Неточные совпадения
— Милушкин, кирпичник! мог
поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что
шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного. А Еремей Сорокоплёхин! да этот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! Это не то, что вам продаст какой-нибудь Плюшкин.
— Перевешать всю жидову! — раздалось из толпы. — Пусть же не
шьют из поповских риз юбок своим жидовкам! Пусть же не
ставят значков на святых пасхах! Перетопить их всех, поганцев, в Днепре!
Варвара слушала, покусывая свои тонкие, неяркие губы, прикрыв зеленоватые глаза ресницами, она вытягивала
шею и выдвигала острый подбородок, как будто обиженно и готовясь возражать, но — не возражала, а лишь изредка
ставила вопросы, которые Самгин находил глуповатыми и обличавшими ее невежество. И все более часто она, вздыхая, говорила...
Она могла одновременно
шить, читать, грызть любимые ею толстые «филипповские» сухари с миндалем и задумчиво
ставить Климу различные не очень затейливые вопросы...
Сказав это спокойно и беззлобно, она закрыла глаза, а Клим, гладя ее щеку,
шею и плечо,
поставил, очень ласково, свой главный вопрос...
Там, у царицы пира, свежий, блистающий молодостью лоб и глаза, каскадом падающая на затылок и
шею темная коса, высокая грудь и роскошные плечи. Здесь — эти впадшие, едва мерцающие, как искры, глаза, сухие, бесцветные волосы, осунувшиеся кости рук… Обе картины подавляли его ужасающими крайностями, между которыми лежала такая бездна, а между тем они стояли так близко друг к другу. В галерее их не
поставили бы рядом: в жизни они сходились — и он смотрел одичалыми глазами на обе.
«У меня с рук не сходила, — вспоминал старик, — бывало, и ходить учу,
поставлю в уголок шага за три да и зову ее, а она-то ко мне колыхается через комнату, и не боится, смеется, а добежит до меня, бросится и за
шею обымет.
Еще менее грезилось, что они же, китайцы, своими руками и на свою
шею, будут обтесывать эти камни, складывать в стены, в брустверы,
ставить пушки…
Поставив перед Ранцевой свою ношу, он поклонился Нехлюдову
шеей, так что, кланяясь, не переставая смотрел на него.
Отец его
ставил на стол разнообразные чашки, кружки, подавал самовар, — Кострома садился разливать чай, а он, выпив свой шкалик, залезал на печь и, вытянув оттуда длинную
шею, разглядывал нас совиными глазами, ворчал...
Девочка протянула из окна руку, но Орланд вдруг взвился на дыбы и бросился в сторону. Всадник не потерялся, взял коня в шенкеля, вытянул его хлыстом по
шее и, несмотря на его сопротивление,
поставил его опять перед окном.
Горничная, в старом желтом платье с полинялым платочком на
шее, вошла с блюдечком молока в руке и
поставила его перед котенком. Котенок дрогнул, зажмурился и принялся лакать.
— Это что? Это разве рубка? — говорил он с напускным пренебрежением. — Моему отцу, на Кавказе, было шестьдесят лет, а он лошади перерубал
шею. Пополам! Надо, дети мои, постоянно упражняться. У нас вот как делают:
поставят ивовый прут в тиски и рубят, или воду пустят сверху тоненькой струйкой и рубят. Если нет брызгов, значит, удар был верный. Ну, Лбов, теперь ты.
Выпьет человек квасу с солью или, напротив, съест фунта два моченой груши — "пройдет"живот;
поставит к затылку горчишник — "пройдет"голова; накаплет на синюю сахарную бумагу сала и приложит к груди, или обвернет на ночь
шею заношенным шерстяным чулком — пройдет кашель;"кинет"кровь — перестанет кровь"проситься".
Я заметил одного арестанта, столяра, уже седенького, но румяного и с улыбкой заигрывавшего с калашницами. Перед их приходом он только что навертел на
шею красненький кумачный платочек. Одна толстая и совершенно рябая бабенка
поставила на его верстак свою сельницу. Между ними начался разговор.
Почтительно поклонясь, гарсон
ставит перед ним чашку кофе, маленькую бутылочку зеленого ликера и бисквиты, а за столик рядом — садится широкогрудый человек с агатовыми глазами, — щеки,
шея, руки его закопчены дымом, весь он — угловат, металлически крепок, точно часть какой-то большой машины.
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса:
поставив свечу на стол, женщина держала в руке большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной
шеи около уха, поискала на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож на стол, и руки её опустились вдоль тела…
Когда он, балансируя крыльями и
шеей, укрепился на щетинистой спине, Федор Тимофеич вяло и лениво, с явным пренебрежением и с таким видом, как будто он презирает и
ставит ни в грош свое искусство, полез на спину свиньи, потом нехотя взобрался на гуся и стал на задние лапы.
Он особенно следил за запряжкой Изумруда, оглядывая все тело лошади от челки до копыт, и Изумруд, чувствуя на себе этот точный, внимательный взгляд, гордо подымал голову, слегка полуоборачивал гибкую
шею и
ставил торчком тонкие, просвечивающие уши.
