нехороший, а это, как говорят кучера, первое дело… Однако при виде
старика он осклабился, закивал головой и воскликнул...
Нигде на земле нет другого растения, вокруг которого сгруппировалось бы столько легенд и сказаний. Под влиянием литературы или под влиянием рассказов китайцев, не знаю почему, но я тоже почувствовал благоговение к этому невзрачному представителю аралиевых. Я
встал на колени, чтобы ближе рассмотреть его.
Старик объяснил это по-своему: он думал, что я молюсь. С этой минуты я совсем расположил его в свою пользу.
Дойдя до места,
старик опустился на колени, сложил руки ладонями вместе, приложил их ко лбу и дважды сделал земной поклон. Он что-то говорил про себя, вероятно, молился. Затем он
встал, опять приложил руки к голове и после этого принялся за работу. Молодой китаец в это время развешивал на дереве красные тряпицы с иероглифическими письменами.
Это бывают разбиты
старики, старухи, а молодые девушки не бывают». — «бывают, часто бывают, — говорит чей-то незнакомый голос, — а ты теперь будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки, — видишь, ты уж и здорова,
вставай же».
Остаться у них я не мог; ко мне вечером хотели приехать Фази и Шаллер, бывшие тогда в Берне; я обещал, если пробуду еще полдня, зайти к Фогтам и, пригласивши меньшего брата, юриста, к себе ужинать, пошел домой. Звать
старика так поздно и после такого дня я не счел возможным. Но около двенадцати часов гарсон, почтительно отворяя двери перед кем-то, возвестил нам: «Der Herr Professor Vogt», — я
встал из-за стола и пошел к нему навстречу.
Отец
встает из-за стола и старческими шагами направляется в свою комнату. Комната эта неудобна; она находится возле лакейской и довольно холодна, так что
старик постоянно зябнет. Он медленно раздевается и, удостоверившись, что выданные ему на заутреню два медных пятака лежат в целости около настольного зеркала, ложится спать.
Дедушка молча
встает с кресла и направляется в комнаты. Он страстно любит карты и готов с утра до вечера играть «ни по чем». Матушка, впрочем, этому очень рада, потому что иначе было бы очень трудно занять
старика.
— Ну, тоже со всячинкой. Нет, не к рукам мне твое именье. Куплю ли, нет ли — в другом месте. Однако прощай,
старик! завтра чуть свет
вставать надо.
Мальчик
встал, весь красный, на колени в углу и стоял очень долго. Мы догадались, чего ждет от нас
старик Рыхлинский. Посоветовавшись, мы выбрали депутацию, во главе которой стал Суханов, и пошли просить прощения наказанному. Рыхлинский принял депутацию с серьезным видом и вышел на своих костылях в зал. Усевшись на своем обычном месте, он приказал наказанному
встать и предложил обоим противникам протянуть друг другу руки.
На мое горе, дед оказался дома; он
встал пред грозным
стариком, закинув голову, высунув бородку вперед, и торопливо говорил, глядя в глаза, тусклые и круглые, как семишники...
«Играйте, веселитесь, растите, молодые силы, — думал он, и не было горечи в его думах, — жизнь у вас впереди, и вам легче будет жить: вам не придется, как нам, отыскивать свою дорогу, бороться, падать и
вставать среди марка; мы хлопотали о том, как бы уцелеть — и сколько из нас не уцелело! — а вам надобно дело делать, работать, и благословение нашего брата,
старика, будет с вами.
Он
встал и нагнулся к Феде; ребенок улыбнулся и протянул к нему свои бледные ручонки.
Старика перевернуло.
У ворот стояла запряженная телега. Тит Горбатый давно
встал и собирался ехать на покос. У
старика трещала с похмелья голова, и он неприветливо покосился на Ганну, которая спросила его, где старая Палагея.
Боже сохрани, если Лука Назарыч
встанет левою ногой, а теперь
старик сидит и не знает, что ему делать и с чего начать.
— Молимся мы здесь, — отвечал
старик,
вставая перед ним.
— Вижу, вижу, домой хочешь! Поедем! — проговорил
старик и
встал.
В это время вошел в моленную и сам Иван Кононов, высокий, худощавый, с длинной полуседой бородой
старик. Он не поклонился и не поздоровался со своими ночными посетителями, а молча
встал у притолка, как бы ожидая, что его или спросят о чем-нибудь, или прикажут ему что-нибудь.
— Добрый ты у меня будешь, добрый. Это хорошо! — произнес
старик. — А вот богу так мало молишься, мало — как это можно: ни
вставши поутру, ни ложась спать, лба не перекрестишь!
— Сейчас пройдет, — сказал
старик, поглядывая на окна; затем
встал и прошелся взад и вперед по комнате. Нелли искоса следила за ним взглядом. Она была в чрезвычайном, болезненном волнении. Я видел это; но на меня она как-то избегала глядеть.
Засидевшись часа три-четыре,
старик, наконец,
вставал брал свою шляпу и отправлялся куда-то домой.
— Наташенька, деточка моя, дочка моя, милочка, что с тобою! — вскричал он наконец, и слезы градом хлынули из глаз его. — Отчего ты тоскуешь? Отчего плачешь и день и ночь? Ведь я все вижу; я ночей не сплю,
встаю и слушаю у твоей комнаты!.. Скажи мне все, Наташа, откройся мне во всем,
старику, и мы…
Все
встали, глядя на
старика.
— Поедем, поедем. Ах, какая ты слабая! — говорил
старик,
вставая. — Извините, ваше превосходительство, — проговорил он, проходя гостиную, — захворала вон у меня.
— Экой беспечный народ, — говорил
старик и, не утерпев, пошел и поднял Калиновича. Настенька тоже вскоре
встала и вышла. Она была бледна и с какими-то томными и слабыми глазами. Здороваясь с Калиновичем, она немного вспыхнула.
Александр хотел
встать, но
старик удержал его за руку.
Он прячется от
старика, но не может избегнуть встречи с ним в коридоре — и
встает перед ним раздраженное лицо под взвившимся кверху седым хохлом; горят, как уголья, старческие глаза — и слышатся грозные восклицания и проклятия: «Maledizione!» [Проклятье! (ит.).], слышатся даже страшные слова: «Codardo! Infame traditore!» [Трус!
Наконец
старик со слезами опустился на колени, я тоже перед ним
встал на колени, обнялись крепко, и оба расплакались.
Старик, при входе ее, немедля
встал и приветствовал барышню почтительным поклоном.
Словом сказать, припомнили такую массу забавных и вполне культурных шуток, что у
старика даже волосы дыбом
встали.
Все
встали и поклонились
старику; ожидали себе и его поклона, но боярин стоял неподвижно. Дыхание его сперлось, он дрожал всем телом. Внезапно глаза его налились кровью, лицо посинело, и он грянулся оземь.