Неточные совпадения
—
Посмотрите, — сказал полковник, глядя
в окно, — какая публика собралась вас слушать. — Действительно, под окнами собралась довольно большая
толпа.
Все нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой минуты мы отличили
в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда,
посмотрев значительно друг другу
в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели
в Древнем Риме.] по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим вечером.
Войдя
в залу, я спрятался
в толпе мужчин и начал делать свои наблюдения. Грушницкий стоял возле княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала,
смотрела по сторонам, приложив веер к губкам; на лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; я тихонько подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
Вот наконец мы пришли;
смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит
толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне
в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Раскольников с удивлением
посмотрел на него, не понимая, откуда он явился, и не помня его
в толпе.
Проходя канцелярию, Раскольников заметил, что многие на него пристально
посмотрели.
В прихожей,
в толпе, он успел разглядеть обоих дворников из того дома, которых он подзывал тогда ночью к квартальному. Они стояли и чего-то ждали. Но только что он вышел на лестницу, вдруг услышал за собой опять голос Порфирия Петровича. Обернувшись, он увидел, что тот догонял его, весь запыхавшись.
А через три дня утром он стоял на ярмарке
в толпе, окружившей часовню, на которой поднимали флаг, открывая всероссийское торжище. Иноков сказал, что он постарается провести его на выставку
в тот час, когда будет царь, однако это едва ли удастся, но что, наверное, царь посетит Главный дом ярмарки и лучше
посмотреть на него там.
Диомидов вертел шеей, выцветшие голубые глаза его
смотрели на людей холодно, строго и притягивали внимание слушателей, все они как бы незаметно ползли к ступенькам крыльца, на которых, у ног проповедника, сидели Варвара и Кумов, Варвара — глядя
в толпу, Кумов —
в небо, откуда падал неприятно рассеянный свет, утомлявший зрение.
Через несколько минут он растянулся на диване и замолчал; одеяло на груди его волнообразно поднималось и опускалось, как земля за окном. Окно то срезало верхушки деревьев, то резало деревья под корень; взмахивая ветвями, они бежали прочь. Самгин
смотрел на крупный, вздернутый нос, на обнаженные зубы Стратонова и представлял его
в деревне Тарасовке, пред
толпой мужиков. Не поздоровилось бы печнику при встрече с таким барином…
Не отрывая глаз от медного ободка трубы, Самгин очарованно
смотрел. Неисчислимая
толпа напоминала ему крестные хода́, пугавшие его
в детстве, многотысячные молебны чудотворной иконе Оранской божией матери; сквозь поток шума звучал
в памяти возглас дяди Хрисанфа...
Самгин
посматривал на тусклые стекла, но не видел за ними ничего, кроме сизоватого тумана и каких-то бесформенных пятен
в нем. Наконец
толпа исчезала, и было видно, как гладко притоптан ею снег на мостовой.
«С холодной душой идут, из любопытства», — думал он, пренебрежительно из-под очков
посматривая на разнолицых, топтавшихся на месте людей. Сам он, как всегда, чувствовал себя
в толпе совершенно особенным, чужим человеком и убеждал себя, что идет тоже из любопытства; убеждал потому, что у него явилась смутная надежда: а вдруг произойдет нечто необыкновенное?
Пошли не
в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали
в окнах домов, точно
в ложах театра,
смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал
в хвосте демонстрации, потому что она направлялась
в сторону его улицы. Эта пестрая
толпа молодых людей была
в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
Стоя
в буфете у окна, он
смотрел на перрон, из-за косяка. Дуняшу не видно было
в толпе, окружавшей ее. Самгин машинально сосчитал провожатых: тридцать семь человек мужчин и женщин. Марина — заметнее всех.
Лицо Попова налилось бурой кровью, глаза выкатились, казалось, что он усиленно старается не задремать, но волосатые пальцы нервозно барабанили по коленям, голова вращалась так быстро, точно он искал кого-то
в толпе и боялся не заметить. На тестя он
посматривал сердито, явно не одобряя его болтовни, и Самгин ждал, что вот сейчас этот неприятный человек начнет возражать тестю и затрещит бесконечный, бесплодный, юмористически неуместный на этом параде красивых женщин диалог двух русских, которые все знают.
Его волновала жалость к этим людям, которые не знают или забыли, что есть тысячеглавые
толпы, что они ходят по улицам Москвы и
смотрят на все
в ней глазами чужих. Приняв рюмку из руки Алины, он ей сказал...
Он
посмотрел, как
толпа втискивала себя
в устье главной улицы города, оставляя за собой два широких хвоста, вышел на площадь, примял перчатку подошвой и пошел к набережной.
Клим открыл
в доме даже целую комнату, почти до потолка набитую поломанной мебелью и множеством вещей, былое назначение которых уже являлось непонятным, даже таинственным. Как будто все эти пыльные вещи вдруг,
толпою вбежали
в комнату, испуганные, может быть, пожаром;
в ужасе они нагромоздились одна на другую, ломаясь, разбиваясь, переломали друг друга и умерли. Было грустно
смотреть на этот хаос, было жалко изломанных вещей.
