Неточные совпадения
Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной скамье сидит женщина, в соломенной шляпке, окутанная черной
шалью, опустив голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо.
— Пойдем, пойдем! — говорит отец, — пьяные,
шалят, дураки: пойдем, не
смотри! — и хочет увести его, но он вырывается из его рук и, не помня себя, бежит к лошадке. Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает.
Катя молча и серьезно
посмотрела на него, княжна даже перекрестилась под своею
шалью, так что он не мог этого не заметить; зато Ситников совершенно переполошился.
Самгин, подхватив женщину под руку, быстро повел ее; она шла покорно, молча, не оглядываясь, навертывая на голову
шаль,
смотрела под ноги себе, но шагала тяжело, шаркала подошвами, качалась, и Самгин почти тащил ее.
Это произнесла Лидия очень твердо, почти резко. Она выпрямилась и
смотрела на него укоризненно. На белом фоне изразцов печки ее фигура, окутанная дымчатой
шалью, казалась плоской. Клим почувствовал, что в горле у него что-то зашипело, откашлялся и сказал...
— Поди, поди в кухню! — говорила Агафья Матвеевна. — Серого с крапинками, а не этого, — торопливо прибавила она, и сама застыдилась, спрятала руки под
шаль и стала
смотреть вниз.
— Нет, я с вами хотел видеться, — начал Обломов, когда она села на диван, как можно дальше от него, и
смотрела на концы своей
шали, которая, как попона, покрывала ее до полу. Руки она прятала тоже под
шаль.
Она будто не сама ходит, а носит ее посторонняя сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и плечи и на них — эту свою «беду»! Она, не чуя ног, идет по лесу в крутую гору;
шаль повисла с плеч и метет концом сор и пыль. Она
смотрит куда-то вдаль немигающими глазами, из которых широко глядит один окаменелый, покорный ужас.
Она велела просить ее подождать в гостиной, а сама бросилась одеваться, приказав Василисе
посмотреть в щелочку и сказать ей, как одета гостья. И Татьяна Марковна надела шумящее шелковое с серебристым отливом платье, турецкую
шаль, пробовала было надеть массивные брильянтовые серьги, но с досадой бросила их.
Я
смотрел на нее, упиваясь ее красотой, и инстинктивно, полусознательно положил руку на ее плечо,
шаль упала… она ахнула… ее грудь была обнажена.
— Бабочка молодая, — говорили кругом, — а муж какой-то
шалый да ротозей.
Смотрит по верхам, а что под носом делается, не видит. Чем бы первое время после свадьбы посидеть дома да в кругу близких повеселить молодую жену, а он в Москву ее повез, со студентами стал сводить. Городят студенты промеж себя чепуху, а она сидит, глазами хлопает. Домой воротился, и дома опять чепуху понес. «Святая» да «чистая» — только и слов, а ей на эти слова плюнуть да растереть. Ну, натурально, молодка взбеленилась.
Она не
смотрела на Галактиона, но чувствовала на себе его пристальный взгляд и машинально поправила под
шалью спустившийся рукав рубашки.
Галактион накинул халат и отправился в контору, где временно помещен был Харитон Артемьич. Он сидел на кровати с посиневшим лицом и страшно выкаченными глазами. Около него была одна Харитина. Она тоже только что успела соскочить с постели и была в одной юбке. Плечи были прикрыты
шалью, из-под которой выбивалась шелковая волна чудных волос. Она была бледна и в упор
посмотрела на Галактиона.
—
Смотри, у меня не
шалить, — нахмуря свои брови и выставив нижнюю челюсть, прохрипел смотритель. — Если только замечу что — запорю. От меня не убежишь.
— Ну, положим, хоть и ни при чем, но все-таки она вас уже считает моим соучастником…
Посмотрите, какие умоляющие взоры она кидает на вас! так, кажется, и говорит: не верь ему, этому злому человеку,
шаль моя воистину новая, взятая в презент… тьфу, бишь! купленная в магазине почетного гражданина Пазухина!
— Известно, как же возможно сравнить! Раб или вольный! Только, доложу вам, что и воля воле рознь. Теперича я что хочу, то и делаю; хочу — лежу, хочу — хожу, хочу — и так посижу. Даже задавиться, коли захочу, — и то могу. Встанешь этта утром,
смотришь в окошко и думаешь! теперь
шалишь, Ефим Семенов, рукой меня не достанешь! теперь я сам себе господин. А ну-тко ступай,"сам себе господин", побегай по городу, не найдется ли где дыра, чтобы заплату поставить, да хоть двугривенничек на еду заполучить!
