Неточные совпадения
Дронов существовал для него только в те часы, когда являлся пред ним и рассказывал о многообразных своих делах, о том, что выгодно купил и перепродал партию холста или книжной бумаги, он вообще покупал, продавал, а также устроил вместе с Ногайцевым в каком-то мрачном подвале театрик «сатиры и
юмора», — заглянув в этот театр, Самгин убедился, что
юмор сведен был к случаю с одним нотариусом, который на глазах своей жены обнаружил в портфеле у себя панталоны какой-то дамы.
— Умереть, — докончил Юрин. — Я и умру, подождите немножко. Но моя болезнь и смерть — мое личное дело, сугубо, узко личное, и никому оно вреда не принесет. А вот вы — вредное… лицо. Как вспомнишь, что вы — профессор, отравляете молодежь, фабрикуя из нее попов… — Юрин подумал и сказал просительно, с
юмором: — Очень хочется, чтоб вы померли раньше меня, сегодня бы! Сейчас…
— А меня, батенька, привезли на грузовике, да-да! Арестовали, черт возьми! Я говорю: «Послушайте, это… это нарушение закона, я, депутат, неприкосновенен». Какой-то студентик, мозгляк, засмеялся: «А вот мы, говорит, прикасаемся!» Не без
юмора сказал, а? С ним — матрос, эдакая, знаете, морда: «Неприкосновенный? — кричит. — А наши депутаты, которых в каторгу закатали, — прикосновенны?» Ну, что ему ответишь? Он же — мужик, он ничего не понимает…
Нормальный британец не станет тратить свой
юмор на эту тему…
Слушать этот шепот под угрюмый вой фисгармонии было очень неприятно, Самгин чувствовал в этом соединении что-то близкое мрачному
юмору и вздохнул облегченно, когда Юрин, перестав играть, выпрямил согнутую спину и сказал...
В третьем году познакомился, случайно, знаете, мимоходом, в Москве с известным литератором, пессимистом, однако же — не без
юмора.
В стремлении своем упрощать непонятное Клим Самгин через час убедил себя, что Лютов действительно человек жуликоватый и неудачно притворяется шутом. Все в нем было искусственно, во всем обнажалась деланность; особенно обличала это вычурная речь, насыщенная славянизмами, латинскими цитатами, злыми стихами Гейне, украшенная тем грубым
юмором, которым щеголяют актеры провинциальных театров, рассказывая анекдоты в «дивертисментах».
Начала она говорить шутливо, с комическими интонациями, но продолжала уже задумчиво, хотя и не теряя грустного
юмора.
Климу Ивановичу Самгину казалось, что в грубом
юморе этой речи скрыто некое здоровое зерно, но он не любил
юмора, его отталкивала сатира, и ему особенно враждебны были типы людей, подобных Хотяинцеву, Харламову.
Они продолжали целые десятки лет сопеть, дремать и зевать, или заливаться добродушным смехом от деревенского
юмора, или, собираясь в кружок, рассказывали, что кто видел ночью во сне.
— К моей Уленьке, как к жене кесаря, не смеет коснуться и подозрение!.. — с
юмором заметил Козлов. — Приходи же — я ей скажу…
«Ах, хоть „Кунигунда“ надоумила бы меня тогда!» — думала она с трагическим
юмором.
— Да, и весело: у него много природного ума и
юмор есть — только он не блестит, не сорит этим везде…
— Не беспокойся. Что хорошо под кистью, в другом искусстве не годится. Все зависит от красок и немногих соображений ума, яркости воображения и своеобразия во взгляде. Немного
юмора, да чувства и искренности, да воздержности, да… поэзии…
— Да, он мне нравится. Живой, свободный ум, самостоятельная воля,
юмор…
Тут артистки музыки, балета, певцы, художники и золотая молодежь, красота, ум, таланты,
юмор — вся солнечная сторона жизни!