— Развлекается! Ой, какая она стала… отчаянная! Ты ее не узнаешь. Вроде солдатки-вдовы, есть такие
в деревнях. Но красива — неописуемо! Мужчин около нее —
толпа. Она с Лидой скоро приедут, ты знаешь? — Она встала,
посмотрела в зеркало. — Надо умыться. Где это?
Ему казалось, что некоторые из них, очень многие, может быть — большинство,
смотрят на него и на
толпу зрителей, среди которых он стоит, также снисходительно, равнодушно, усмешливо, дерзко и угрюмо, а
в общем глазами совершенно чужих людей, теми же глазами, как
смотрят на них люди, окружающие его, Самгина.
Клим не поверил. Но когда горели дома на окраине города и Томилин привел Клима
смотреть на пожар, мальчик повторил свой вопрос.
В густой
толпе зрителей никто не хотел качать воду, полицейские выхватывали из
толпы за шиворот людей, бедно одетых, и кулаками гнали их к машинам.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно
смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо
в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты
в железных шлемах и прошла небольшая
толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Зато
в доме, кроме князя и княгини, был целый, такой веселый и живой мир, что Андрюша детскими зелененькими глазками своими
смотрел вдруг
в три или четыре разные сферы, бойким умом жадно и бессознательно наблюдал типы этой разнородной
толпы, как пестрые явления маскарада.
Шагах
в пятидесяти оттуда, на вязком берегу,
в густой траве, стояли по колени
в тине два буйвола. Они, склонив головы, пристально и робко
смотрели на эту
толпу, не зная, что им делать. Их тут нечаянно застали: это было видно по их позе и напряженному вниманию, с которым они сторожили минуту, чтоб уйти; а уйти было некуда: направо ли, налево ли, все надо проходить чрез
толпу или идти
в речку.
А как еще хочется
посмотреть и погулять
в этой разумной
толпе, чтоб потом перейти к невозделанной природе и к таким же невозделанным ее детям!
Я взглядом спросил кого-то: что это? «Англия», — отвечали мне. Я присоединился к
толпе и молча, с другими, стал пристально
смотреть на скалы. От берега прямо к нам шла шлюпка; долго кувыркалась она
в волнах, наконец пристала к борту. На палубе показался низенький, приземистый человек
в синей куртке,
в синих панталонах. Это был лоцман, вызванный для провода фрегата по каналу.
Стоят на ногах они неуклюже, опустившись корпусом на коленки, и большею частью
смотрят сонно, вяло: видно, что их ничто не волнует, что нет
в этой массе людей постоянной идеи и цели, какая должна быть
в мыслящей
толпе, что они едят, спят и больше ничего не делают, что привыкли к этой жизни и любят ее.
Но глаз — несмотря на все разнообразие лиц и пестроту костюмов, на наготу и разноцветность тел, на стройность и грацию индийцев, на суетливых желтоватых китайцев, на коричневых малайцев, у которых рот, от беспрерывной жвачки бетеля, похож на трубку, из которой лет десять курили жуковский табак, на груды товаров, фруктов, на богатую и яркую зелень, несмотря на все это, или, пожалуй,
смотря на все, глаз скоро утомляется, ищет чего-то и не находит:
в этой
толпе нет самой живой ее половины, ее цвета, роскоши — женщин.
Я с неиспытанным наслаждением вглядывался во все, заходил
в магазины, заглядывал
в домы, уходил
в предместья, на рынки,
смотрел на всю
толпу и
в каждого встречного отдельно.
Она осветила кроме моря еще озеро воды на палубе,
толпу народа, тянувшего какую-то снасть, да протянутые леера, чтоб держаться
в качку. Я шагал
в воде через веревки, сквозь
толпу; добрался кое-как до дверей своей каюты и там, ухватясь за кнехт, чтоб не бросило куда-нибудь
в угол, пожалуй на пушку, остановился
посмотреть хваленый шторм. Молния как молния, только без грома, или его за ветром не слыхать. Луны не было.
Староста обратился к
толпе, спрашивая, кто говорил? но все молчали; вскоре
в задних рядах поднялся ропот, стал усиливаться и
в одну минуту превратился
в ужаснейшие вопли. Исправник понизил голос и хотел было их уговаривать. «Да что на него
смотреть, — закричали дворовые, — ребята! долой их!» — и вся
толпа двинулась. Шабашкин и другие члены поспешно бросились
в сени и заперли за собою дверь.
В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и
в то же время я любил
смотреть, как эти другие кричат.
Вот любо-то! Вот радость! Не
в народе,
В густой
толпе, из-за чужой спины,
Снегурочка
смотреть на праздник будет, —
Вперед пойдет. И царь, и люди скажут:
Такой четы на диво поискать!
