Неточные совпадения
— Полно, папаша, полно, сделай одолжение! — Аркадий ласково улыбнулся. «В чем извиняется!» — подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства, наполнило его душу. — Перестань, пожалуйста, — повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием
собственной развитости и
свободы.
— Долго рассказывать… А отчасти моя идея именно в том, чтоб оставили меня в покое. Пока у меня есть два рубля, я хочу жить один, ни от кого не зависеть (не беспокойтесь, я знаю возражения) и ничего не делать, — даже для того великого будущего человечества, работать на которого приглашали господина Крафта. Личная
свобода, то есть моя собственная-с, на первом плане, а дальше знать ничего не хочу.
С одной стороны, человек есть существо падшее и греховное, не способное
собственными силами подняться,
свобода его ослаблена и искажена.
— Воля,
собственная воля, и власть она даст, которая лучше
свободы. Умей хотеть — и будешь свободным, и командовать будешь.
Между тридцатью пятью годами и сорока Сережа начинает склонять слух к увещаниям mon oncle и ma tante. Давно уже они отыскивают ему подходящую партию, давно убеждают устроиться
собственным гнездышком, но до сих пор Сережа отстаивает свою независимость и
свободу.
Там, где эти свойства отсутствуют, где чувство
собственного достоинства заменяется оскорбительным и в сущности довольно глупым самомнением, где шовинизм является обнаженным, без всякой примеси энтузиазма, где не горят сердца ни любовью, ни ненавистью, а воспламеняются только подозрительностью к соседу, где нет ни истинной приветливости, ни искренней веселости, а есть только желание похвастаться и расчет на тринкгельд, [чаевые] — там, говорю я, не может быть и большого хода
свободе.
Врагов живой жизни; устарелых либералишек, боящихся
собственной независимости; лакеев мысли, врагов личности и
свободы, дряхлых проповедников мертвечины и тухлятины!
В мире германском человек, как свободное лицо, осуществляет идею в ее
собственной области, как безусловную
свободу, — здесь является свободное государство и свободная наука, то есть чистая философия.
Я говорил уже, что у арестантов всегда была
собственная работа и что эта работа — естественная потребность каторжной жизни; что, кроме этой потребности, арестант страстно любит деньги и ценит их выше всего, почти наравне с
свободой, и что он уже утешен, если они звенят у него в кармане.
«Эта первобытная церковь была его
собственным идеалом общественного устройства, основанного на равенстве,
свободе и братстве. Христианство, по мнению Хельчицкого, до сих пор хранит в себе эти основания, нужно только, чтоб общество возвратилось к его чистому учению, и тогда оказался бы излишним всякий иной порядок, которому нужны короли и папы: во всем достаточно одного закона любви…
Она справедливо рассуждала, что не должно давать время и
свободу укореняться вредному влиянию сестриц, что необходимо открыть глаза ее жениху и сделать решительное испытание его характеру и привязанности, и что, если и то и другое окажется слишком слабым, то лучше разойтись перед венцом, нежели соединить судьбу свою с таким ничтожным существом, которое, по ее
собственному выражению, «от солнышка не защита и от дождя не епанча».
— Но честное слово — это долг, Григорий Михайлыч. Особенно для людей с вашими, с нашими правилами! Коли мы долга признавать не будем, что ж у нас останется? Этого нельзя нарушать — так, по
собственной прихоти, не соображаясь с тем, что каково, мол, другому! Это бессовестно… да, это — преступление; какая же это
свобода!
Покамест она живет у матери, на полной
свободе, без всякой житейской заботы, пока еще не обозначились в ней потребности и страсти взрослого человека, она не умеет даже отличить своих
собственных мечтаний, своего внутреннего мира — от внешних впечатлений.