Чем бы я доказал? Ермохин с криком вытащил меня на двор, Сидоров шел за нами и тоже что-то кричал, из окон высунулись головы разных людей; спокойно покуривая,
смотрела мать Королевы Марго. Я понял, что пропал в глазах моей дамы, и —
ошалел.
Шакир снова засмеялся, согнувшись колесом, упираясь руками в колени, встряхивая головою. Девушка, медленно распутывая
шаль, осторожно подвигалась к окну, от неё веяло бодрым холодом, на ресницах блестели капельки растаявшего инея, лицо горело румянцем, но глаза её припухли и
смотрели печально.
Со двора выскочила растрёпанная баба, всхлипывая, кутаясь в
шаль; остановилась перед Кожемякиным, странно запрыгав на месте, а потом взвыла и, нагнув голову, побежала вдоль улицы, шлёпая босыми подошвами.
Посмотрев вслед ей, Кожемякин сообразил...
Случилось, что Боря проколол себе ладонь о зубец гребня, когда,
шаля, чесал пеньку. Обильно закапала на снег алая кровь, мужики, окружив мальчика,
смотрели, как он сжимал и разжимал ярко окрашенные пальцы, и чмокали, ворчали что-то, наклоняя над ним тёмные рожи, как большие собаки над маленькой, чужой.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась дверь, и вошла женщина в тёмной юбке, клетчатой
шали, гладко причёсанная, высокая и стройная. Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега, брови нахмурены, между глаз сердитая складка, а под глазами тени утомления или печали.
Смотреть в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и, не поднимая глаз, стал двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
Из-под
шали, приспущенной на лоб и закрывавшей подбородок, сердито
смотрели круглые совиные глаза и неподвижно торчал большой, словно железный, нос.
Я прямо
ошалел и
смотрю на него с раскрытым ртом.
Кукушкина. Поди, Юлинька, поцелуй меня. (Целует ее.) Выйти замуж, мой друг, для девушки велико дело. Вы это после поймете. Я ведь мать, и мать строгая; с женихом что хочешь делай, я сквозь пальцы буду
смотреть, я молчу, мой друг, молчу; а уж с посторонним, нет,
шалишь, не позволю! Поди, Юлинька, сядь на свое место.
Домна Пантелевна. Ну, да, как же, нужно очень всякий хлам беречь! Нынче же за окно выкину. Ты вот
смотри! (Показывает ему
шаль и поворачивается перед ним.) Вот это подарок! Мило, прелестно, деликатно.
— Это
шалят на цепи, — перервал Зарецкой, — и, верно, задирают наши. Пойдем, братец! — продолжал он, вставая. —
Посмотрим, что там эти озорники делают.
Зашитые в галуны лакеи, неся за ними их зонтики и турецкие
шали,
посматривали спесиво на проходящих простолюдинов, которые, пробираясь бочком по краям бульвара, смиренно уступали им дорогу.
— Набегался, вот и устал, — сказала мать: она видела, как Саша с другими детьми только что носился дико по большому казенному двору и визжал от восторга, — поменьше
шалить надо, тогда и не будешь уставать.
Смотри, как измазался!
Я
ошалел. Баба победоносно
смотрела, в глазах ее играл смех.
Какими глазами
смотрит мыслитель на кашмирскую
шаль, стоящую 10 000 франков, на столовые часы, стоящие 10 000 франков, такими же глазами должен
смотреть он и на изящный киоск, стоящий 10 000 франков.
— Что я вас хотел попросить, Александр Давыдыч… Нельзя ли как-нибудь старца моего вразумить… Вы вот дуэты с ним разыгрываете… Дает мне пять синеньких в месяц… Это что же такое?! На табак не хватает. Еще толкует: не делай долгов! Я бы его на мое место посадил и
посмотрел бы! Я ведь никаких пенсий не получаю; не то что иные (Виктор произнес это последнее слово с особенным ударением). А деньжищев у него много, я знаю. Со мной Лазаря петь нечего, меня не проведешь.
Шалишь! Руки-то себе нагрел тоже… ловко!
Стоял на корме парохода и
смотрел, как она там, у борта пристани, крестится одной рукою, а другой — концом старенькой
шали — отирает лицо свое, темные глаза, полные сияния неистребимой любви к людям.
