Неточные совпадения
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее
собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее
собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для
выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
«Свое
собственное, вольное и свободное хотение, — говорит подпольный человек, — свой
собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы до сумасшествия, — вот это-то и есть та самая, самая выгодная
выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и которой все системы и теории постепенно разлетаются к черту».
Первые трое суток мы ехали на телеге, что было довольно беспокойно; теперь сели на сани, и я очень счастлив. Не знаю, как будет далее, а говорят — худа дорога, сделалось очень тепло. Заметь, в какое время нас отправили, но слава богу, что разделались с Шлиссельбургом, где истинная тюрьма. Впрочем, благодаря вашим попечениям и Плуталову я имел бездну пред другими
выгод;
собственным опытом убедился, что в человеческой душе на всякие случаи есть силы, которые только надо уметь сыскать.
При этих ее словах на лице Захаревского промелькнула легкая и едва заметная усмешка: он лучше других, по
собственному опыту, знал, до какой степени Александра Григорьевна унижалась для малейшей
выгоды своей.
Благодаря проекту Родиона Антоныча кукарское заводоуправление брало не только со всех посторонних, но даже со своих
собственных мастеровых за пользование казенной землей в свою
выгоду очень почтительный оброк — пятьдесят копеек и дороже за каждую десятину.
— Они хорошо и сделали, что не заставляли меня! — произнес, гордо подняв свое лицо, Марфин. — Я действую не из
собственных неудовольствий и
выгод! Меня на волос чиновники не затрогивали, а когда бы затронули, так я и не стал бы так поступать, памятуя слова великой молитвы: «Остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим», но я всюду видел, слышал, как они поступают с другими, а потому пусть уж не посетуют!
Свое
собственное, вольное и свободное хотенье, свой
собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, — вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная
выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту.
О, скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек потому только делает пакости, что не знает настоящих своих интересов; а что если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек тотчас же перестал бы делать пакости, тотчас же стал бы добрым и благородным, потому что, будучи просвещенным и понимая настоящие свои
выгоды, именно увидел бы в добре
собственную свою
выгоду, а известно, что ни один человек не может действовать зазнамо против
собственных своих
выгод, следственно, так сказать, по необходимости стал бы делать добро?
Вы видите, следовательно, что, работая хорошо, вы не для моих одних барышей жертвуете своим трудом, а имеете в виду вашу
собственную, прямую
выгоду».
Возбужденное негодование пробуждает, разумеется, в обеих сторонах взаимные опасения, желание уладить дело к
выгоде собственной и как можно больше вытянуть для себя от противной стороны.
„Свое
собственное, вольное и свободное хотенье, свой
собственный, хотя бы самый дикий каприз: своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия, — вот все это и есть та самая пропущенная, самая выгодная
выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту“.
Я не говорю уже об этой неоцененной душевно-практической
выгоде, не говорю даже и о том, сколько денежных
выгод доставит вам мудрая снисходительность к людям: вы совершенно радушно будете встречать негодяя, которого прогнали бы от себя прежде; а этот негодяй, быть может, человек с весом в обществе, и хорошими отношениями с ним поправятся ваши
собственные дела.
Я вам готов рассказать путь, которым я дошел до этого результата не только относительно сцены с Асей, но и относительно всего в мире, то есть стал доволен всем, что ни вижу около себя, ни на что не сержусь, ничем не огорчаюсь (кроме неудач в делах, лично для меня выгодных), ничего и никого в мире не осуждаю (кроме людей, нарушающих мои личные
выгоды), ничего не желаю (кроме
собственной пользы), — словом сказать, я расскажу вам, как я сделался из желчного меланхолика человеком до того практическим и благонамеренным, что даже не удивлюсь, если получу награду за свою благонамеренность.
«Мы, дескать, мученики своих убеждений: все говорят против совести и получают от этого
выгоду; и мы могли бы тоже получить
выгоду, проповедуя чужие мысли, которых не разделяем; но мы не хотим кривить душою и молчим, затаив в себе
собственное, самобытно сочиненное воззрение до того времени, когда можно будет его высказать без опасений».