Они
смотрят безучастно на шумные, веселые
толпы экскурсантов, стремящиеся
в Музей Революции, и на пролетающие по Тверской автомобили…
Сидит человек на скамейке на Цветном бульваре и
смотрит на улицу, на огромный дом Внукова. Видит, идут по тротуару мимо этого дома человек пять, и вдруг — никого! Куда они девались?..
Смотрит — тротуар пуст… И опять неведомо откуда появляется пьяная
толпа, шумит, дерется… И вдруг исчезает снова… Торопливо шагает будочник — и тоже проваливается сквозь землю, а через пять минут опять вырастает из земли и шагает по тротуару с бутылкой водки
в одной руке и со свертком
в другой…
Вдруг из классной двери выбегает малыш, преследуемый товарищем. Он ныряет прямо
в толпу, чуть не сбивает с ног Самаревича, подымает голову и видит над собой высокую фигуру, сухое лицо и желчно — злые глаза. Несколько секунд он испуганно
смотрит на неожиданное явление, и вдруг с его губ срывается кличка Самаревича...
Была у ней еще одна тайная мечта, но вслух она ее не высказывала: ей мечталось, что Аглая, или по крайней мере кто-нибудь из посланных ею, будет тоже
в толпе, инкогнито,
в церкви, будет
смотреть и видеть, и она про себя приготовлялась.
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало
в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна
смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась.
В эту самую минуту вдруг громкий, новый голос, послышавшийся из-за
толпы, плотно обступившей князя и Настасью Филипповну, так сказать, раздвинул
толпу и разделил ее надвое. Перед Настасьей Филипповной стоял сам отец семейства, генерал Иволгин. Он был во фраке и
в чистой манишке; усы его были нафабрены…
Она первая ее и выдала на позор: когда
в деревне услышали, что Мари воротилась, то все побежали
смотреть Мари, и чуть не вся деревня сбежалась
в избу к старухе: старики, дети, женщины, девушки, все, такою торопливою, жадною
толпой.
Из
толпы выделился Матюшка. Он даже не снял шапки и дерзко
смотрел Карачунскому прямо
в глаза.
В толпе показался Мыльников, который нарочно пришел из Балчуговского завода пешком, чтобы
посмотреть, как будет все дело. Обратно он ехал вместе с Ермошкой.
Нюрочка перебегала из столовой
в залу и
смотрела в окно на галдевшую на дворе
толпу. Ей опять было весело, и она только избегала встречаться с Иваном Семенычем, которого сразу разлюбила. Добрый старик замечал эту детскую ненависть и не знал, как опять подружиться с Нюрочкой. Улучив минуту, когда она проходила мимо него, он поймал ее за какую-то оборку и прошептал, указывая глазами на Овсянникова...
Лаптев с ленивой улыбкой
посмотрел на подходившего Яшу Кормилицына и долго провожал Лушу глазами, пока она не скрылась
в толпе, опираясь на руку своего кавалера.
Генерал задумчиво
смотрел на волновавшуюся тысячеголовую
толпу, которая
в его глазах являлась собранием тех пудо-футов, которые служили материалом для его экономических выкладок и соображений.
Из
толпы выдвинулся коренастый, невысокий мужик
в коротком полушубке. Он
смотрел в землю, опустив большую лохматую голову.
— Никто! — отозвался, точно эхо, чей-то голос. Павел, овладевая собой, стал говорить проще, спокойнее,
толпа медленно подвигалась к нему, складываясь
в темное, тысячеглавое тело. Она
смотрела в его лицо сотнями внимательных глаз, всасывала его слова.
Павел молчал. Перед ним колыхалось огромное, черное лицо
толпы и требовательно
смотрело ему
в глаза. Сердце стучало тревожно. Власову казалось, что его слова исчезли бесследно
в людях, точно редкие капли дождя, упавшие на землю, истощенную долгой засухой.
Мать схватилась руками за грудь, оглянулась и увидела, что
толпа, раньше густо наполнявшая улицу, стоит нерешительно, мнется и
смотрит, как от нее уходят люди со знаменем. За ними шло несколько десятков, и каждый шаг вперед заставлял кого-нибудь отскакивать
в сторону, точно путь посреди улицы был раскален, жег подошвы.
Она втиснулась
в толпу, туда, где знакомые ей люди, стоявшие впереди у знамени, сливались с незнакомыми, как бы опираясь на них. Она плотно прижалась боком к высокому бритому человеку, он был кривой и, чтобы
посмотреть на нее, круто повернул голову.
Крики
толпы звучали умиротворяюще, просительно, они сливались
в неясную суету, и все было
в ней безнадежно, жалобно. Сотские повели Рыбина под руки на крыльцо волости, скрылись
в двери. Мужики медленно расходились по площади, мать видела, что голубоглазый направляется к ней и исподлобья
смотрит на нее. У нее задрожали ноги под коленками, унылое чувство засосало сердце, вызывая тошноту.