Неточные совпадения
От этого у Тушина, тихо, пока украдкой от него самого, теплился, сквозь горе, сквозь этот хаос
чувств, тоски, оскорблений —
слабый луч надежды, не на прежнее, конечно, полное, громадное счастье взаимности, но на счастье не совсем терять Веру из виду, удержать за собой навсегда ее дружбу и вдалеке когда-нибудь, со временем, усилить ее покойную, прочную симпатию к себе и… и…
Я повторю, что говорила давно: у нас, Марк… (
слабым голосом оканчивала она) и убеждения, и
чувства разные!
Сквозь этот наплыв клубком шевелившихся
чувств слабым эхом пробивалась мысль: «А если все это неправда, пустая городская сплетня, на какую стоит только плюнуть?»
Восторженный ли вид капитана, глупое ли убеждение этого «мота и расточителя», что он, Самсонов, может поддаться на такую дичь, как его «план», ревнивое ли
чувство насчет Грушеньки, во имя которой «этот сорванец» пришел к нему с какою-то дичью за деньгами, — не знаю, что именно побудило тогда старика, но в ту минуту, когда Митя стоял пред ним, чувствуя, что
слабеют его ноги, и бессмысленно восклицал, что он пропал, — в ту минуту старик посмотрел на него с бесконечною злобой и придумал над ним посмеяться.
Значат, если при простом
чувстве,
слабом, слишком
слабом перед страстью, любовь ставит вас в такое отношение к человеку, что вы говорите: «лучше умереть, чем быть причиною мученья для него»; если простое
чувство так говорит, что же скажет страсть, которая в тысячу раз сильнее?
Живо помню я старушку мать в ее темном капоте и белом чепце; худое бледное лицо ее было покрыто морщинами, она казалась с виду гораздо старше, чем была; одни глаза несколько отстали, в них было видно столько кротости, любви, заботы и столько прошлых слез. Она была влюблена в своих детей, она была ими богата, знатна, молода… она читала и перечитывала нам их письма, она с таким свято-глубоким
чувством говорила о них своим
слабым голосом, который иногда изменялся и дрожал от удержанных слез.
Природа с своими вечными уловками и экономическими хитростями дает юность человеку, но человека сложившегося берет для себя, она его втягивает, впутывает в ткань общественных и семейных отношений, в три четверти не зависящих от него, он, разумеется, дает своим действиям свой личный характер, но он гораздо меньше принадлежит себе, лирический элемент личности ослаблен, а потому и
чувства и наслаждение — все
слабее, кроме ума и воли.
В католичестве непосредственное
чувство Христа
слабее, чем в православии.
На другой день она опять вылетает на токовище, тщательно прикрыв гнездо травой и перьями, опять оплодотворяется от первого ловкого косача, кладет второе яйцо и продолжает ту же историю до тех пор, пока гнездо будет полно или временное
чувство сладострастия вполне удовлетворено, Несколько времени косачи продолжают слетаться на токовища, постепенно оставляемые курочками, и тока,
слабея день от дня, наконец прекращаются.
Но теперь дела представляются в таком виде: материальные блага нужны всякому человеку, но они уже захвачены самодурами, так что
слабая, угнетенная сторона, находящаяся под их влиянием, должна и в этом зависеть от самодурной милости какого-нибудь Торцова или Уланбековой; можно бы от них потребовать того, чем они владеют не по праву; но
чувство законности запрещает нарушать должное уважение к ним…
Его непосредственное
чувство всегда верно указывает ему на предметы; но когда его общие понятия ложны, то в нем неизбежно начинается борьба, сомнения, нерешительность, и если произведение его и не делается оттого окончательно фальшивым, то все-таки выходит
слабым, бесцветным и нестройным.
В самом деле, — и «как ты смеешь?», и «я тебя растил и лелеял», и «ты дура», и «нет тебе моего благословения» — все это градом сыплется на бедную девушку и доводит ее до того, что даже в ее
слабой и покорной душе вдруг подымается кроткий протест, выражающийся невольным, бессознательным переломом прежнего
чувства: отцовский приказ идти за Бородкина возбудил в ней отвращение к нему.
— Какое до того дело, что это напряжение ненормальное, если самый результат, если минута ощущения, припоминаемая и рассматриваемая уже в здоровом состоянии, оказывается в высшей степени гармонией, красотой, дает неслыханное и негаданное дотоле
чувство полноты, меры, примирения и встревоженного молитвенного слития с самым высшим синтезом жизни?» Эти туманные выражения казались ему самому очень понятными, хотя еще слишком
слабыми.
Те, оставшись вдвоем, заметно конфузились один другого: письмами они уже сказали о взаимных
чувствах, но как было начать об этом разговор на словах? Вихров, очень еще
слабый и больной, только с любовью и нежностью смотрел на Мари, а та сидела перед ним, потупя глаза в землю, — и видно было, что если бы она всю жизнь просидела тут, то сама первая никогда бы не начала говорить о том. Катишь, решившая в своих мыслях, что довольно уже долгое время медлила, ввела, наконец, ребенка.
