Неточные совпадения
Прежде он не хотел вступать ни в какие сношения с ними, потому что был не более как простой пешкой, стало быть,
немного получил бы; но теперь… теперь
совсем другое дело: он мог предложить какие угодно условия.
— Вот дурак! — сказал он, улыбаясь, и потом, помолчав
немного: — Я так
совсем не так, как ты: я думаю, что, если бы можно было, я сначала хотел бы сидеть с ней рядом и разговаривать…
— Нет, нет… вздор… ничего!..
Немного голова закружилась.
Совсем не обморок… Дались вам эти обмороки!.. Гм! да… что бишь я хотел? Да: каким образом ты сегодня же убедишься, что можешь уважать его и что он… ценит, что ли, как ты сказала? Ты, кажется, сказала, что сегодня? Или я ослышался?
А потом опять утешится, на вас она все надеется: говорит, что вы теперь ей помощник и что она где-нибудь
немного денег займет и поедет в свой город, со мною, и пансион для благородных девиц заведет, а меня возьмет надзирательницей, и начнется у нас
совсем новая, прекрасная жизнь, и целует меня, обнимает, утешает, и ведь так верит! так верит фантазиям-то!
На последнюю зиму он приехать не мог, — и вот мы видим его в мае месяце 1859 года, уже
совсем седого, пухленького и
немного сгорбленного: он ждет сына, получившего, как некогда он сам, звание кандидата.
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти
совсем не было, а были на их местах две
немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил.
— Забыл
совсем! Шел к тебе за делом с утра, — начал он, уж вовсе не грубо. — Завтра звали меня на свадьбу: Рокотов женится. Дай, земляк, своего фрака надеть; мой-то, видишь ты, пообтерся
немного…
Ну, а теперь прилягу
немного: измучился
совсем; ты опусти шторы да затвори меня поплотнее, чтоб не мешали; может быть, я с часик и усну; а в половине пятого разбуди.
Рук своих он как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. Подавая начальнику бумагу и объясняясь, он одну руку держал на спине, а средним пальцем другой руки, ногтем вниз, осторожно показывал какую-нибудь строку или слово и, показав, тотчас прятал руку назад, может быть, оттого, что пальцы были толстоваты, красноваты и
немного тряслись, и ему не без причины казалось не
совсем приличным выставлять их часто напоказ.
Но ведь сознательное достижение этой высоты — путем мук, жертв, страшного труда всей жизни над собой — безусловно, без помощи посторонних, выгодных обстоятельств, дается так
немногим, что — можно сказать — почти никому не дается, а между тем как многие, утомясь, отчаявшись или наскучив битвами жизни, останавливаются на полдороге, сворачивают в сторону и, наконец,
совсем теряют из вида задачу нравственного развития и перестают верить в нее.
— Ты не знаешь, Лиза, я хоть с ним давеча и поссорился, — если уж тебе пересказывали, — но, ей-Богу, я люблю его искренно и желаю ему тут удачи. Мы давеча помирились. Когда мы счастливы, мы так добры… Видишь, в нем много прекрасных наклонностей… и гуманность есть… Зачатки по крайней мере… а у такой твердой и умной девушки в руках, как Версилова, он
совсем бы выровнялся и стал бы счастлив. Жаль, что некогда… да проедем вместе
немного, я бы тебе сообщил кое-что…
Их было
немного: всего один пожилой моряк, всегда очень ворчливый и требовательный и который, однако, теперь
совсем притих, и какие-то приезжие из Тверской губернии, старик и старуха, муж и жена, довольно почтенные и чиновные люди.
Платя за нерасположение нерасположением, что было не
совсем по-христиански, пастор, может быть,
немного преувеличивал миньятюрные пороки этих пигмеев.
Испанцев в церквах
совсем нет; испанок
немного больше. Все метисы, тагалы да заезжие европейцы разных наций. Мы везде застали проповедь. Проповедники говорили с жаром, но этот жар мне показался поддельным; манеры и интонация голоса у всех заученные.
Путешественник почти
совсем не видит деревень и хижин диких да и
немного встретит их самих: все занято пришельцами, то есть европейцами и малайцами, но не теми малайцами, которые заселяют Индийский архипелаг: африканские малайцы распространились будто бы, по словам новейших изыскателей, из Аравии или из Египта до мыса Доброй Надежды.
— Не трогаю я вас, вы и оставьте меня. Ведь я не трогаю, — повторила она несколько раз, потом
совсем замолчала. Оживилась она
немного только тогда, когда Картинкина и Бочкову увели, и сторож принес ей три рубля денег.
