Неточные совпадения
Скоро нам опять пришлось лезть в воду. Сегодня она
показалась мне особенно холодной. Выйдя на противоположный берег, мы долго не могли согреться. Но вот
солнышко поднялось из-за гор и под его живительными лучами начал согреваться озябший воздух.
Скоро стало совсем светло. Солнца не было видно, но во всем чувствовалось его присутствие. Туман быстро рассеивался, кое-где проглянуло синее небо, и вдруг яркие лучи прорезали мглу и осветили мокрую землю. Тогда все стало ясно, стало видно, где я нахожусь и куда надо идти. Странным мне
показалось, как это я не мог взять правильного направления ночью.
Солнышко пригрело землю, стало тепло, хорошо, и я прибавил шагу.
Он обращает глаза к западу и внимательно смотрит, как садится
солнышко. Словно бы на самом краешке горизонта тучка
показывается… или это только так
кажется?
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся
солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь,
кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
Каждое утро у кабака Ермошки на лавочке собиралась целая толпа рабочих. Издали эта публика
казалась ворохом живых лохмотьев — настоящая приисковая рвань. А
солнышко уже светило по-весеннему, и рвань ждала того рокового момента, когда «тронется вешняя вода». Только бы вода взялась, тогда всем будет работа… Это были именно чающие движения воды.
Приходи во зеленый сад в сумерки серые, когда сядет за лес
солнышко красное, и скажи: «
Покажись мне, верный друг!» — и покажу я тебе свое лицо противное, свое тело безобразное.
Мне
показалось, что
солнышко как будто прыгает, и я громко закричал: «
Солнышко играет!
В та поры, не мешкая ни минуточки, пошла она во зеленый сад дожидатися часу урочного, и когда пришли сумерки серые, опустилося за лес
солнышко красное, проговорила она: «
Покажись мне, мой верный друг!» И
показался ей издали зверь лесной, чудо морское: он прошел только поперек дороги и пропал в частых кустах, и не взвидела света молода дочь купецкая, красавица писаная, всплеснула руками белыми, закричала источным голосом и упала на дорогу без памяти.
Уже
показалось веселое
солнышко и приветливо заглянуло всюду, где праздность и изнеженность не поставили ему искусственных преград; заиграло оно на золоченых шпилях церквей, позолотило тихие, далеко разлившиеся воды реки Крутогорки, согрело лучами своими влажный воздух и прогнало, вместе с тьмою, черную заботу из сердца…
Пришла опять весна, пошли ручьи с гор, взглянуло и в наши леса
солнышко. Я, ваше благородие, больно это времечко люблю;
кажется, и не нарадуешься: везде капель, везде вода — везде, выходит, шум; в самом, то есть, пустом месте словно кто-нибудь тебе соприсутствует, а не один ты бредешь, как зимой, например.
Вот, слава богу, в сторонке слой облаков как будто потоньше становится; вот и синевы клочок
показался… слава богу! завтра, может быть, и
солнышко выглянет.
Я любил сидеть на
солнышке, слушать гондольера, не понимать и по целым часам смотреть на домик, где, говорят, жила Дездемона, — наивный, грустный домик с девственным выражением, легкий, как кружево, до того легкий, что,
кажется, его можно сдвинуть с места одною рукой.
Казалось, не было уголка на белом свете, где бы в это время могло светить
солнышко и согревать человека.
— Полно, Патапушка, все одного кустика ветки, всех одним дождичком мочит, одним
солнышком греет, — сказала Манефа. — Может, и с ними льзя по-доброму да по-хорошему сладиться. Я бы,
кажись, в одной свитке осталась, со всех бы икон ризы сняла, только бы на старом месте дали век свой дожить… Другие матери тоже ничего бы не пожалели!.. Опять же и благодетели нашлись бы, они б не оставили…
Солнышко, ведрышко,
Выглянь в окошечко,
Твои детки плачут…
Солнышко,
покажись,
Красное, нарядись, —
К тебе гости на двор,
На пиры пировать,
Во столы столовать.
Давно уж село
солнышко. Вечерний подосенний сумрак небо крыл, землю темнил. Белей и белей становились болота от вздымавшегося над ними тумана, широкими реками, безбрежными озерами
казались они. Смолкли осенние птички, разве изредка вдали дергач прокричит, сова ребенком заплачет, филин ухнет в бору.
Когда ударит в него
солнышко, он
кажется фонарем, в котором горят множество свечей.
Багровая заря взошла на небо и бросила свой красноватый отблеск на землю. Настало раннее утро. Погода была переменчива. Порою ветер разгонял облака и
показывалось солнышко, то опять оно заволакивалось тучами, черным саваном висевшими над Новгородом.
Было много женихов: иные
казались не по нраву боярина — ведь она одна у него, словно
солнышко на небе, — других разбивал Мамон через подкупленных свах.
Эта сила заключалась во взгляде девушки, стоявшей у окна в день прихода его в строгановские владения, взгляда, который ему
показался яснее и теплее сиявшего на небе июльского
солнышка. Стало ему с тех пор не по себе.
Багровая заря взошла на небо и бросила свой красноватый отблеск на землю. Настало раннее утро. Погода была переменчива. Порой ветер разгонял облака и
показывалось солнышко, то опять оно заволакивалось тучами, черным саваном повисшими над Новгородом.
Медленно плыли челны с дружиной Ермака Тимофеевича.
Солнышко закатилось, над рекой опустилась ночь. Берега Чусовой, сперва представлявшие собой необозримые равнины, стали круче,
показался росший на них мелкий кустарник, перешедший вскоре в густой лес.
— Опять целую вечность я вас не видела, граф… Он положительно, как красное
солнышко осенью,
покажется и нет его… — обратилась она к сидевшим в гостиной хозяйке и другим дамам… — Приедет ко мне с визитом, насмешит меня до слез и затем скроется на несколько недель.
Снова,
казалось, взошло
солнышко, после наступившего мрака, но, увы, ненадолго.
Взошедшее
солнышко застало Пизонского на ногах и заставило встрепенуться. Он взглянул за реку, и, увидев, что в окне протопопского дома сидит белый отец Туберозов, он поклонился ему торопливо и нескладно. Но зато ему
показалось, что и в поклоне отца Туберозова тоже не было ни достоинства, ни твердой уверенности, которые всегда отличали все движения протоиерея.
Отдельного помещения у Пизонского не имели только два серые кота, или «котбшки», но и то опять потому, что они были в некотором роде номады, не нуждались в отдельном помещении и спали там, где им
казалось теплее: зимой на жаркой печке, а летом перед
солнышком на завалинке.