Неточные совпадения
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» — сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был
слепой, совершенно
слепой от природы. Он
стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
Пришедшим
слепым нищим он дал рубль, на чай людям он роздал 15 рублей, и когда Сюзетка, болонка Софьи Ивановны, при нем ободрала себе в кровь ногу, то он, вызвавшись сделать ей перевязку, ни минуты не задумавшись, разорвал свой батистовый с каемочками платок (Софья Ивановна знала, что такие платки
стоят не меньше 15 рублей дюжина) и сделал из него бинты для Сюзетки.
— А вы не знаете? Вот меня возьмут и нарядят; я так и хожу наряженный, или
стою, или сижу, как там придется. Говорят: вот что говори, — я и говорю. Раз
слепого представлял… Под каждую веку мне по горошине положили… Как же!
Царь Берендей сидит на золотом стуле, расписывает красками один из столбов, у ног царя сидят на полу два скомороха; несколько поодаль —
слепые гусляры с гуслями, на переходах и у дверей
стоят царские отроки.
Над водою — серый, мокрый туман; далеко где-то является темная земля и снова исчезает в тумане и воде. Всё вокруг трясется. Только мать, закинув руки за голову,
стоит, прислонясь к стене, твердо и неподвижно. Лицо у нее темное, железное и
слепое, глаза крепко закрыты, она всё время молчит, и вся какая-то другая, новая, даже платье на ней незнакомо мне.
Слепой смолкал на минуту, и опять в гостиной
стояла тишина, нарушаемая только шепотом листьев в саду. Обаяние, овладевавшее слушателями и уносившее их далеко за эти скромные стены, разрушалось, и маленькая комната сдвигалась вокруг них, и ночь глядела к ним в темные окна, пока, собравшись с силами, музыкант не ударял вновь по клавишам.
Слепые считали себя одинокими на вышке. Несколько секунд они
стояли, неловкие и неподвижные, к чему-то прислушиваясь.
Но тотчас же скользнувший в открытые ворота конюшни луч месяца показал ему, что он ошибся. У его койки
стоял слепой панич и жадно тянулся к нему своими ручонками.
Петр
стоял сумрачный и потемневший, точно на лицо его надвинулась туча. Брови звонаря тоже вдруг поднялись высоко над глазами, в которых виднелось так знакомое Эвелине выражение
слепого страдания…
Он, как и прежде,
стоял в центре громадного темного мира. Над ним, вокруг него, всюду протянулась тьма, без конца и пределов: чуткая тонкая организация подымалась, как упруго натянутая струна, навстречу всякому впечатлению, готовая задрожать ответными звуками. В настроении
слепого заметно сказывалось это чуткое ожидание; ему казалось, что вот-вот эта тьма протянется к нему своими невидимыми руками и тронет в нем что-то такое, что так томительно дремлет в душе и ждет пробуждения.
— Нет,
постой! — гневно крикнул Максим. — Никто еще не прошел мимо
слепых, не кинув им хоть пятака. Неужели ты убежишь, не сделав даже этого? Ты умеешь только кощунствовать со своею сытою завистью к чужому голоду!..
Все эти беседы, эти споры, эта волна кипучих молодых запросов, надежд, ожиданий и мнений, — все это нахлынуло на
слепого неожиданно и бурно. Сначала он прислушивался к ним с выражением восторженного изумления, но вскоре он не мог не заметить, что эта живая волна катится мимо него, что ей до него нет дела. К нему не обращались с вопросами, у него не спрашивали мнений, и скоро оказалось, что он
стоит особняком, в каком-то грустном уединении, тем более грустном, чем шумнее была теперь жизнь усадьбы.
Впрочем, при входе молодых людей в гостиной
стояла такая тишина, что
слепой мог считать комнату пустою…
Через минуту над заколдованной толпой в огромной зале, властная и захватывающая,
стояла уже одна только песня
слепых…
Этот простой вопрос больно отозвался в сердце
слепого. Он ничего не ответил, и только его руки, которыми он упирался в землю, как-то судорожно схватились за траву. Но разговор уже начался, и девочка, все
стоя на том же месте и занимаясь своим букетом, опять спросила...
И опять ему вспомнилось детство, тихий плеск реки, первое знакомство с Эвелиной и ее горькие слезы при слове «
слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько секунд
стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем не было слышно, как будто она исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но девушка овладела собой, и, когда она заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
— Мне его жаль, Макара-то, — шептала Аглаида, заливаясь слезами. — Неотступно
стоит он передо мной… и Гермоген тоже… «
Слепые, говорит, вы все… Жаль мне вас!»
