Неточные совпадения
Давеча я был даже несколько удивлен: высокоталантливый обвинитель, заговорив об этом пакете, вдруг сам — слышите, господа, сам — заявил про него в своей речи, именно в том месте, где он указывает на нелепость предположения, что убил Смердяков: „Не было бы этого пакета, не останься он на полу как улика, унеси его
грабитель с собою, то никто бы и не узнал в целом мире, что был пакет, а в нем деньги, и что,
стало быть, деньги были ограблены подсудимым“.
— Я не о вас, каких-нибудь десяти праведниках, говорю, благородством которых, может быть, и спасается только кормило правления! Я не историк, а только гражданин, и говорю, как бы
стал говорить, если бы меня на плаху возвели, что позорно для моего отечества мало что оставлять убийц и
грабителей на свободе, но, унижая и оскверняя государственные кресты и чины, украшать ими сих негодяев за какую-то акибы приносимую ими пользу.
— А для чего же и не так! Одни разбойники живут бедствиями мирных граждан. Нет, Кирша: пора нам образумиться и перестать губить отечество в угоду крамольных бояр и упитанных кровию нашей
грабителей панов Сапеги и Лисовского, которых давно бы не
стало с их разбойничьими шайками, если б русские не враждовали сами друг на друга.
Он резким жестом взбросил шапку на голову, наклонился и
стал приподнимать штанину, мыча сквозь зубы, потом, вынув из кармана платок, начал перевязывать ногу, раненную выше колена. Он всё время что-то бормотал невнятно, но Яков не слушал его слов, вновь обескураженный странным поведением неудачного
грабителя.
При последних трепетаниях закатных лучей солнца они перешли плашкоутный мост, соединяющий ярмарочный город с настоящим городом, и в быстро густеющей тени сумерек
стали подниматься в гору по пустынному нижегородскому взвозу. Здесь, на этом взвозе, в ярмарочную, да и не в ярмарочную пору, как говорили, бывало нечисто: тут в ночной тьме бродили уличные
грабители и воришки, и тут же, под сенью обвалов, ютился гнилой разврат, не имеющий приюта даже за рогожами кабачных выставок.
— Провалиться мне сквозь землю, если я дам вам сегодня обедать; топить не
стану; вьюшки оберу, разбойники этакие…
грабители… туда же в карты играют: милостинками, что ли, друг другу платить
станете? — говорила она, выходя из нумера.
Мавра Тарасовна. Только б не деньги, да чести моей посрамления не было; а то все — с великим удовольствием. Вижу я, что не
грабитель ты, а как есть степенный человек
стал; так уж мне и горя нет, и не задумаюсь я, всякую твою волю исполню.
Меня тянет к этим людям какая-то смутная надежда, что среди них, нарушивших ваши законы, убийц,
грабителей, я найду неведомые мне источники жизни и снова
стану себе другом.
— Хозяева ваши не
грабители, а честные люди, и я приказываю вам так не называть их. А если вы завтра же не
станете на работу, я прикажу закрыть завод и разошлю вас.
Таков мрачный вид картины, которую я имел право набросать на основании вышеизложенных данных. Вопрос, кто был убийцей, по-видимому, не был труден и решался сам собою. Во-первых, убийцей руководили не корыстные цели, а какие-то другие… Подозревать,
стало быть, какого-нибудь заблудившегося бродягу или оборванцев, занимавшихся на озере рыбною ловлей, не было надобности. Крик жертвы не мог обезоружить
грабителя: снять брошку и часы было делом одной секунды…
Чувствовалось, что им далеко не закончена борьба с этим злодеем, гиеной,
грабителем, негодяем революции, как называли в то время Наполеона в русских журнальных
статьях и драматических произведениях.
Но за первыми
грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения
грабителей,
становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
И так мне страшно
стало, словно живу я где-нибудь в деревне, в глуши, в одиноком доме среди леса, а какие-то
грабители и убийцы в темноте подкрадываются к дому и сейчас всех нас перережут.
Если правило о том, чтобы делать другому то, что ты хочешь, чтобы тебе делали,
стало недостаточным против людей, которых в нашем обществе называют убийцами,
грабителями и ворами, то только потому, что эти люди составляют часть того огромного большинства народа, которое не переставая поколения за поколениями убивалось, ограблялось и обкрадывалось людьми, вследствие своих суеверий не видящими преступности своих поступков.