Неточные совпадения
«Полегче! легче!» — слышится голос, телега
спускается с кручи: внизу плотина широкая и широкий ясный пруд, сияющий, как медное дно, перед солнцем;
деревня, избы рассыпались на косогоре; как звезда, блестит
в стороне крест сельской церкви; болтовня мужиков и невыносимый аппетит
в желудке…
Солнце
спустилось уже за только-что распустившиеся липы, и комары роями влетали
в горницу и жалили Нехлюдова. Когда он
в одно и то же время кончил свою записку и услыхал из
деревни доносившиеся звуки блеяния стада, скрипа отворяющихся ворот и говора мужиков, собравшихся на сходке, Нехлюдов сказал приказчику, что не надо мужиков звать к конторе, а что он сам пойдет на
деревню, к тому двору, где они соберутся. Выпив наскоро предложенный приказчиком стакан чаю, Нехлюдов пошел на
деревню.
Спускаясь с пологого ската, ведущего к реке Ик, надобно было проезжать мимо чувашско-мордовской и частью татарской
деревни, называющейся Ик-Кармала, потому что она раскинулась по пригоркам речки Кармалки, впадающей
в Ик,
в полуторе версте от
деревни.
Только Иван Миронов стал
спускаться с горы, на него набросились и повели
в деревню.
С горы
спускается деревенское стадо; оно уж близко к
деревне, и картина мгновенно оживляется; необыкновенная суета проявляется по всей улице; бабы выбегают из изб с прутьями
в руках, преследуя тощих, малорослых коров; девчонка лет десяти, также с прутиком, бежит вся впопыхах, загоняя теленка и не находя никакой возможности следить за его скачками;
в воздухе раздаются самые разнообразные звуки, от мычанья до визгливого голоса тетки Арины, громко ругающейся на всю
деревню.
Спустимся еще ступенью ниже —
в деревню, и мы найдем ее всецело отданною
в жертву мелочам.
А за
деревнею —
дыра,
и
в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
Всю первую половину мая шли непрерывные дожди, а мы двигались без палаток. Бесконечная глинистая дорога подымалась на холм и
спускалась в овраг чуть ли не на каждой версте. Идти было тяжело. На ногах комья грязи, серое небо низко повисло, и беспрерывно сеет на нас мелкий дождь. И нет ему конца, нет надежды, придя на ночлег, высушиться и отогреться: румыны не пускали нас
в жилье, да им и негде было поместить такую массу народа. Мы проходили город или
деревню и становились где-нибудь на выгоне.
— Всё вздор, вздор, вздор… — бормотал я,
спускаясь по лестнице. — Вздор… И то вздор, будто мною руководит самолюбие или тщеславие… Какие пустяки! Разве за голодающих дадут мне звезду, что ли, или сделают меня директором департамента? Вздор, вздор! И перед кем тут
в деревне тщеславиться?
Из глубин небесных тихо
спускались звёзды и, замирая высоко над землёю, радостно обещали на завтра ясный день. Со дна котловины бесшумно вставала летняя ночь,
в ласковом её тепле незаметно таяли рощи,
деревни, цветные пятна полей и угасал серебристо-синий блеск реки.
Мы обогнули
деревню,
спустились в минуту по мостику, перекинутому через ручей. Дорога шла слегка
в гору по молоденькому лесу; деревья кизила, все красные от множества плодов, мешались с терном. Дорога была узкая, не более четырех человек могло идти по ней рядом; вправо от нее,
в кустах, были выкопаны ложементы, приготовленные на случай нападения турок на Попкиой.
И о чем они там говорили — никто не слышал; но, конечно, все отлично знали,
в чем это дело, и обстоятельнее всех исследовали его именно женщины, имевшие смелость
спуститься на самое дно глубокого оврага
в Долгом лесу, и там под хворостом и сухою листвою прошлогоднего листопада рассмотрели сильно разложившийся труп, который вся
деревня единогласно признала за труп шорника Кожиёна.
С поля нá поле от Луповиц,
в котловине, над безводной летом речкой раскинулась
деревня Коршунова. Еще три часа до полудня Пахом был уже там. Проехав улицей
в конце
деревни, своротил он направо,
спустился по косогору
в «келейный ряд», что выстроен курмышом возле овражка. Там остановил он свою рыженькую у низенькой, старенькой, набок скривившейся избушки. Ворота были заперты. Пахом постучал
в окошко, отклика нет.
Другой миссионер Рено, посланный викарием Маньчжурии Веролем для расследования участи де ла Брюньера,
в 1850 году
спустился по реке Амуру почти до
деревни Ху-Дунь, расположенной около озера Кизи. Экспедиция. Рено не дала никаких результатов, кроме печального повествования о гибели де ла Брюньера, 1849 год является знаменательным на Дальнем Востоке. Г. И. Невельской при обследовании Амурского лимана установил, что Сахалин есть остров, а не полуостров, как думали раньше.
Не таков ли и этот фон Раббек? Таков или не таков, но делать было нечего. Офицеры приоделись, почистились и гурьбою пошли искать помещичий дом. На площади, около церкви, им сказали, что к господам можно пройти низом — за церковью
спуститься к реке и идти берегом до самого сада, а там аллеи доведут куда нужно, или же верхом — прямо от церкви по дороге, которая
в полуверсте от
деревни упирается
в господские амбары. Офицеры решили идти верхом.
Кое-где
в встречных
деревнях стояли сторожевые охранения
в одну или две роты. Однажды утром проехали мы такую
деревню,
спускаемся на равнину. По лощине, сломя голову, мчалось штук пять черных китайских свиней, а за ними, широко вытянувшись по равнине, бежали солдаты с винтовками. Иногда то тот, то другой солдат приседал, делал что-то непонятное и бежал дальше. Наша команда с жадным, сочувственным интересом следила за происходившим.