Неточные совпадения
Бывало, как досыта набегаешься внизу по
зале, на цыпочках прокрадешься наверх,
в классную, смотришь — Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и
в такие минуты, когда он не читал: очки
спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались.
В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.
Откланявшиеся плыли
в противуположную дверь, открывавшуюся
в залу, и
спускались по лестнице; более смелые не торопились, а старались побыть
в комнате.
Дело шло уже к осени, сумерки
спустились рано;
в большой
зале аббатства было сыро и темно.
Отворивший князю человек провел его без доклада и вел долго; проходили они и одну парадную
залу, которой стены были «под мрамор», со штучным, дубовым полом и с мебелью двадцатых годов, грубою и тяжеловесною, проходили и какие-то маленькие клетушки, делая крючки и зигзаги, поднимаясь на две, на три ступени и на столько же
спускаясь вниз, и наконец постучались
в одну дверь.
Вдруг поднялся глухой шум и топот множества ног
в зале, с которым вместе двигался плач и вой; все это прошло мимо нас… и вскоре я увидел, что с крыльца, как будто на головах людей,
спустился деревянный гроб; потом, когда тесная толпа раздвинулась, я разглядел, что гроб несли мой отец, двое дядей и старик Петр Федоров, которого самого вели под руки; бабушку также вели сначала, но скоро посадили
в сани, а тетушки и маменька шли пешком; многие, стоявшие на дворе, кланялись
в землю.
Сначала молодые люди смеялись своему положению, но, когда они проходили гостиную, Павлу показалось, что едва мерцающие фигуры на портретах шевелятся
в рамках.
В зале ему почудился какой-то шорох и как будто бы промелькнули какие-то белые тени. Павел очень был рад, когда все они трое
спустились по каменной лестнице и вошли
в их уютную, освещенную комнату. Плавин сейчас же опять принялся толковать с Симоновым.
В зале по стенам горели
в простенках между окнами трехлапые бра, а с потолка
спускалась люстра с хрустальными дрожащими подвесками.
Он вышел из
зала и
спустился по лестнице
в швейцарскую. Великолепный пурпурно-золотой Порфирий принял его как радушный хозяин.
Не прошло и полминуты, как зоркие глаза Александрова успели схватить все эти впечатления и закрепить их
в памяти. Уже юнкера первой роты с Бауманом впереди
спустились со ступенек и шли по блестящему паркету длинной
залы, невольно подчиняясь темпу увлекательного марша.
Потом лакеи с необыкновенной быстротой и ловкостью разняли столовый «покой» и унесли куда-то столы.
В зале стало совсем просторно. На окна
спустились темно-малиновые занавесы. Зажглись лампы
в стеклянных матовых колпаках. Наемный тапер, вдохновенно-взлохмаченный брюнет, заиграл вальс.
Я тихо оделся и, стараясь не разбудить своего хозяина,
спустился в общий
зал, где потребовал крепкого чая и письменные принадлежности.
Получив град толчков, так как шел всецело погруженный
в свои мысли, я наконец опамятовался и вышел из
зала по лестнице, к боковому выходу на улицу.
Спускаясь по ней, я вспомнил, как всего час назад
спускалась по этой лестнице Дэзи, задумчиво теребя бахрому платья, и смиренно, от всей души пожелал ей спокойной ночи.
Я перебежал впопыхах свою
залу, схватил
в передней с вешалки пальто, взял шляпу и выскочил за двери.
Спускаясь с лестницы, слабо освещенной крошечною каминною лампою, я на одном повороте, нос к носу, столкнулся с какой-то маленькой фигурой, которая быстро посторонилась и, как летучая мышь, без всякого шума шмыгнула по ступеням выше. Когда эта фигурка пробегала под лампою, я узнал ее по темному шерстяному платью, клетчатому фланелевому салопу и красному капору.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает
в глубокой яме, как уж
в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине
в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя
в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому,
в разные стороны, сначала довольно круто
спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и
в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает
в широкую круглую
залу, куда также примыкают две другие; эта
зала устлана камнями, имеет
в стенах своих четыре впадины
в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться
в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой
залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением,
в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь
в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Они
спустились вниз по лестнице, как будто
в погреб, и долго-долго шли по разным переходам и коридорам, которых прежде Алеша никогда не видывал. Иногда коридоры эти так были низки и узки, что Алеша принужден был нагибаться. Вдруг вошли они
в залу, освещенную тремя большими хрустальными люстрами.
Зала была без окошек, и по обеим сторонам висели на стенах рыцари
в блестящих латах, с большими перьями на шлемах, с копьями и щитами
в железных руках.
Опять
спустились они с лестницы, ходили по переходам и коридорам и пришли
в ту же
залу, освещенную тремя хрустальными люстрами. Те же рыцари висели на стенах, и опять, когда приблизились они к двери из желтой меди, два рыцаря сошли со стены и заступили им дорогу. Казалось, однако, что они не так сердиты были, как накануне; они едва тащили ноги, как осенние мухи, и видно было, что они через силу держали свои копья.
Тишина царила кругом. Газовые рожки слабо освещали длинные коридоры, церковная площадка была погружена
в жуткую, беспросветную тьму. Я не пошла, однако, по церковной или так называемой «парадной» лестнице, а бегом
спустилась по черной, которая находилась возле нашего дортуара, и вошла
в средний, классный коридор, примыкавший к
залу.
Чинно,
в полной тишине и молчании
спустились из спальни вниз девочки и вошли
в залу. Там уже ждали их к молитве старшеотделенки. Поближе к образу стояли стрижки.
А раз, это было давно, когда весь институт стоял на молитве
в зале, вдруг
в силюльках послышался какой-то шум, потом плач и все институтки, как один человек, увидели тень высокой, черной монахини, которая прошла мимо круглого окна
в коридорчик верхних силюлек и,
спустившись с лестницы, пропала внизу.
Внизу
в зале часики пробили семь. Серафима, конечно, спит. Он мог бы тихонько
спуститься и пройти к ней задним крыльцом.
Как будто
в гладком полу освещенной
залы открылся люк, и ступеньки шли вниз, — тум-тум-тум! — и я
спускался все глубже и
в смятении вглядывался
в просторную темноту, полную живой тайны.
Нам, действительно, стыдно. Стыдно до боли перед этим великим артистом. Но чем же была виновата я, например, когда, уничтоженная карающей речью учителя, стала
спускаться с узенькой лестницы, переброшенной со сцены
в зрительный
зал, то запуталась
в платье и, просчитав все пять ступенек, растянулась у ног Шепталовой и Тоберг, взвизгнувших от неожиданности.
Он прошел из
залы, какие еще сохранились
в губернских городах, сейчас же налево,
в дверку,
спустился две ступеньки и через темный коридорчик попал
в свое отделение — две обширные комнаты, ниже остальной части дома, выходившие окнами
в сад.
Выждав минуту, когда
в зале снова заиграли, Павел осторожно выглянул
в пустую столовую, прошел ее и возле ванной, где висело кучею ненужное платье, отыскал свою старенькую летнюю шинель. Потом быстро прошел кухню и по черной лестнице
спустился во двор, а оттуда на улицу.