Хоть я и выписываю этот разговор несколько в
юморе и с тогдашнею характерностью, но мысли эти и теперь мои.
— Тут ровно никакого и нет
юмора, — заметил наконец Версилов, — выражение, конечно, неподходящее, совсем не того тона, и действительно могло зародиться в гимназическом или там каком-нибудь условно товарищеском, как ты сказал, языке али из фельетонов каких-нибудь, но покойница употребляла его в этой ужасной записке совершенно простодушно и серьезно.
— Да и
юмор странный, — продолжал я, — гимназический условный язык между товарищами… Ну кто может в такую минуту и в такой записке к несчастной матери, — а мать она ведь, оказывается, любила же, — написать: «прекратила мой жизненный дебют»!
В беседах ум его приправлялся часто солью легкого и всегда добродушного
юмора.
Никто скорее его не входил в чужую идею, никто тоньше не понимал
юмора и не сочувствовал картине, звуку, всякому артистическому явлению.
Он очень мил; у него много природного
юмора, и он мастерски владеет шуткой.
Однако ничего, вышло недурно, мичман Зеленый хоть куда: у него природный
юмор, да он еще насмотрелся на лучших наших комических актеров.
В речах его и в интонации довольно пронзительного голоса слышался какой-то юродливый
юмор, то злой, то робеющий, не выдерживающий тона и срывающийся.
Пока оно было в несчастном положении и соединялось с светлой закраиной аристократии для защиты своей веры, для завоевания своих прав, оно было исполнено величия и поэзии. Но этого стало ненадолго, и Санчо Панса, завладев местом и запросто развалясь на просторе, дал себе полную волю и потерял свой народный
юмор, свой здравый смысл; вульгарная сторона его натуры взяла верх.
Соколовский был налицо, несколько похудевший и бледный, но во всем блеске своего
юмора.
Простое и ясное отношение к жизни исключало из его здорового взгляда ту поэзию печальных восторгов и болезненного
юмора, которую мы любим, как все потрясающее и едкое.
Его болтовня и шутки не были ни грубы, ни плоски; совсем напротив, они были полны
юмора и сосредоточенной желчи, это была его поэзия, его месть, его крик досады, а может, долею и отчаяния. Он изучил чиновнический круг, как артист и как медик, он знал все мелкие и затаенные страсти их и, ободренный ненаходчивостью, трусостью своих знакомых, позволял себе все.
Много смеялись мы его рассказам, но не веселым смехом, а тем, который возбуждал иногда Гоголь. У Крюкова, у Е. Корша остроты и шутки искрились, как шипучее вино, от избытка сил.
Юмор Галахова не имел ничего светлого, это был
юмор человека, живущего в разладе с собой, со средой, сильно жаждущего выйти на покой, на гармонию — но без большой надежды.
Поэт, нашедший слово и голос для этой боли, был слишком горд, чтобы притворяться, чтоб страдать для рукоплесканий; напротив, он часто горькую мысль свою высказывал с таким
юмором, что добрые люди помирали со смеха.
— Ты еще глуп и все равно не поймешь… Ты не знаешь, что такое
юмор… Впрочем, прочти вот тут… Мистер Тутс объясняется с Флоренсой и то и дело погружается в кладезь молчания…
«Облагодетельствую всех чиновников, — говорил он с трогательным отблеском прежнего тихого
юмора: — брейся три раза в неделю, — ведь это мука.
В его задумчивой улыбке сквозил тихий
юмор, на уроках иногда слетало меткое суждение или слово, но о «теории словесности» даже в лучших учениках он не успел поселить никакого представления…
Капитан был человек вспыльчивый, но очень добродушный и умевший брать многое в жизни со стороны
юмора. Кроме того, это было, кажется, незадолго до освобождения крестьян. Чувствовалась потребность единения… Капитан не только не начал дела, простив «маленькую случайность», но впоследствии ни одно семейное событие в его доме, когда из трубы неслись разные вкусные запахи, не обходилось без присутствия живописной фигуры Лохмановича…
Несмотря на экстренно некрасивую наружность, годам к двадцати Антось выработался в настоящего деревенского ловеласа. Из самого своего безобразия он сделал орудие своеобразного грубоватого
юмора. Кроме того, женское сердце чутко, и деревенские красавицы разгадали, вероятно, сердце артиста под грубой оболочкой. Как бы то ни было, со своими шутками и скрипицей Антось стал душой общества на вечерницах.