Паньке захотелось самому это попробовать. Он стал на воротца, взял шестик да,
шаля, и переехал на ту сторону, а там сошел на берег Голованов дом
посмотреть, потому что уже хорошо забрезжило, а между тем Голован в ту минуту и кричит с той стороны; «Эй! кто мои ворота угнал! назад давай!»
На наших доморощенных ученых можно было
смотреть с кротким умилением: они ведь просто забавлялись,
шалили для собственного удовольствия…
(Он быстро уходит. Татьяна кутается в
шаль, стоит среди комнаты и
смотрит на террасу. Из двери с правой стороны идут Надя и поручик.)
Иван. Ну, не
шали! Будь умной.
Смотри: муж Надежды тоже некрасив, а она — счастлива! Это серьёзно, — брак!
Вера и Пётр уходят быстро; Любовь идёт медленно, в столовой конец её
шали зацепился за стул, она останавливается. Федосья поднимает голову,
смотрит на Ивана, он замечает её.
— Буян не буян, а вашей барыне, сколь ни обидчица она была, не уступал, извините нас на том. Тягаться тоже с ним за Полянские луга вздумала, много взяла! Шалишь-мамонишь, на грех наводишь! Ничего, говорит, ваша взяла, только
смотрите, чтобы после рыло не было в крови…
Он не понимал, как можно на колокольне смеяться, и хмуро
смотрел на скалящих зубы стрельцов, а мальчишек, которые
шалили, плевали вниз, перегнувшись через перила, и, как обезьяны, лазали по лесенкам, часто гонял с колокольни и даже драл за уши.
Как совиные глазки, за ветками
Смотрят в
шали пурги огоньки.
И стоят за дубровными сетками,
Словно нечисть лесная, пеньки.
А тот стоит и вовсе
ошалел, во все глаза
смотрит, потому его почти никогда не отпускали на берег… знали, что пропьет с себя все или что-нибудь скрадет, что плохо лежит.
— Иди, уже звонят. Да
смотри, не
шали в церкви, а то бог накажет.
И
Шалый, казалось, понимал горе своей госпожи. Он махал хвостом, тряс гривой и
смотрел на меня добрыми, прекрасными глазами…
Но какова была моя радость, когда однажды я получила
Шалого в мое постоянное владение! Я едва верила моему счастью… Я целовала умную морду лошади,
смотрела в ее карие выразительные глаза, называла самыми ласковыми именами, на которые так щедра моя поэтичная родина…
Хорошо бы всю жизнь сидеть здесь на скамье и сквозь стволы берез
смотреть, как внизу под горой клочьями бродит вечерний туман, как далеко-далеко над лесом черным облаком, похожим на вуаль, летят на ночлег грачи, как два послушника — один верхом на пегой лошади, другой пешком — гонят лошадей на ночное и, обрадовавшись свободе,
шалят, как малые дети; их молодые голоса звонко раздаются в неподвижном воздухе, и можно разобрать каждое слово.
— Что ты,
ошалел, земляк, али от Москвы-то тебя огнем обдает? Вымолви словечко, оправь шапку, будь молодцом!
Смотри, какое утро, солнышко играет так ярко и весело…
— Не
шали со мною, бесенок, из молодых, да ранний! Меня не проведешь, я колдун: знаю, что у тебя нет ни сестер, ни брата; ты один у матери, которая боится назвать тебя своим сыном: Ильза ее имя; у тебя один дядя конюх, другой — немой, отец — знатный барон; ты живешь у старой ведьмы, такой же побродяги, как и сам. Видишь, я тебя насквозь разбираю. Протяни же сейчас ноги, расправь руку и выполни, что я тебе скажу. Да
смотри!
На конце первой недели великого поста Илья Максимович, чувствуя себя гораздо лучше, так что мог бродить по комнатам, и заметив по лицу Прасковьи Михайловны, что в гостях хорошо, а дома лучше, благословил ее на возвратный путь. Собрались уже после обеда. «
Смотри, душа моя, ночуй в Люберцах, — говорил он, провожая невестку, — а то в Волчьих Воротах
шалят».
«Митя
шалил за столом. Папа не велел ему давать пирожного. Ему не дали; но он так жалостно и жадно
смотрел на других, пока они ели. Я думаю, что наказывать, не давая сласти, — только развивает жадность. Сказать Nicolas».