Кроме того, много частных пороков, по замечанию Карамзина, привилось к нам от татарского ига: привыкши к долговременному рабству, мы потеряли чувство
собственного достоинства, обманывая по необходимости своих властителей, приучились употреблять обман для своих
выгод и во взаимных сношениях.
Для их же
собственной пользы и
выгоды денежный выкуп за душевой надел заменили им личной работой, — не желают: «мы-де ноне вольные и баршшыны не хотим!» Мы все объясняем им, что тут никакой барщины нет, что это не барщина, а замена выкупа личным трудом в пользу помещика, которому нужно же выкуп вносить, что это только так, пока — временная мера, для их же
выгоды, — а они свое несут: «Баршшына да баршшына!» И вот, как говорится, inde iraе [Отсюда гнев (лат.).], отсюда и вся история… «Положения» не понимают, толкуют его по-своему, самопроизвольно; ни мне, ни полковнику, ни г-ну исправнику не верят, даже попу не верят; говорят: помещики и начальство настоящую волю спрятали, а прочитали им подложную волю, без какой-то золотой строчки, что настоящая воля должна быть за золотой строчкой…
— Земля по закону — господская, и вы если не хотите сносить с нее усадьбу, должны выкуп платить по соглашению. Затем, перехожу я к душевому наделу: для вас же, дураков, для вашей же
собственной пользы и
выгоды, чтобы вам же облегчение сделать, вместо платежа за землю по душевому наделу, вам пока предлагают работу, то есть замену денег личным трудом, а не барщину, и ведь это только пока.
— Но почему же, почему? — настойчиво спросил Токарев. — Деятельность эгоистическая, то есть только для себя, по необходимости будет всегда узкою и темною. Высшая нравственность, напротив, заключается именно в самопожертвовании, когда человек не видит от этого
выгоды для самого себя. Самопожертвование! Как я могу жертвовать собою для самого себя? Напротив, чем меньше мои
собственные интересы направляют мою деятельность, тем она будет чище, выше, светлее. Ведь это совершенно ясно!
Свое
собственное вольное и свободное хотение, свой
собственный, хотя бы и самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия, — это-то и есть та самая, пропущенная, самая выгодная
выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту.
Белое никогда не называл он черным и черное белым, хотя требовали того
собственные его
выгоды и угождения людям сильным.
Боюсь только одного: душа его так распаляется при мысли о высоком, о благородном, что заставляет его пренебрегать
собственною пользою, всеми
выгодами жизни.
И кто ж, в угодность мелкой власти, называет презренными именами того, который пожертвовал собою для защиты их
собственных прав,
выгод, благосостояния?
«Его императорское величество, — сказано было в этой конвенции, — с одной стороны соизволяя изъявить знаменитому мальтийскому ордену свое благоволение, внимание и уважение и распространить в областях своих заведение сего ордена, существующее уже в Польше и особливо в присоединенных ныне к Российской державе областях польских, и желая также доставить
собственным своим подданным, кои могут быть приняты в знаменитый мальтийский орден, все
выгоды и почести, из сего проистекающие; с другой стороны, державный мальтийский орден и „его преимущество“ гроссмейстер, зная всю цену благоволения его императорского величества к ним, важность и пользу такого заведения в Российской империи, и желая, со своей стороны, соответствовать мудрым и благотворительным распоряжениям его императорского величества всеми средствами и податливостью, совместными с установлениями и законами ордена, с общего согласия между высокодоговаривающими странами условились об установлении сего ордена в России».
И когда б я сделался не я, когда бы я имел несчастие потерять это сокровище, когда б я был в состоянии забыть милости Петра Великого, государя моего и благодетеля, не должны ли б и тогда соединять меня крепчайшими узами с
выгодами России польза моего отечества, моя
собственная, личная польза?
Но как остроумно устраивается человек и изо всего извлекает для себя
выгоду. Научившись от народа любви к нему и России, что же я сделал первым делом? Поспешно направился домой, чтобы поскорее приласкать своих
собственных Петю и Женичку, как будто в этом все дело и заключается. Впрочем, это желание было для меня уже чудом после всей этой холодности и жестокой сухости, с какою забывал я о самом ихнем существовании.
Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для
собственной своей
выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.