Неточные совпадения
Было уже за половину первого, а Дмитрия Федоровича,
ради которого все
собрались, все еще не бывало.
—
Соберитесь с всеми силами души, умоляйте отца, бросьтесь к его ногам: представьте ему весь ужас будущего, вашу молодость, увядающую близ хилого и развратного старика, решитесь на жестокое объяснение: скажите, что если он останется неумолим, то… то вы найдете ужасную защиту… скажите, что богатство не доставит вам и одной минуты счастия; роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение; не отставайте от него, не пугайтесь ни его гнева, ни угроз, пока останется хоть тень надежды,
ради бога, не отставайте.
Игра горела долго, иногда вплоть до темноты,
собиралось мещанство, выглядывало из-за углов и ворчало, порядка
ради. Воронами летали по воздуху серые, пыльные лапти, иногда кому-нибудь из нас сильно доставалось, но удовольствие было выше боли и обиды.
— А я, мой друг, так-таки и не читала ничего твоего. Показывал мне прошлою зимой Филофей Павлыч в ведомостях объявление, что книга твоя продается, — ну, и
сбиралась всё выписать, даже деньги отложила. А потом, за тем да за сем — и пошло дело в длинный ящик! Уж извини, Христа
ради, сама знаю, что не по-родственному это, да уж…
Кавалькада начала
собираться тотчас после обеда. М-r ле Гран и князек, давно уже мучимые нетерпением, побежали взапуски в манеж, чтобы смотреть, как будут седлать лошадей. Княжна, тоже очень довольная, проворно переоделась в амазонку. Княгиня кротко просила ее бога
ради ехать осторожнее и не скакать.
— Разве что этому научите! — вступается Арина Петровна, — уж оставьте вы их, Христа
ради… учители! Тоже учить
собрались… наукам, должно быть! Вот я с ними, как Павел умрет, в Хотьков уеду… и так-то мы там заживем!
В каюте Геза стоял портрет неизвестной девушки. Участники оргии
собрались в полном составе. Я плыл на корабле с темной историей и подозрительным капитаном, ожидая должных случиться событий,
ради цели неясной и начинающей оборачиваться голосом чувства, так же странного при этих обстоятельствах, как ревнивое желание разобрать, о чем шепчутся за стеной.
— Гордей Евстратыч,
ради бога, повремените немного… Дайте мне с мыслями
собраться, а то я ровно ничего не понимаю…
— Вы простите меня, бога
ради, Серафима Григорьевна, — начал он, подойдя после обеда к старухе Онучиной. — Я вам так много обязан и до сих пор не
собрался даже поблагодарить вас.
Тригорин. Нет, теперь не останется. Сын ведет себя крайне бестактно. То стрелялся, а теперь, говорят,
собирается меня на дуэль вызвать. А чего
ради? Дуется, фыркает, проповедует новые формы… Но ведь всем хватит места, и новым и старым, — зачем толкаться?
Елена. Постойте! Вы
собрались пить чай? А я пришла звать вас к себе… Ну, и я останусь с вами, — у вас сегодня весело. (Тетереву.) Только вы, мудрый ворон, вы один нахохлились — чего
ради?
Андрей. Да-с, об чем плакать? Это точно-с: плакать уж нечего, поздно!.. Только вот что-с, вы уезжайте скорей, скорей, говорю вам!.. И
ради бога,
ради самого бога, чтобы ничего промеж вами на глазах моих!.. Потому я еще люблю вас, с собою не совладаю и могу быть страшен. Я убью вас, его — ко мне уж давно к горлу подступает и грудь давит! Я дом зажгу и сам в огонь брошусь!..
Ради бога, пожалейте вы меня и себя…
Собирайтесь — и бог с вами! Прощайте!
— Что это, — говорю, — Дмитрий Никитич укатил в Петербург?
Ради чего
собрался так скоро?
Миша (с некоторым стенаньем). Только выслушайте меня, Алексей Иваныч,
ради бога. Два слова, Алексей Иваныч, два слова… я не могу вам эдак подробно объяснить. Кажется, вот дождичек идти
собирается… они сейчас придут…
— «Аще не житель обители, но мирской человек преставится и будет от сродников его подаяние на честную обитель
ради поминовения души его, тогда все подаяние емлют вкладом в казну обительскую и за то поминают его по единому году за каждый рубль в «Литейнике»; а буде
соберется всего вклада пятьдесят рублев, того поминают в «Литейнике» во́веки; а буде
соберется вклада на сто рублев, того поминают окроме «Литейника» и в «Сенанике» вовеки же.
И ни словечка ни с кем не вымолвил он на обратном пути в Комаров. Когда расселись по повозкам, мать Аркадия вздумала было завести с ним разговор про Китежского «Летописца», но Василий Борисыч сказал, что он обдумывает, как и что ему в Петров день на собранье говорить… Замолчала Аркадия, не взглядывала даже на спутника. «Пусть его, батюшка, думает, пусть его
сбирается с мыслями всеобщего
ради умирения древлеправославных христиан!..»
— И толкуют, слышь, они, матушка, как добывать золотые деньги… И снаряды у них припасены уж на то… Да все Ветлугу поминают, все Ветлугу… А на Ветлуге те плутовские деньги только и работают… По тамошним местам самый корень этих монетчиков. К ним-то и
собираются ехать. Жалеючи Патапа Максимыча, Пантелей про это мне за великую тайну сказал, чтобы, кроме тебя, матушка, никому я не открывала… Сам чуть не плачет… Молви, говорит, Христа
ради, матушке, не отведет ли она братца от такого паскудного дела…
— Да ведь я было затем и приехал, чтобы звать тебя стол
ради жениха урядить, — сказал Патап Максимыч. — На Аксиньины именины гостить к нам с отцом
собирается.
— Что ты!
Ради бога… — залепетал граф, хватая меня за обе руки, словно я
собирался колотить его поляка. — Пусть себе сидит!
Прибежали ямщики,
Подивились тоже;
Видят — дело не с руки,
Что-то тут негоже!
Собрался честной народ,
Все село в тревоге:
«Генерал в санях ревет,
Как медведь в берлоге!»
Трус бежит, а кто смелей,
Те — потехе
ради —
Жмутся около саней;
А смотритель сзади.
Струсил, издали кричит:
«В избу не хотите ль?»
Мишка вновь как зарычит…
Убежал смотритель!
Оробел и убежал,
И со всею свитой…
—
Ради Бога, без нравоучений!.. Видишь, я, не желая того, ловушку тебе устроила! — Углы ее рта стало опять подергивать. — Небось ты распознал с первых слов, что я не побасенки рассказываю, а настоящее дело. И что же? Хоть бы слово одно у тебя вырвалось… Одно, единственное!.. Вася!.. Нас теперь никто не видит и не слышит. Неужели нет в тебе настолько совести, чтобы сказать: Серафима, я тебя бросить
собираюсь!..
— Вы умный человек, Мишель, очень умный; я тоже… неглупа… Мы поймем друг друга, надеюсь. Я давно уже
собираюсь поговорить с вами, mon petit [дитя мое (франц.).]… Скажите мне откровенно,
ради…
ради всего святого, что вы хотите сделать с моей дочерью?