Нередко
стоял перед отцом
слепой старик, поверенный Пантелей Григорьич (по прозвищу, никогда не употребляемому, Мягков), знаменитый ходок по тяжебным делам и знаток в законах, о чем, разумеется, я узнал после.
Морозы
стояли еще сильные, и меня долго не пускали гулять, даже не пускали сбегать к Пантелею Григорьевичу и Сергеевне; но отец мой немедленно повидался с своим
слепым поверенным, и я с любопытством слушал их разговоры.
На дворе
стояла совершенно черная, непроницаемая ночь, так что сначала Ромашову приходилось, точно
слепому, ощупывать перед собой дорогу. Ноги его в огромных калошах уходили глубоко в густую, как рахат-лукум, грязь и вылезали оттуда со свистом и чавканьем. Иногда одну из калош засасывало так сильно, что из нее выскакивала нога, и тогда Ромашову приходилось, балансируя на одной ноге, другой ногой впотьмах наугад отыскивать исчезнувшую калошу.
Фрау Леноре поднимала вопль и отмахивалась руками, как только он приближался к ней, — и напрасно он попытался,
стоя в отдалении, несколько раз громко воскликнуть: «Прошу руки вашей дочери!» Фрау Леноре особенно досадовала на себя за то, что «как могла она быть до того
слепою — и ничего не видеть!» «Был бы мой Джиован'Баттиста жив, — твердила она сквозь слезы, — ничего бы этого не случилось!» — «Господи, что же это такое? — думал Санин, — ведь это глупо наконец!» Ни сам он не смел взглянуть на Джемму, ни она не решалась поднять на него глаза.
В то самое крещение, с которого я начал мой рассказ, далеко-далеко, более чем на тысячеверстном расстоянии от описываемой мною местности, в маленьком уездном городишке, случилось такого рода происшествие: поутру перед волоковым окном мещанского домика
стояло двое нищих, — один старик и, по-видимому,
слепой, а другой — его вожак — молодой, с лицом, залепленным в нескольких местах пластырями.
— Тут же и пузыри стал пущать. Дьякон-то, вишь,
слепой:
стоит да бормочет, а их и след простыл!
Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку, касался усов и приклеивал на лицо свое сладостную улыбку; она, покрывая щеки его морщинами, не изменяла
слепых глаз. Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивал в воздухе, Саша пугливо мигал, стараясь спрятать выпученные глаза, я
стоял у двери, незаметно почесывая руки, и следил за церемонией продажи.
«Не пойдёт!» — думал он. И вдруг почувствовал, что её нет в сенях. Тихо и осторожно, как
слепой, он вошёл в комнату Палаги, — женщина
стояла у окна, глядя в сад, закинув руки за голову. Он бесшумно вложил крючок в пробой, обнял её за плечи и заговорил...
— Ну, что ж ты молчишь, Терентьич? — сказала Власьевна, оборотясь к дверям, подле которых
стоял слепой старик в поношенном синем кафтане. — Видишь, боярышня призадумалась; начни другую сказку, да, смотри, повеселее.
Но ведь нужно, наконец, быть
слепым, чтоб не замечать, чтоб не сообразить, чтоб не рассчитать эту выгоду, когда она
стоит в двух шагах перед вами, смотрит на вас, улыбается вам, а сама говорит: «Это я, твоя выгода!» Павел Александрович, помилуйте!
Стоит воевода у ворот и горюет, а у ворот толкутся нищие, да калеки, да убогие, кто с чашкой, кто с пригоршней. Ближе всех к новому вратарю сидит с деревянною чашкою на коленях лысый
слепой старик, сидит и наговаривает...
Вдруг ближайший солдат как-то покачнулся и разжал руки, выпустив ружье. Но не наклонился, чтобы поднять его, а
постоял мгновение неподвижно, повернулся круто и, как
слепой, зашагал в лес по цельному снегу.
Это, конечно, не
слепой фатализм, перед которым не остается ничего другого, как преклониться, и не произвол, которому люди подчиняются, потому что за ним
стоит целый легион темных сил; но все-таки это закон, и именно закон последовательного развития одних явлений из других.
Сидит у дороги в пыли
слепой и тянет песню, а поводырь,
стоя на коленях около него, на гармонии подыгрывает. Старик смотрит в небо пустыми глазами и ржавым голосом выводит певучие слова, воскрешая старину...
Действительно, в половине двенадцатого приехал знаменитый доктор. Опять пошли выслушиванья и значительные разговоры при нем и в другой комнате о почке, о
слепой кишке и вопросы и ответы с таким значительным видом, что опять вместо реального вопроса о жизни и смерти, который уже теперь один
стоял перед ним, выступил вопрос о почке и
слепой кишке, которые что-то делали не так, как следовало, и на которые за это вот-вот нападут Михаил Данилович и знаменитость и заставят их исправиться.