— Самый хороший, — отвечала Китаева, — девушка образованный и шикарна. Он воспитывался в хороший семейство, и по-французски могли читать. Он пил иногда
немного лишнего, но никогда не забывался.
Совсем хороший девушка.
— Ах да, это
совсем другое дело: если вы наденете русский сарафан, тогда… Марья Степановна дома? Я приехала по одному очень и очень важному делу, которое, mon ange,
немного касается и вас…
Сначала Привалову было
немного совестно очень часто являться в клуб, но потом он
совсем освоился с клубной атмосферой.
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже
немного болезненно, что уж
совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
— Благодарю вас, — добродушно говорил Привалов, который думал
совсем о другом. — Мне ведь очень
немного нужно… Надеюсь, что она меня не съест?.. Только вот имя у нее такое мудреное.
— Ах, извините, mon ange… Я боялась вам высказаться откровенно, но теперь должна сознаться, что Сергей Александрыч действительно
немного того… как вам сказать… ну, недалек вообще (Хина повертела около своего лба пальцем). Если его сравнить, например, с Александром Павлычем… Ах, душечка, вся наша жизнь есть одна сплошная ошибка! Давно ли я считала Александра Павлыча гордецом… Помните?.. А между тем он
совсем не горд,
совсем не горд… Я жестоко ошиблась. Не горд и очень умен…
— Вот не ожидал!.. — кричал Ляховский навстречу входившему гостю. — Да для меня это праздник… А я, Василий Назарыч, увы!.. — Ляховский только указал глазами на кресло с колесами, в котором сидел. —
Совсем развинтился… Уж извините меня, ради бога! Тогда эта болезнь Зоси так меня разбила, что я
совсем приготовился отправляться на тот свет, да вот доктор еще придержал
немного здесь…
Госпожа Хохлакова-мать, дама богатая и всегда со вкусом одетая, была еще довольно молодая и очень миловидная собою особа,
немного бледная, с очень оживленными и почти
совсем черными глазами.
Уже на реке Кусуне (
немного севернее) его
совсем нет.
Наконец начало светать. Воздух наполнился неясными сумеречными тенями, звезды стали гаснуть, точно они уходили куда-то в глубь неба. Еще
немного времени — и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер стал быстро стихать, а мороз — усиливаться. Тогда Дерсу и Китенбу пошли к кустам. По следам они установили, что мимо нас прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер
совсем угас.
Отлетев
немного, он уселся на куст, потом отлетел еще дальше и наконец
совсем скрылся за поворотом.
Он сказал, что действительно эту ночь спал не
совсем хорошо и вчера с вечера чувствовал себя дурно, но что это ничего,
немного простудился на прогулке, конечно, в то время, когда долго лежал на земле после беганья и борьбы; побранил себя за неосторожность, но уверил Веру Павловну, что это пустяки.
—
Совсем нет, только я
немного устал, хочу спать, я встал в шесть часов, а теперь два с хвостиком.
Солнце садилось великолепно. Наполовину его уж не было видно, и на краю запада разлилась широкая золотая полоса. Небо было
совсем чистое, синее; только
немногие облака, легкие и перистые, плыли вразброд, тоже пронизанные золотом. Тетенька сидела в креслах прямо против исчезающего светила, крестилась и старческим голоском напевала: «Свете тихий…»
Через десять минут девичья полна, и производится прием ягоды. Принесено
немного; кто принес пол-лукошка, а кто и
совсем на донышке. Только карлица Полька принесла полное лукошко.
Прошло
немного времени, и Николай Абрамыч
совсем погрузился в добровольно принятый им образ столяра Потапа. Вместе с другими он выполнял барщинскую страду, вместе с другими ел прокислое молоко, мякинный хлеб и пустые щи.
Но поскоблите
немного и самого старика Багрова, и вы убедитесь, что это
совсем не такой самостоятельный человек, каким он кажется с первого взгляда.
По крайней мере, что деялось с ним в то время, ничего не помнил; и как очнулся
немного и осмотрелся, то уже рассвело
совсем; перед ним мелькали знакомые места, и он лежал на крыше своей же хаты.
Мы свернули на Садовую. На трехминутной остановке я
немного, хотя еще не
совсем, пришел в себя. Ведь я четыре месяца прожил в великолепной тишине глухого леса — и вдруг в кипучем котле.
Я знал с незапамятных времен, что у нас была маленькая сестра Соня, которая умерла и теперь находится на «том свете», у бога. Это было представление
немного печальное (у матери иной раз на глазах бывали слезы), но вместе светлое: она — ангел, значит, ей хорошо. А так как я ее
совсем не знал, то и она, и ее пребывание на «том свете» в роли ангела представлялось мне каким-то светящимся туманным пятнышком, лишенным всякого мистицизма и не производившим особенного впечатления…
— Мы себя держали сегодня
немного нахально, Тарас Семеныч, и это не входило
совсем в нашу программу.
