Неточные совпадения
Левин сделал то же, что Степан Аркадьич, и
взял стакан.
— Благодарим, — отвечал старик,
взял стакан, но отказался от сахара, указав на оставшийся обгрызенный им комок. — Где же с работниками вести дело? — сказал он. — Раззор один. Вот хоть бы Свияжсков. Мы знаем, какая земля — мак, а тоже не больно хвалятся урожаем. Всё недосмотр!
― Петр Ильич Виновский просят, ― перебил старичок-лакей Степана Аркадьича, поднося два тоненькие
стакана доигрывающего шампанского и обращаясь к Степану Аркадьичу и к Левину. Степан Аркадьич
взял стакан и, переглянувшись на другой конец стола с плешивым, рыжим усатым мужчиной, помахал ему улыбаясь головой.
Это успокоило Плюшкина. Заметно было, что он придумывал что-то сделать, и точно,
взявши ключи, приблизился к шкафу и, отперши дверцу, рылся долго между
стаканами и чашками и наконец произнес...
В то время, как Летика,
взяв стакан обеими руками, скромно шептался с ним, посматривая в окно, Грэй подозвал Меннерса. Хин самодовольно уселся на кончик стула, польщенный этим обращением и польщенный именно потому, что оно выразилось простым киванием Грэева пальца.
Катя выпила
стакан разом, как пьют вино женщины, то есть не отрываясь, в двадцать глотков,
взяла билетик, поцеловала у Свидригайлова руку, которую тот весьма серьезно допустил поцеловать, и вышла из комнаты, а за нею потащился и мальчишка с органом.
Он таки заставил его
взять стакан с водой в руки. Тот машинально поднес было его к губам, но, опомнившись, с отвращением поставил на стол.
«Молчи, дядя, — возразил мой бродяга, — будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов. А теперь (тут он мигнул опять) заткни топор за спину: лесничий ходит. Ваше благородие! за ваше здоровье!» — При сих словах он
взял стакан, перекрестился и выпил одним духом. Потом поклонился мне и воротился на полати.
Судаков сел к столу против женщин, глаз у него был большой, зеленоватый и недобрый, шея, оттененная черным воротом наглухо застегнутой тужурки, была как-то слишком бела.
Стакан чаю, подвинутый к нему Алиной, он
взял левой рукой.
Поправив на голове остроконечный колпак, пощупав маску, Самгин подвинулся ко столу. Кружево маски, смоченное вином и потом, прилипало к подбородку, мантия путалась в ногах. Раздраженный этим, он
взял бутылку очень холодного пива и жадно выпил ее,
стакан за
стаканом, слушая, как спокойно и неохотно Кутузов говорит...
Любаша бесцеремонно прервала эту речь, предложив дяде Мише покушать. Он молча согласился, сел к столу,
взял кусок ржаного хлеба, налил
стакан молока, но затем встал и пошел по комнате, отыскивая, куда сунуть окурок папиросы. Эти поиски тотчас упростили его в глазах Самгина, он уже не мало видел людей, жизнь которых стесняют окурки и разные иные мелочи, стесняют, разоблачая в них обыкновенное человечье и будничное.
Маракуев
взял стакан, заглянул в него и поставил на стол, говоря...
Он
взял извозчика и, сидя в экипаже, посматривая на людей сквозь стекла очков, почувствовал себя разреженным, подобно решету; его встряхивало; все, что он видел и слышал, просеивалось сквозь, но сетка решета не задерживала ничего. В буфете вокзала, глядя в
стакан, в рыжую жижицу кофе, и отгоняя мух, он услыхал...
Но когда однажды он понес поднос с чашками и
стаканами, разбил два
стакана и начал, по обыкновению, ругаться и хотел бросить на пол и весь поднос, она
взяла поднос у него из рук, поставила другие
стаканы, еще сахарницу, хлеб и так уставила все, что ни одна чашка не шевельнулась, и потом показала ему, как
взять поднос одной рукой, как плотно придержать другой, потом два раза прошла по комнате, вертя подносом направо и налево, и ни одна ложечка не пошевелилась на нем, Захару вдруг ясно стало, что Анисья умнее его!
— Ну, уж не показывай только! — сказал Илья Ильич, отворачиваясь. — А захочется пить, — продолжал Обломов, —
взял графин, да
стакана нет…
Им налили чаю; они сняли шапки, поправили волосы и перекрестились,
взяв стаканы.
Он
взял самый маленький кусочек и на мое приглашение положить сахару в
стакан отвечал, что никогда этого не делает, — сюрприз для моего человека, и для меня также: у меня наутро оставался в запасе
стакан чаю.
Я
взяла со стола бутылку финь-шампань, налила в два
стакана — себе и ему, а в его
стакан всыпала порошок и дала ему.