— Нет выше блага, как
свобода! — говорила она, заставляя себя сказать что-нибудь серьезное и значительное. — Ведь какая, подумаешь, нелепость! Мы не даем никакой цены своему
собственному мнению, даже если оно умно, но дрожим перед мнением разных глупцов. Я боялась чужого мнения до последней минуты, но, как только послушалась самоё себя и решила жить по-своему, глаза у меня открылись, я победила свой глупый страх и теперь счастлива и всем желаю такого счастья.
Не малочисленный враг был в сердце России, не граждане одного города поклялись умереть за
свободу своей родины, — нет! первый полководец нашего времени, влеча за собой силы почти всей Европы, шел, по
собственным словам его, раздавить Россию.
Всегда, при всех обстоятельствах, как бы согласно я ни действовал с кем-нибудь, я оставлял кое-что для себя и теперь тоже подумал, что надо воспользоваться
свободой в
собственном интересе, вдосталь насладиться исследованиями.
Между прочим я писал ей: «Мне нередко приходилось беседовать со стариками актерами, благороднейшими людьми, дарившими меня своим расположением; из разговоров с ними я мог понять, что их деятельностью руководят не столько их
собственный разум и
свобода, сколько мода и настроение общества; лучшим из них приходилось на своем веку играть и в трагедии, и в оперетке, и в парижских фарсах, и в феериях, и всегда одинаково им казалось, что они шли по прямому пути и приносили пользу.
Пока он сам, своею волею, шел на опасность и смерть, пока свою смерть, хотя бы и страшную по виду, он держал в
собственных руках, ему было легко и весело даже: в чувстве безбрежной
свободы, смелого и твердого утверждения своей дерзкой и бесстрашной воли бесследно утопал маленький, сморщенный, словно старушечий страшок.
После наших объяснений должно быть понятно, кажется, почему наша
собственные симпатии обращены к будущему, а не прошедшему и почему нам и всей молодой, свежей публике кажутся так мелки и смешны декламации пожилых мудрецов об общественных язвах, адвокатуре,
свободе слова и т. д. и т. д.
В ее манерах сказывалось своеобразное изящество и какая-то особенная
свобода, которая дается
собственным сознанием и внешним признанием полезной общественной деятельности.
Коли победим — честь нам и слава, а нет — история тоже не забудет нас, да и
собственное сознание останется, что погибли по крайней мере не бесславно, а за честное дело, за братскую
свободу.
Человек получил все основные самоопределения своего существа: в отношении к миру, к Богу, к своей
свободе и к своему
собственному двуполому существу.
Несоответствие образа и подобия в человеке, или, точнее, его потенциальности и актуальности, наличности и заданности, именно и составляет своеобразие человека, который ипостасною своею
свободою осуществляет в себе свой
собственный идеальный образ, погруженный в некую мэональность или неопределенность.
Ответ: в сей
свободе состоят сии три в своей
собственной вечной единице, простоте и чистом божестве, свободны от всех (иных) существ.
Этому ничто Создателем указано положение темной основы, пассивного, послушного начала, изнанки, а не лицевой стороны бытия, но тварная
свобода вольна вызвать к бытию и небытие, актуализировать ничто, влить в него
собственную жизнь.
«Ничего и никогда не было для человека невыносимее
свободы! — говорит Великий Инквизитор. — Они — бунтовщики, но бунтовщики слабосильные,
собственного бунта своего не выдерживающие… Чем виноваты слабые люди, что не могли вытерпеть того, что могучие? Чем виновата слабая душа, что не в силах вместить столь страшных даров?
Мы почувствовали себя на
свободе и запели: «Цыгане вольною толпой по Бессарабии кочуют», потом
собственными руками разложили матрасы рядом по полу и, улегшись на них впокатку, как попало, уснули крепким, сладчайшим и безмятежнейшим сном.
И виновник этого счастья, этой
свободы являлся великодушный неприятельский солдат, рисковавший, может быть,
собственной жизнью, спасая ее.
Но он бессилен справиться со своей
собственной иррациональной
свободой, с ее бездонной тьмой.
