— Это как вы хотите, — отвечал спокойно Калатузов, но, заметив, что непривычный к нашим порядкам учитель и в самом деле намеревается бестрепетною рукой поставить ему «котелку», и сообразив, что в силу этой отметки, он, несмотря на свое крупное значение в классе, останется с ленивыми без обеда, Калатузов немножко привалился на стол и закончил: — Вы запишете мне нуль, а я на
следующий класс буду все знать.
Неточные совпадения
Сергей Иванович посоветовал ему пройти во второй
класс поговорить самому с ними. На
следующей станции Катавасов и исполнил этот совет.
Что касается до меня, то, признаюсь, я предпочитаю их беседу речам какого-нибудь чиновника 6-го
класса,
следующего по казенной надобности.
На
следующий день предстояло исповедываться шестому и седьмому
классам. Идя в церковь, я догнал на Гимназической улице рыжего Сучкова.
Исправлявший тогда должность директора профессор Гауеншильд донес министру. Разумовский приехал из Петербурга, вызвал нас из
класса и сделал нам формальный, строгий выговор. Этим не кончилось, — дело поступило на решение конференции. Конференция постановила
следующее...
Было уже без пяти минут три, когда я вернулся в
класс. Учитель, как будто не замечая ни моего отсутствия, ни моего присутствия, объяснял Володе
следующий урок. Когда он, окончив свои толкования, начал складывать тетради и Володя вышел в другую комнату, чтобы принести билетик, мне пришла отрадная мысль, что все кончено и про меня забудут.
Меня берет зло. Я возвращаюсь в зало первого
класса, где застаю уже в полном разгаре приготовления к ожидаемому поезду. Первые слова, которые поражают мой слух, суть
следующие...
Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались в старшем
классе на второй год; другие были забракованы, признанные по состоянию здоровья негодными к несению военной службы;
следующие пошли: кто побогаче — в Николаевское кавалерийское училище; кто имел родню в Петербурге — в пехотные петербургские училища; первые ученики, сильные по математике, избрали привилегированные карьеры инженеров или артиллеристов; здесь необходимы были и протекция и строгий дополнительный экзамен.
В
классах на
следующий день Передонов рассказал о своих подвигах. Фамилий не называл, но жертвы его сами выдавали себя своим смущением.
И после «Идиота» в
классе копировал Докучаева, передавая важность дон Ранудо… И это увлечение театром продолжалось до
следующего учебного года, когда я увлекся цирком и ради сальто-морталей забыл Идиота и важного дон Ранудо.
Ибрагимов стал предлагать всем ученикам, переведенным из нижнего
класса, разные вопросы из пройденных им «Введения» и двух глав грамматики — в том порядке, как сидели ученики; порядок же был
следующий: сначала сидели казенные гимназисты, потом пансионеры, потом полупансионеры и, наконец, своекоштные.
Но так как проверок по этому предмету было очень мало, и многоречивый учитель охотнее спрашивал наиболее внимательных и способных учеников, то в начале
следующего года я учительской конференцией с директором во главе был переведен ввиду успехов моих в математике и в чтении Цезаря во второй
класс.
Он учил меня латинским склонениям и вообще приготовлял к тому, чтобы я мог на
следующий год поступить в первый
класс орловской гимназии не совершенным дикарем, которого способны удивить латинская грамматика Белюстина и французская — Ломонда.
В настоящую минуту он сидел на комфортном месте в вагоне первого
класса, и в уме его наклевывалась одна милая мысль: на
следующей станции предстояло разветвление пути, и шла новая дорога вправо.
«Находясь под свежим впечатлением возмутительного поступка… (зачеркнуто). Проезжая через эту станцию, я был возмущен до глубины души
следующим… (зачеркнуто). На моих глазах произошло
следующее возмутительное происшествие, рисующее яркими красками наши железнодорожные порядки… (далее все зачеркнуто, кроме подписи). Ученик 7-го
класса Курской гимназии Алексей Зудьев».
Мы вошли в младший
класс, где у маленьких воспитанниц царило оживление. Несколько девочек рассматривали большую куклу в нарядном платье, другие рисовали что-то у доски, третьи, окружив пожилую даму в синем платье, отвечали ей урок на
следующий день.
Между тем учитель продолжал вызывать по очереди
следующих девочек. Предо мной промелькнул почти весь
класс. Одни были слабее в знании басни, другие читали хорошо, но Нина прочла лучше всех.
На церковной площадке весь
класс остановился и, как один человек, ровно и дружно опустился на колени. Потом, под предводительством m-lle Арно, все чинно по парам вошли в церковь и встали впереди, у самого клироса, с левой стороны. За нами было место
следующего, шестого
класса.
После
класса мы все окружали батюшку, который, благословив теснившихся вокруг него девочек, садился на приготовленное ему за столиком место, мы же располагались тесной толпой у его ног на полу и беседовали с ним вплоть до
следующего урока.
На
следующий вечер, нежно простясь с Ирочкой, я собиралась в
класс.
Вздрогнули сердца у жителей местечка; гарнизон приготовился к обороне. Ночь проведена в ужасном беспокойстве. На
следующей заре весь Мариенбург тронулся с места. Почетные жители начали перебираться в замок; надежда на милость коменданта заставила и средний
класс туда ж обратиться; многие из жителей разбежались по горам, а другие, которым нечего было терять, кроме неверной свободы, остались в своих лачугах.