Митя, у которого в руке все еще скомканы были кредитки, очень всеми и особенно панами замеченные, быстро и конфузливо сунул их в карман. Он покраснел. В эту самую минуту хозяин принес откупоренную бутылку шампанского на подносе и
стаканы. Митя схватил было бутылку, но так растерялся, что забыл, что с ней надо делать.
Взял у него ее уже Калганов и разлил за него вино.
Пан Врублевский
взял стакан, поднял его и зычным голосом проговорил...
— Бардзо ми то мило, пане, выпием (это мне очень приятно, пане, выпьем), — важно и благосклонно проговорил пан на диване и
взял свой
стакан.
Он на другой день уж с 8 часов утра ходил по Невскому, от Адмиралтейской до Полицейского моста, выжидая, какой немецкий или французский книжный магазин первый откроется,
взял, что нужно, и читал больше трех суток сряду, — с 11 часов утра четверга до 9 часов вечера воскресенья, 82 часа; первые две ночи не спал так, на третью выпил восемь
стаканов крепчайшего кофе, до четвертой ночи не хватило силы ни с каким кофе, он повалился и проспал на полу часов 15.
Понаслаждался, послушал, как дамы убиваются, выразил три раза мнение, что «это безумие»-то есть, не то, что дамы убиваются, а убить себя отчего бы то ни было, кроме слишком мучительной и неизлечимой физической болезни или для предупреждения какой-нибудь мучительной неизбежной смерти, например, колесования; выразил это мнение каждый раз в немногих, но сильных словах, по своему обыкновению, налил шестой
стакан, вылил в него остальные сливки,
взял остальное печенье, — дамы уже давно отпили чай, — поклонился и ушел с этими материалами для финала своего материального наслаждения опять в кабинет, уже вполне посибаритствовать несколько, улегшись на диване, на каком спит каждый, но который для него нечто уже вроде капуанской роскоши.
Во время этого разговора она так усердно и любезно просила учителя выкушать чаю, что Лопухов согласился отступить от своего правила,
взял стакан.
Изверг этот
взял стакан, налил его до невозможной полноты и вылил его себе внутрь, не переводя дыхания; этот образ вливания спиртов и вин только существует у русских и у поляков; я во всей Европе не видал людей, которые бы пили залпом
стакан или умели хватить рюмку.
Взять листового табаку махорки десять фунтов, немного его подсушить (
взять простой горшок, так называемый коломенский, и ступку деревянную) и этот табак класть в горшок и тереть, до тех пор тереть, когда останется не больше четверти
стакана корешков, которые очень трудно трутся; когда весь табак перетрется, просеять его сквозь самое частое сито.
— Постой, не перебивай, ваше высокоблагородие. Роспили мы эту водку, вот он, Андрюха то есть, еще
взял перцовки сороковку. По
стакану налил себе и мне. Мы по
стакану вместе с ним и выпили. Ну, вот тут пошли весь народ домой из кабака, и мы с ним сзади пошли тоже. Меня переломило верхом-то ехать, я слез и сел тут на бережку. Я песни пел да шутил. Разговору не было худого. Потом этого встали и пошли.
Сидельцем на Фотьянке был молодой румяный парень Фрол. Кабак держал балчуговский Ермошка, а Фрол был уже от него. Кишкин присел на окно и спросил косушку водки. Турка как-то сразу ослабел при одном виде заветной посудины и
взял налитый
стакан дрожавшей рукой.
— А так бы думал, что за здоровье господина моего надо выпить! — отвечал Макар Григорьев и, когда вино было разлито, он сам пошел за официантом и каждому гостю кланялся, говоря: «Пожалуйте!» Все чокнулись с ним, выпили и крепко пожали ему руку. Он кланялся всем гостям и тотчас же махнул официантам, чтоб они подавали еще. Когда вино было подано, он
взял свой
стакан и прямо подошел уже к Вихрову.
Тот
взял стакан, молча со всеми чокнулся и выпил.
Именно: Родион Антоныч
взял толстый хрустальный
стакан, истолок его в порошок и это толченое стекло выпил преблагополучным образом.
— Когда был я мальчишкой лет десяти, то захотелось мне поймать солнце
стаканом. Вот
взял я
стакан, подкрался и — хлоп по стене! Руку разрезал себе, побили меня за это. А как побили, я вышел на двор, увидал солнце в луже и давай топтать его ногами. Обрызгался весь грязью — меня еще побили… Что мне делать? Так я давай кричать солнцу: «А мне не больно, рыжий черт, не больно!» И все язык ему показывал. Это — утешало.