Из всей этой малыгинской родни и сборных гостей Галактиону ближе всех пришелся по душе будущий родственник, немец Штофф. Это был небольшого роста господин,
немного припадавший на левую ногу. Лицо у немца было
совсем русское и даже обросло по-русски какою-то мочальною бороденкой. Знакомство состоялось как-то сразу, и будущие зятья полюбились друг другу.
Пером они довольно красивы: все пестрые или пегие, с весьма разнообразными оттенками, которые состоят из цветов: голубовато-сизого серого, темного и
немного рыжеватого, перемешанных неправильно на ярко-белом основании; иные подорожники бывают почти чисто-белые; в марте, к весне, они начинают сереть и, вероятно, летом делаются
совсем серыми, но где проводят лето и где выводят детей — не знаю.
Немного далее еще две лыжницы,
совсем свежие, пересекли нашу дорогу.
Очень часто мне приходилось ставить ногу
совсем вплотную к какой-нибудь птице, и лишь тогда она откидывала
немного голову назад и с некоторого отдаления, как бы с недоумением, рассматривала большой и незнакомый ей предмет.
Подойдя поближе, я увидел совершенно разложившийся труп не то красного волка, не то большой рыжей собаки. Сильное зловоние принудило меня поскорее отойти в сторону.
Немного подальше я нашел совершенно свежие следы большого медведя. Зверь был тут
совсем недавно. Он перевернул две колодины и что-то искал под ними, потом вырыл глубокую яму и зачем-то с соседнего дерева сорвал кору.
На другой день мы пошли протаптывать дорогу налегке. Отойдя
немного, я оглянулся и тут только увидел, что место для бивака было выбрано не
совсем удачно. Сверху со скалы нависла огромная глыба снега, которая каждую минуту могла сорваться и погрести нашу палатку вместе с людьми. Я решил по возвращении перенести ее на другое место.
— За что ты все злишься, не понимаю, — подхватила генеральша, давно наблюдавшая лица говоривших, — и о чем вы говорите, тоже не могу понять. Какой пальчик и что за вздор? Князь прекрасно говорит, только
немного грустно. Зачем ты его обескураживаешь? Он когда начал, то смеялся, а теперь
совсем осовел.
Вместе с молодежью прошелся он по аллеям: липы
немного постарели и выросли в последние восемь лет, тень их стала гуще; зато все кусты поднялись, малинник вошел в силу, орешник
совсем заглох, и отовсюду пахло свежим дромом, лесом, травою, сиренью.
Я
немного похудел от долгой жизни без движения — ходил на шести шагах, даже головная и зубная боль, которые меня часто прежде беспокоили, теперь
совсем оставили.
Матвей Муравьев читал эту книгу и говорит, что негодяй Гризье, которого я
немного знал, представил эту уважительную женщину не
совсем в настоящем виде; я ей не говорил ничего об этом, но с прошедшей почтой пишет Амалья Петровна Ледантю из Дрездена и спрашивает мать, читала ли Анненкова книгу, о которой вы теперь от меня слышали, — она говорит, что ей хотелось бы, чтоб доказали, что г-н Гризье (которого вздор издал Alexandre Dumas) пишет пустяки.
И вдруг, неожиданно для самого себя, почувствовал и неудержимо захотел эту
совсем незнакомую ему женщину, некрасивую и немолодую, вероятно, грязную и вульгарную, но все же похожую, как ему представилось, на крупное яблоко антоновку-падалку,
немного подточенное червем, чуть-чуть полежалое, но еще сохранившее яркий цвет и душистый винный аромат.
— Не сердись на меня, исполни, пожалуйста, один мой каприз: закрой опять глаза… нет,
совсем, крепче, крепче… Я хочу прибавить огонь и поглядеть на тебя хорошенько. Ну вот, так… Если бы ты знал, как ты красив теперь… сейчас вот… сию секунду. Потом ты загрубеешь, и от тебя станет пахнуть козлом, а теперь от тебя пахнет медом и молоком… и
немного каким-то диким цветком. Да закрой же, закрой глаза!
—
Совсем уж один останусь! — проговорил Павел и сделался так печален, что Мари, кажется, не в состоянии была его видеть и беспрестанно нарочно обращалась к Фатеевой, но той тоже было, по-видимому, не до разговоров. Павел, посидев
немного, сухо раскланялся и ушел.