Нет ничего страшнее
собственной меонической, темной
свободы, уготовляющей адскую жизнь.
Свобода человека сама по себе бессильна обратить человека к Богу, победить грех, победить
собственную бездонную тьму, преодолеть свой
собственный рок.
Так учение Оригена об апокатастазисе сталкивается с его
собственным учением о
свободе.
Ответственность за зло возвышает, а не унижает тварный мир и человека, ибо приписывает ему огромную силу
свободы, способной восстать на Творца, отделиться от него и создать
собственный безбожный мир, создать ад.
Они учреждали свой институт на полной
свободе от «министерских фантазий», и могли за один прием осуществить свои
собственные родительские фантазии, и тут же, что называется, «заострить спицу» учебному ведомству.
И вместе с тем в истории человек не узнает своего
собственного субъективного духа, своей
собственной духовной
свободы.
— Господа, мне очень лестно то, что вы говорите о евреях, но, право, вы нам делаете уж слишком много чести: и свободу-то вам, оказывается, дали евреи, и на это-то у вас не хватило
собственных способностей!
Даша, изумленная, смущенная от всего происходившего перед её глазами, бросилась между кроватями, встала между девочками, заслоняя одну от другой своим
собственным худеньким телом. Последние только сейчас заметили ее и, неистово взвизгнув, бросились под одеяла, проворно закрылись ими с головами, оставив на
свободе одни только раскрасневшиеся, взволнованные мордашки.
— Но я не могу выносить принуждений, — страстно возразил мальчик, — а военная служба не что иное, как постоянное принуждение, каторга! Всем повинуйся, никогда не имей
собственной воли, изо дня в день покоряйся дисциплине, неподвижно застывшей форме, которая убивает малейшее самостоятельное движение. Я не могу больше переносить этого! Все мое существо рвется к
свободе, к свету и жизни. Отпусти меня, отец! Не держи меня больше на привязи: я задыхаюсь, я умираю.
С ужасом поняла это Александра Яковлевна, но изменить что-нибудь в дальнейшем течении этой позорной, подневольной жизни она была не в силах. Привыкшая играть людьми, она сделалась вдруг игрушкой негодяев. Она сама,
собственными руками отдала им свое спокойствие, свою
свободу.
— Я знаю, каково бывает на душе у такого счастливца, ведь и я носила цепи, которые сама сковала себе в безумном ослеплении; но я разорвала бы их в первый же год, если бы не было тебя. О, как хороша
свобода! Ты на
собственном опыте убедишься в этом.
Свобода Раскольникова, переходящая границы человеческой природы, порождает сознание
собственного ничтожества, бессилия, несвободы.
Но это — рабское сознание, в нем нет
свободы духа, нет сознания
собственного духовного достоинства.
— Мне, мне обязаны его друзья своею
свободою; его
собственное счастие, слава его будут делом моим! — говорила она в упоении своего счастия.
Бог оправдывает тайну
свободы, властно и мощно положив предел
собственному предвидению.
Не духовно пережил революцию тот, кто к ней приспособился, не сумел отстоять в ней
свободу своего духа, и тот, кто мечтает о реставрации старой, дореволюционной жизни, полный злобы и мести, не сознает своего
собственного греха.
Он любил Глафиру; он не понимал, что значит любить, но готов был отдать за нее
свободу, жизнь, все, что хотите, лишь бы она обняла его и поцаловала, и между тем проводил свои ночи только глядя через реку на свое
собственное жилище.
Рабствующий
собственным страстям, льстящий интересам и инстинктам масс не может созидать царства
свободы.
Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное существо, — только пойми это и начни каждый час своей жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим
собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух свой от обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной
свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.
Россия вступает на путь политической
свободы в поздний час истории, отяжеленная опытом западноевропейской истории, но легкая и свободная от
собственного опыта и
собственных связывающих традиций.