Некоторое время я бродил ощупью по книге, натыкаясь, точно на улице, на целые вереницы персонажей, на их разговоры, но еще не схватывая главного: струи диккенсовского
юмора. Передо мною промелькнула фигурка маленького Павла, его сестры Флоренсы, дяди Смоля, капитана Тудля с железным крючком вместо руки… Нет, все еще неинтересно… Тутс с его любовью к жилетам… Дурак… Стоило ли описывать такого болвана?..
В одной из таких экспедиций капитан, кажется, участвовал лично и с большим
юмором рассказывал, как во время жаркого боя мужики вышибли у бочки дно.
Харченко сам за словом в карман не лазил и в свою очередь вышучивал тестя с хохлацким
юмором.
Все смеющееся, веселое, отмеченное печатью
юмора, было ему малодоступно; но зато все смутное, неопределенно-грустное и туманно-меланхолическое, что слышится в южной природе и отражается в народной песне, он улавливал с замечательною полнотой.
Старик поводил усами и хохотал, рассказывая с чисто хохляцким
юмором соответствующий случай. Юноши краснели, но в свою очередь не оставались в долгу. «Если они не знают Нечипора и Хведька из такой-то деревни, зато они изучают весь народ в его общих проявлениях; они смотрят с высшей точки зрения, при которой только и возможны выводы и широкие обобщения. Они обнимают одним взглядом далекие перспективы, тогда как старые и заматерелые в рутине практики из-за деревьев не видят всего леса».
По-видимому,
юмор живой речи в значительной степени оставался для него недоступным, и немудрено: он не мог видеть ни лукавых огоньков в глазах рассказчика, ни смеющихся морщин, ни подергивания длинными усами.
Я слышал, как давеча рассказывал князь N.: разве это не простодушный, не вдохновенный
юмор, разве это не истинное добродушие?
В его лице и даже в положении его корпуса как-то отражалась эта наивность, эта вера, не подозревающая ни насмешки, ни
юмора.
Князь Лев Николаевич, выслушав потом этот рассказ, сознавал, что не слыхал никогда ничего подобного такому блестящему
юмору и такой удивительной веселости и наивности, почти трогательной в устах такого Дон-Жуана, как князь N.
— Ну и что ж такое? — говорил Белоярцев в другом месте, защищая какого-то мелкого газетного сотрудника, побиваемого маленьким путейским офицером. — Можно и сто раз смешнее написать, но что же в этом за цель? Он, например, написал: «свинья в ермолке», и смешно очень, а я напишу: «собака во фраке», и будет еще смешнее. Вот вам и весь ваш Гоголь; вот и весь его
юмор!
Ей нравился Диккенс, и она очень легко схватывала его светлый
юмор, но бытовые английские черты были ей чужды и непонятны.
Но он все-таки умел подымать настроение: показывал фокусы, рассказывал еврейские анекдоты, полные тонкого, своеобразного
юмора.
— Да что такое этот ваш
юмор — скажите вы мне, бога ради! — снова закричал он. — Но фраз мне не смейте говорить! Скажите прямо, что вы этим называете?
—
Юмор — слово английское, — отвечал Павел не совсем твердым голосом, — оно означает известное настроение духа, при котором человеку кажется все в более смешном виде, чем другим.
— Здесь, кроме города, народ славный, ума громаднейшего, с
юмором — не таким, конечно, веселым, как у малороссов, но зато более едким, зубоскалистым!