В проломе каменной стены сада
стоял длинный Сима с удочками в руке и бездонным взглядом, упорно, прямо, не мигая, точно
слепой на солнце, смотрел на девиц. Они шли к нему, слащаво улыбаясь, малина и бурьян цапали их платья, подруги, освобождаясь от цепких прикосновений, красиво покачивались то вправо, то влево, порою откидывали тело назад и тихонько взвизгивали обе.
У Григория был туман в глазах. Не видя, кто
стоит в двери, выругался скверными словами, оттолкнул человека в сторону и убежал в поле. А Матрёна,
постояв среди комнаты с минуту, шатаясь, точно
слепая, протянув руки вперёд, подошла к койке и со стоном свалилась на неё.
Под солнцем, высоко над головами толпы, он увидел Иисуса, окровавленного, бледного, в терновом венце, остриями своими вонзавшемся в лоб, у края возвышения
стоял он, видимый весь с головы до маленьких загорелых ног, и так спокойно ждал, был так ясен в своей непорочности и чистоте, что только
слепой, который не видит самого солнца, не увидел бы этого, только безумец не понял бы.
В переднем углу под образами
стоял стол, за которым сидел старик с бритой бородой, с двумя седыми клочками волос на висках, с умным выражением в лице и, как видно,
слепой.
— В этом-то, — говорит, — и фортель весь заключается: старик засиделся в деревне, обленился; ему страшно подумать тронуться в Петербург, и дело таким образом
стоит, не двигается, но если оно попадет в руки человека с энергией, так ему будет недурно. Вот видите, — говорит, — дядюшка, как у меня далеко все рассчитано… Стало быть, я не
слепой обожатель!
— Нет, господин мой, ослушаюсь я твоего веления, не возьму ни меча, ни жезла, ни шапки, ни мантии. Не оставлю я
слепых своих братий: я им и свет и пища, и друг и брат. Три года я жил с ними и работал для них, и прилепился душою к нищим и убогим. Прости ты меня и отпусти в мир к людям: долго
стоял я один среди народа, как на каменном столпе, высоко мне было, но одиноко, ожесточилось сердце мое и исчезла любовь к людям. Отпусти меня.
Но
стоило ли оправдывать перемену мнений в человеке, который отличается только «
слепым пристрастием к новизне, поверхностными сведениями, наобум приноровленными ко всему»?
Мировому бытию может быть, далее, приписана некоторая, хотя и ущербленная, реальность, производная от Абсолютного; так
стоит дело в системе статического пантеизма Спинозы, а также и динамического пантеизма Гартмана и Древса: мир возникает, согласно учению последних, вследствие некоторого «скандала» в абсолютном, — появления
слепой и бессмысленной воли к бытию, вызвавшей против себя логическую реакцию в недрах абсолютного, причем для ликвидации этого недоразумения потребовался целый мировой процесс.
— По правде сказать, как я уж вам и докладывал, одни
слепые и озорничали, — после короткого молчанья заискивающим голоском опять заговорил Фадеев. — Останные, кажись бы,
стояли смирнехонько… Потому нельзя им буйства заводить — пачпорты.
— Дурни!.. Хоть бы и вовсе заборов не было, и задатков ежели бы вы не взяли, все же сходнее сбежать. Ярманке еще целый месяц
стоять — плохо-плохо четвертную заработаешь, а без пачпорта-то тебя водяной в острог засадит да по этапу оттуда. Разве к зи́ме до домов-то доплететесь… Плюнуть бы вам, братцы
слепые!.. Эй, помя́нете мое слово!..
— Дешево взять нельзя, — ответил Герасим. — Сами увидите, каковы иконы. Насчет Божьего милосердия сами вы человек не
слепой, увидите, чего
стоят, а увидите, так меня не обидите.
А выше беспомощных людей и самовластных богов
стоит слепой, могучий и беспощадный Рок, и все совершается так, как он заранее постановит.
И теперь — это происходило на второй день праздника в трактире, в кухне — Егор сидел за столом и держал перо в руке. Василиса
стояла перед ним, задумавшись, с выражением заботы и скорби на лице. С нею пришел и Петр, ее старик, очень худой, высокий, с коричневой лысиной; он
стоял и глядел неподвижно и прямо, как
слепой. На плите в кастрюле жарилась свинина; она шипела и фыркала и как будто даже говорила: «Флю-флю-флю». Было душно.
Накосили травы, навили воз. Степан
стоит с тавлинкою из бересты и медленно нюхает табачок. Украдкою он кивает мне на
Слепого и вполголоса говорит...