Неточные совпадения
— Ну, что уж… Вот, Варюша-то… Я ее как дочь люблю, монахини на бога не работают, как я на нее, а она меня за худые простыни воровкой сочла. Кричит, ногами топала, там — у черной
сотни, у быка этого. Каково мне? Простыни-то для раненых. Прислуга бастовала, а я — работала, милый! Думаешь — не стыдно было мне? Опять же и ты, — ты вот здесь, тут —
смерти ходят, а она ушла, да-а!
Клим Самгин подумал: упади она, и погибнут
сотни людей из Охотного ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие люди из пьес Островского. Еще большие
сотни, в ужасе пред
смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной ужас взорвет это крепко спрессованное тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все здания, храмы, стены Кремля.
И с тех пор началась для Масловой та жизнь хронического преступления заповедей божеских и человеческих, которая ведется
сотнями и
сотнями тысяч женщин не только с разрешения, но под покровительством правительственной власти, озабоченной благом своих граждан, и кончается для девяти женщин из десяти мучительными болезнями, преждевременной дряхлостью и
смертью.
А кому нужен этот бродяга по
смерти? Кому нужно знать, как его зовут, если при жизни-то его, безродного, бесприютного, никто и за человека с его волчьим паспортом не считал… Никто и не вспомнит его! Разве, когда будут копать на его могиле новую могилу для какого-нибудь усмотренного полицией «неизвестно кому принадлежащего трупа», могильщик, закопавший не одну
сотню этих безвестных трупов, скажет...
После
смерти матери он жил по столицам, а теперь приехал на житье в свою разоренную усадьбу — на какую-нибудь
сотню душ; и вместо того чтобы как-нибудь поустроить именье, только и занимался тем, что ездил по гостям, либо ходил с ружьем да с собакой на охоту.
А извещалось в том письме, что божией волею случилось с Прохоровым несчастье. Попал он под колесо машины и умер мученической
смертью, раздробленный ею на
сотню мелких кусков.
В ответ на этот страшный вопрос вы только пожмете плечами и ограничитесь каким-нибудь общим местом, потому что для вас, при вашей манере мыслить, решительно всё равно, умрут ли
сотни тысяч людей насильственной или же своей
смертью: в том и в другом случае результаты одни и те же — прах и забвение.
И заляскали вслед за нею о древки сухие цепы, заколотили емки и ухваты, зазвенели серпы и косы, задребезжали спицами трезубые вилы;
сотни звонких, громких голосов, кто во что горазд, взвизгнули, гаркнули, крикнули: «згинь, пропади отсюда, коровья
смерть!» и, переливаясь, понеслись, то заглушаемые шумом, то всплывающие поверх его вновь.
Иные попадали по назначению, всюду сея гибель и
смерть, десятками и
сотнями выводя людей из строя.
Идя потом домой, он соображал, что от
смерти будет одна только польза: не надо ни есть, ни пить, ни платить податей, ни обижать людей, а так как человек лежит в могилке не один год, а
сотни, тысячи лет, то, если сосчитать, польза окажется громадная.
Я, Ольга и примкнувшая к нам Маруся Алсуфьева забиваемся в угол и ждем. Ждем, как приговоренные к
смерти, решения нашей судьбы. Теперь уже не до разговоров. За плотно запертыми дверями решается судьба целой
сотни людей. Собравшаяся «публика» тоже ждет вместе с нами участи одиннадцати счастливцев и счастливиц, и она как будто заинтересована выбором достойных.
«Под залог вещей мы даем, — кричал он, — под товары даем, под пенсии даем; мною самим опутано до
сотни пенсионеров, и им не видать своей пенсии до самой
смерти, так нельзя ли нам давать молодым матерям под залог грудных детей?
Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить
сотнями тысяч человек, борющихся с
смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этою силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
С огромным усилием собрал я для этих сирот двести рублей. После
смерти А. И. Пальма я собрал и передал в литературный фонд с лишком две тысячи рублей, но это было легче сделать, чем в прежнее время собрать две
сотни. Зато дамы даром дали совет поместить ребенка «на молоко» к почтамтским сторожам, а матери идти служить в прачки или в горничные.
Ведь мало того, что убивают тысячами,
сотнями тысяч, а еще и убивают как-то особенно, с каким-то дьявольским вывертом, грохотом, ревом, огнем; пока придет
смерть, еще тысячу раз напугают человека до сумасшествия, всю его душу измочалят своими фокусами и неожиданностями!