Иван Ильич смотрит на нее, разглядывает ее всю и в упрек
ставит ей и белизну, и пухлость, и чистоту ее рук,
шеи, глянец ее волос и блеск ее полных жизни глаз. Он всеми силами души ненавидит ее. И прикосновение ее заставляет его страдать от прилива ненависти к ней.
Агафьюшка вздохнула и села за стол; перед ней Маша
поставила тоже рюмку для наливки, и Анне Акимовне стало уже казаться, что одинаково, как от печки, так и от белой
шеи Агафьюшки, веет жаром.
Вавило таращил глаза, точно ослепленный, и, все ниже наклоняясь к Симе, протягивал руку к нему, а когда юноша сел на полу, он схватил его за тонкую
шею, приподнял,
поставил перед собой и заглянул в глаза.
Перед фараоном
ставят столик с драгоценностями. Он берет самое тяжелое ожерелье и вешает его на
шею Псару. То же делают царица и царевны, так что Псару в конце концов еле может устоять на ногах под тяжестью драгоценностей, висящих у него на животе и на спине. Золото начинают бросать в народ. Скрибы записывают розданное.
Купец Ласточкин действительно не возжелал отпустить им материи, а madame Oiseau [Мадам Вуазо (фр.).] не бралась
шить и
ставить приклад, но княжны заявили о своем слезном горе Констанции Александровне, — и ее превосходительство в ту же минуту откомандировала Шписса к непокорному невеже Ласточкину, с приказанием немедленно отпустить подобающее количество разных материй, по приложенному реестру княжон, а модистку Oiseau велела позвать к себе, переговорила с нею о чем-то наедине — и madame Oiseau в три дня пошила костюмы на весь шестерик.
Хозяин усадил нас на почетное место и велел подать угощение. Та женщина, которая
шила около ребенка, постелила на кан суконное одеяло с неудачно разрисованным на нем тигром и
поставила низенький резной столик на маленьких ножках, а другая женщина принесла на берестяном подносе сухую рыбу, пресные мучные лепешки, рыбий жир с кабаньим салом и ягоды, граненые стаканы из толстого стекла и чайник с дешевым кирпичным чаем.
Обстановку действия и диалогов доставила мне помещичья жизнь, а характерные моменты я взял из впечатлений того лета, когда тамбовские ополченцы отправлялись на войну. Сдается мне также, что замысел выяснился после прочтения повести Н.Д.Хвощинской"Фразы". В первоначальной редакции комедия называлась"
Шила в мешке не утаишь", а заглавие"Фразеры"я
поставил уже на рукописи, которую переделал по предложению Театрально-литературного комитета.
На наших сборищах читалась уже в зиму 1858–1859 года комедия"Фразёры", первоначально озаглавленная"
Шила в мешке не утаишь", которую я решился везти в Петербург печатать и
ставить, если она пройдет в Театрально-литературном комитете.
Осторожно, чтобы не стукнуть,
ставит поднос на стол и, внимательно вытянув
шею, прислушивается к голосам, возобновившим свой непонятный, тревожный и тяжелый спор.
Она не дала ему договорить, снова повиснув на его
шее. Он взял ее за талию, как малого ребенка, два раза приподнял на воздух и снова
поставил на место.
— Вот что, — начал он снова слабым голосом, — я чувствую, что не только мои дни, но и часы уже сочтены, — здесь больной снял с
шеи зашитый холщевый мешочек на шнурке, — восемьсот рублев, скопленных во всю мою жизнь, пятьсот возьми себе на разживу, на пятьдесят рублев похоронишь и крест
поставишь, другие пятьдесят раздашь нищим, а двести рублев внесешь в Невскую лавру — сто отдашь на поминовение о здравии рабы Божией Натальи, а сто на вечное поминовение за упокой души рабы Божией Настасьи… Не забудешь?
Поставив фонарь на землю, он вынул из кармана заранее приготовленную толстую веревку, сделал из нее петлю и, наклонившись к лежавшей, приподнял ей голову, накинул веревку на
шею и затянул.
— А! — сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. «
Поставьте его сюда!» Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинною
шеей и вздохнув, покорным жестом сложил пред животом тонкие, нерабочие руки.
И тогда начали лезть в Перегуды жиды и католики с тем, чтобы им тут купить места и
поставить себе домы на базаре; а потом, разумеется, они уж начнут столы стругать, штаны
шить да сапоги, и шапки ладить, да печь бублики, и играть в шинке на скрипицах, и доведут Перегуды до того, что все здешние христиане чисто перепьются и перебьют трезвым жидам их носатые морды, а тогда за них, пожалуй, потребуется ответ, как будто и за заправских людей.
Я все, что Дукач просил, — ему обещала. И завернула малтго в шубу, крест его себе на
шею надела, а в ноги барилочку с сливянкой
поставили, и поехали. Но только мы с версту отъехали, как поднялась метель — просто ехать нельзя: зги никакой не видно.
— Ишь сволочи какие! — говорит тетка. — Да и лучше сделали, что отказали. Не мало местов есть окромя. Я тебя на лучшее место сведу, а теперь на сестрину свадьбу домой приедем. Чего еще — наслужишься им подлым, — а у нас теперь весело… качели
поставили. Пойдем сейчас с этими деньгами сукно покупать: может быть, от десяти рублей-то еще и себе на розовый ситчик выторгуем. Они ведь, хозяева, тебе все синенькое да коричневое
шили.