Неточные совпадения
И что всего страннее, что может только на одной Руси
случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять
с теми
приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.
Впрочем, редко
случалось, чтобы это было довезено домой; почти в тот же день спускалось оно все другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка
с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня со всем:
с коляской и кучером, так что сам хозяин отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого-нибудь
приятеля, чтобы попользоваться его экипажем.
Случалось, что Николай Степанович, входя в свою квартиру, в передней как раз сталкивался
с уходящими
приятелями своей жены и каждый раз после этого дулся.
— Удивительное дело, — сказал Вихров, — каким образом это так
случилось, что
приятели мои,
с которыми я сближался в юности, все явились потом более или менее общественными людьми, не говоря уж, например, об вас, об Плавине, но даже какой-нибудь Замин — и тот играет роль, как глашатай народных нужд и желаний.
Ровно трои сутки молодой столоначальник пил
с горя в трактире
с приятелем своим, писцом казначейства Звездкиным, который был при нем чем-то вроде наперсника: поверенный во всех его сердечных тайнах, он обыкновенно курил на его счет табак и жуировал в трактирах, когда у Медиокритского
случались деньги.
Но зато, когда это
случалось, он бывал чрезвычайно весел, бренчал на фортепьянах свои любимые штучки, делал сладенькие глазки и выдумывал про всех нас и Мими шуточки, вроде того, что грузинский царевич видел Мими на катанье и так влюбился, что подал прошение в синод об разводной, что меня назначают помощником к венскому посланнику, — и
с серьезным лицом сообщал нам эти новости; пугал Катеньку пауками, которых она боялась; был очень ласков
с нашими
приятелями Дубковым и Нехлюдовым и беспрестанно рассказывал нам и гостям свои планы на будущий год.
В экипаже я сидел рядом
с Биче, имея перед собой Ботвеля, который, по многим приметам, был для Биче добрым
приятелем, как это
случается между молодыми людьми разного пола, связанными родством, обоюдной симпатией и похожими вкусами.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно
с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это
случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты
с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих
приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов
с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Между тем время шло. Савелий по-прежнему настаивал об отъезде; Эльчанинов по-прежнему отыгрывался. Наконец, он, казалось, начал избегать оставаться вдвоем
с своим
приятелем, и всякий раз, когда это
случалось, он или кликал слугу, или сам выходил из комнаты, или призывал Анну Павловну. Савелий замечал, хмурился и все-таки старался найти случай возобновить свои убеждения; но Эльчанинов был ловчее в этой игре: Савелью ни разу не
случалось остаться наедине
с ним.
Он обыкновенно ходил задами села, когда же ему
случалось идти улицей, одни собаки обходились
с ним по-человечески; они, издали завидя его, виляли хвостом и бежали к нему навстречу, прыгали на шею, лизали в лицо и ласкались до того, что Левка, тронутый до слез, садился середь дороги и целые часы занимал из благодарности своих
приятелей, занимал их до тех пор, пока какой-нибудь крестьянский мальчик пускал камень наудачу, в собак ли попадет или в бедного мальчика; тогда он вставал и убегал в лес.
У Герцена была такая же привычка прохаживаться насчет Тургенева, как у другого его
приятеля, Григоровича, который и до смерти, и после смерти Тургенева был неистощим в анекдотах и юмористических определениях натуры и характера Ивана Сергеевича. Но
с Григоровичем можно было и до смерти сохранять внешнее приятельство, а
с такой личностью, как Герцен, принципиальнаярознь должна была рано или поздно всплыть наверх, что и
случилось.
Это
случилось уже через две-три недели после моего приезда. Мне понадобилось засвидетельствовать две доверенности на имя моего тогдашнего
приятеля князя А.И.Урусова для получения за меня поспектакльной платы из конторы московских театров. И вот я по указаниям знакомых испанцев отыскал наше посольство, вошел во двор и увидал в нем бородатого, плотного мужчину, сидевшего под навесом еще
с кем-то.
И я не знавал писателей ни крупных, ни мелких, кто бы был к нему лично привязан или говорил о нем иначе, как в юмористическом тоне, на тему его самооценки. Из сверстников ближе всех по годам и театру стоял к нему Писемский. Но он не любил его, хотя они и считались
приятелями.
С Тургеневым, Некрасовым, Салтыковым, Майковым, Григоровичем, Полонским — не
случилось мне лично говорить о нем, не только как о писателе, но и как о человеке.
С этим путейцем-романистом мне тогда не
случилось ни разу вступить в разговор. Я был для этого недостаточно боек; да он и не езжал к нам запросто, так, чтобы набраться смелости и заговорить
с ним о его повести или вообще о литературе. В двух-трех более светских и бойких домах, чем наш, он, как я помню, считался
приятелем, а на балах в собрании держал себя как светский кавалер, танцевал и славился остротами и хорошим французским языком.
— Я-то? Это целая история… Вот видите ли, какой казус
случился… Меня здесь не выбрали. Не подхожу к такому избранному заведению. А сегодня
с приятелем зашли выпить пива… Все равно… Вы не хотите ли?
Когда мне
случалось беседовать
с публикой об А. Доде, я уже и тогда никак не мог поставить его на одну доску
с его
приятелем и сверстником.
Как адвокату, ему
случалось вести дела грубые, в суде и
с клиентами он держался высокомерно и выражал свое мнение всегда прямо и резко,
с приятелями покучивал грубо, но в своей личной интимной жизни, около близких или давно знакомых людей он обнаруживал необыкновенную деликатность, был застенчив и чувствителен и не умел говорить прямо.
Еще досаднее, когда
случится самому принять такой рассказ за действительную новость и потом неосторожно передать его — как происшествие, бывшее
с приятелем или знакомым, живущим будто там-то и там-то.