После этого мы пили вдвоем с ним очень много рому, до того, что он раскраснелся и говорит, как умел: «Ну, теперь, мол, открывай, что ты с конем делал?» А я отвечаю: «Вот что…» — да глянул на него как можно пострашнее и зубами заскрипел, а как горшка с тестом на ту пору при себе не имел, то
взял да для примеру
стаканом на него размахнул, а он вдруг, это видя, как нырнет — и спустился под стол, да потом как шаркнет к двери, да и был таков, и негде его стало и искать.
— Ну этот, я думаю, совсем особенный, новое поколенье, — сказал Козельцов, учтиво
взяв стакан в руку.
— А ведь странно подумать, — сказал Гальцин,
взяв стакан и отходя к окну, — что мы здесь в осажденном городе: фортаплясы, чай со сливками, квартира такая, что я, право, желал бы такую иметь в Петербурге.
Слегка покачиваясь на ногах, офицер остановился перед Джеммой и насильственно-крикливым голосом, в котором, мимо его воли, все таки высказывалась борьба с самим собою, произнес: «Пью за здоровье прекраснейшей кофейницы в целом Франкфурте, в целом мире (он разом „хлопнул“
стакан) — и в возмездие беру этот цветок, сорванный ее божественными пальчиками!» Он
взял со стола розу, лежавшую перед прибором Джеммы.
Сиди с ним!» — думал я, когда лакей принес чай и Дмитрий должен был раз пять просить Безобедова
взять стакан, потому что робкий гость при первом и втором
стакане считал своей обязанностью отказываться и говорить: «Кушайте сами».
Когда мы каждый
взяли в руку по полному липкому
стакану, дерптский студент и Фрост запели немецкую песню, в которой часто повторялось восклицание Юхе!
Я встал,
взял стакан с «аликантом», кто-то стукнул вилкой по тарелке, и стол устремил на меня глаза. Указывая на дующихся друзей, я сказал...
Маврикий Николаевич
взял стакан, отдал военный полупоклон и начал пить. Не знаю почему, все наши так и покатились со смеху.
— Ну, так выпьемте! — проговорила Катрин и пододвинула бутылку к Тулузову, которую он очень умело
взял и, налив из нее целый
стакан, выпил его.
Служанке, которая подала ему
стакан воды, он положил на поднос двугривенный, и когда сия
взять эти деньги сомневалась, он сам сконфузился и заговорил: „Нет, матушка, не обидьте, это у меня такая привычка“; а когда попадья моя вышла ко мне, чтобы волосы мне напомадить, он
взял на руки случившуюся здесь за матерью замарашку-девочку кухаркину и говорит: „Слушай, как вон уточки на бережку разговаривают.
Протопопица
взяла стакан, налила его новым чаем и, подав мужу, снова подошла к окну, но шумливой кучки людей уже не было. Вместо всего сборища только три или четыре человека стояли кое-где вразбивку и глядели на дом Туберозова с видимым замешательством и смущением.
Разговор дальше не пошел. Офицеры кто стал пить чай, кто закусывать. Хаджи-Мурат
взял предложенный
стакан чаю и поставил его перед собой.
Ее взгляд упал на подсунутый уличным торговцем
стакан прохладительного питья; так как было действительно жарко, она, подумав,
взяла стакан, напилась и вернула его с тем же видом присутствия у себя дома, как во всем, что делала.
Надо пить по-казацки», и,
взяв чапуру (деревянную чашку, вмещающую в себе
стаканов восемь), налил вина и выпил почти всю.
Через несколько минут дверь отворилась, и загорелая молодая рука в розовом рукаве высунулась с
стаканом из двери. Хорунжий подошел,
взял стакан и пошептал что-то с дочерью. Оленин налил чаю хорунжему в особливый, Ерошке в мирской
стакан.
Принесла Пелагея
стакан кизлярки, в которой лежал, должно быть, мертво пьяный кусок лимону и в которой бесследно пропали несколько чайных ложек кипятку. Круциферский
взял стакан, чтоб отделаться от хозяина, в надежде, что найдет случай три четверти выплеснуть за растворенное окно. Это было не так легко, потому что Медузин, посадивши кого-то за себя поиграть в бостон, подсел к Круциферскому.
Круциферский, долго всматриваясь и вслушиваясь, — вроде того, как Густав Иванович изучал замечание французского учителя, — наконец смутно понял, в чем дело,
взял стакан, выпил его разом и расхохотался.
— Нет, любезный Дмитрий Яковлевич, честные люди так не поступают, — говорил Иван Афанасьевич, держа одной рукой Круциферского за рукав, а другою
стакан пуншу, — нет, дружище, припрятался к сторонке, да и думаешь, что прав. У меня такой закон: бери не бери, твоя воля, а
взял, так пей.