Неточные совпадения
—
Славная вещь,
славная вещь… — повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем другом, — да!
славная вещь! — чуть не вскрикнул он под
конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и останавливаясь в двух шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира
славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
— Так, так, Федорка… вспомнил. В нашем Туляцком
конце видал, этово-тово, как с девчонками бегала.
Славная девушка, ничего, а выправится — невеста будет.
— Ну, теперь мы — вольные птицы! — воскликнула Марья Николаевна. — Куда нам ехать — на север, на юг, на восток, на запад? Смотрите — я как венгерский король на коронации (она указала
концом хлыста на все четыре стороны света). Все наше! Нет, знаете что: видите, какие там
славные горы — и какой лес! Поедемте туда, в горы, в горы!
Объявляю заранее: я преклоняюсь пред величием гения; но к чему же эти господа наши гении в
конце своих
славных лет поступают иногда совершенно как маленькие мальчики?
К правой стороне седла привешен был
концом вниз золоченый шестопер, оружие и знак достоинства, в былые годы неразлучный с боярином в его
славных битвах, но ныне, по тяжести своей, вряд ли кому по руке.
Здесь можно бы кончить эту грустную повесть, но остается сказать, что было с другими лицами, которые, быть может, разделяли с Серебряным участие читателя. О самом Никите Романовиче услышим мы еще раз в
конце нашего рассказа; но для этого надобно откинуть семнадцать тяжелых лет и перенестись в Москву в
славный год завоевания Сибири.
А куряне
славные —
Витязи исправные:
Родились под трубами,
Росли под шеломами,
Выросли как воины,
С
конца копья вскормлены.
Все пути им ведомы,
Все яруги знаемы,
Луки их натянуты,
Колчаны отворены,
Сабли их наточены,
Шеломы позолочены.
Сами скачут по полю волками
И, всегда готовые к борьбе,
Добывают острыми мечами
Князю — славы, почестей — себе...
По всем углам торчали фарфоровые пастушки, столовые часы работы
славного Leroy, [Леруа (фр.) — знаменитый французский часовщик.] коробочки, рулетки, веера и разные дамские игрушки, изобретенные в
конце минувшего столетия вместе с Монгольфьеровым шаром и Месмеровым магнетизмом.
Вот и
конец моей истории с часами. Что еще сказать вам? Пять лет спустя Давыд женился на своей Черногубке, а в 1812 году, в чине артиллерийского поручика, погиб
славной смертью в день Бородинской битвы, защищая Шевардинский редут [Шевардинский редут — одно из главных укреплений в системе русских позиций в великой битве при Бородине (24–26 августа 1812 года). Вокруг Шевардинского редута 24 августа развернулось кровопролитное сражение.].
Все войны и походы Владимира представляются
славными и счастливыми, а к
концу его царствования замечена следующая любопытная черта: «Владимир, находя по сердцу своему удовольствие в непрерывном милосердии и распространяя ту добродетель даже до того, что ослабело правосудие и суд по законам, отчего умножились в сие время разбои и грабительства повсюду, так что наконец митрополит Леонтий со епископы стали говорить Владимиру о том, представляя ему, что всякая власть от бога и он поставлен от всемогущего творца ради правосудия, в котором есть главное злых и роптивых смирить и исправить и добрым милость и оборону являть».
Над
концом лестницы в простенке красовалось горельефное раскрашенное изображение
славного покровителя пивного дела, короля Гамбринуса, величиною приблизительно в два человеческих роста.
— Не горюй, братцы! Всё имеет свой
конец — это самое главное достоинство жизни. Пройдет зима, и снова будет лето…
Славное время, когда, говорят, и у воробья — пиво.
Чтоб славилось от моря и до моря
И до
конец вселенныя его
Пресветлое, царя Бориса, имя,
На честь ему, а русским
славным царствам
На прибавленье; чтобы государи
Послушливо ему служили все
И все бы трепетали посеченья
Его меча; на нас же, на рабех
Величества его, чтоб без урыву
Щедрот лилися реки неоскудно
От милосердия его пучины
И разума!» Ух, утомился.
Но вьюги зимней не страшась,
Однажды в ранний утра час
Боярин Орша дал приказ
Собраться челяди своей,
Точить ножи, седлать коней;
И разнеслась везде молва,
Что беспокойная Литва
С толпою дерзких воевод
На землю русскую идет.
От войска русские гонцы
Во все помчалися
концы,
Зовут бояр и их людей
На
славный пир — на пир мечей!
Мамед-Рагим, распорядитель джигитовки, придумал
славную штуку. Он вонзил в землю короткий дамасский кинжал так глубоко, что из земли торчал только крошечный
конец рукоятки, украшенный чернью, и предложил всадникам — на всем скаку выхватить кинжал зубами.
Потому и чаем второго,
славного и страшного Христова пришествия, которое явится катастрофическим переломом в жизни мира,
концом теперешнего зона.
Пришли старицы к щедрому благодетелю с великим горем своим: со́ дня на день ожидают они за Волгу петербургского генерала; значит, скоро будет скитам
конец положен, скоро настанет падение
славного Керженца, скоро настанет мерзость запустения на месте святе.
Леандров. Ну, да вы столичные; все у вас, не взыщите, по-иностранному, как извилины этого английского сада, а у нас, по-старинному, аллеи хоть и стриженые, да зато прямые… видишь с первого взгляда, что на
конце делается. Мы с вами с лишком 20 лет приятели, с мужем вашим служил я вместе, были однокашниками и жили душа в душу, как ныне братья не живут. Еще повторю:
славная парочка!
— Не будьте злы, — погрозив пальцем, с другого
конца стола, проговорила Анна Павловна, — c’est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [он такой
славный человек, наш добрый Вязмитинов…]