Я уходил потому, что не мог уже в этот день играть с моими друзьями по-прежнему, безмятежно. Чистая детская привязанность моя как-то замутилась… Хотя любовь моя к Валеку и Марусе не стала
слабее, но к ней примешалась острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли. Дома я рано лег в постель, потому что не знал, куда уложить новое болезненное
чувство, переполнявшее душу. Уткнувшись в подушку, я горько плакал, пока крепкий сон не прогнал своим веянием моего глубокого горя.
Эта женщина поддалась
чувству без борьбы, без усилий, без препятствий, как жертва:
слабая, бесхарактерная женщина! осчастливила своей любовью первого, кто попался; не будь меня, она полюбила бы точно так же Суркова, и уже начала любить: да! как она ни защищайся — я видел! приди кто-нибудь побойчее и поискуснее меня, она отдалась бы тому… это просто безнравственно!
Держать в руках свое первое признанное сочинение, вышедшее на прекрасной глянцевитой бумаге, видеть свои слова напечатанными черным, вечным, несмываемым шрифтом, ощущать могучий запах типографской краски… что может сравниться с этим удивительным впечатлением, кроме (конечно, в
слабой степени) тех неописуемых блаженных
чувств, которые испытывает после страшных болей впервые родившая молодая мать, когда со
слабою прелестною улыбкой показывает мужу их младенца-первенца.
Вы когда-то говорили мне, что для меня способны пожертвовать многим, — Вы не лгали это, — я верил Вам, и если, не скрою того, не вполне отвечал Вашему
чувству, то потому, что мы слишком родственные натуры, слишком похожи один на другого, — нам нечем дополнять друг друга; но теперь все это изменилось; мы, кажется, можем остаться друзьями, и я хочу подать Вам первый руку: я слышал, что Вы находитесь в близких, сердечных отношениях с Тулузовым; нисколько не укоряю Вас в этом и даже не считаю вправе себя это делать, а только советую Вам опасаться этого господина; я не думаю, чтобы он был искренен с Вами: я сам испытал его дружбу и недружбу и знаю, что первая гораздо
слабее последней.
Может быть, он не понимал своего отца, но, во всяком случае, он не знал за ним ни одного
чувства, ни одной
слабой струны, за которую предстояла бы возможность ухватиться и эксплуатируя которую можно было бы чего-нибудь достигнуть.
Не то, чтоб ему было страшно, но он чувствовал, что другому на его месте могло быть страшно, и, с особенным напряжением вглядываясь в туманный, сырой лес, вслушиваясь в редкие
слабые звуки, перехватывал ружье и испытывал приятное и новое для него
чувство.
О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких
чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления! Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного, чистого восторга, который наполнял в сию торжественную минуту сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное
чувство! Оно
слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рождения нашего!
Параша (стараясь освободиться, но силы ее
слабеют). Ах, нет, нет! Не надо, ничего не надо! Пусти меня! Пожалей… Прошу тебя, молю тебя, пожалей меня. (Почти шопотом). Я не своя теперь. Я чужая, я Васина… Вася! Вася! (Лишается
чувств).
Иногда, выпив водки, она привлекала его к себе и тормошила, вызывая в нём сложное
чувство страха, стыда и острого, но не смелого любопытства. Он плотно закрывал глаза, отдаваясь во власть её бесстыдных и грубых рук молча, безвольно, малокровный,
слабый, подавленный обессиливающим предчувствием чего-то страшного.
Слова и звуки вспыхивали перед глазами Евсея, как искры, сжигая надежду на близость спокойной жизни. Он ощущал всем телом, что из тьмы, окружающей его, от этих людей надвигается сила, враждебная ему, эта сила снова схватит его, поставит на старую дорогу, приведёт к старым страхам. В сердце его тихо закипала ненависть к Саше, гибкая ненависть
слабого, непримиримое, мстительное
чувство раба, которого однажды мучили надеждою на свободу.
Яков Львович принял другое намерение: он не обратился к системе
слабых и затемненных улик, а воззвал к совести детей, к их
чувству, к их нравственному долгу спасти мать.
Чувства милосердия и сострадания к
слабым у Прокофия совершенно не было!
Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные, постные физиономии; никому не хотелось обнаружить этого
чувства удовольствия, —
чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже
слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?
Посмотрите на него сбоку, Настенька: вы тотчас увидите, что радостное
чувство уже счастливо подействовало на его
слабые нервы и болезненно раздраженную фантазию.
В душе Плодомасова произошел совершенный поворот; тех нежных и застенчивых
чувств, которыми она недавно была полна к юной пленнице, теперь в ней не оставалось и
слабого следа.
Но душевное волненье оттого не умирилось: все
чувства и весь состав были потрясены до дна, и он узнал ту ужасную муку, которая, как поразительное исключение, является иногда в природе, когда талант
слабый силится выказаться в превышающем его размере и не может выказаться; ту муку, которая в юноше рождает великое, но в перешедшем за грань мечтаний обращается в бесплодную жажду; ту страшную муку, которая делает человека способным на ужасные злодеяния.
Одним словом, жизнь его уже коснулась тех лет, когда всё, дышащее порывом, сжимается в человеке, когда могущественный смычок
слабее доходит до души и не обвивается пронзительными звуками около сердца, когда прикосновенье красоты уже не превращает девственных сил в огонь и пламя, но все отгоревшие
чувства становятся доступнее к звуку золота, вслушиваются внимательней в его заманчивую музыку и мало-помалу нечувствительно позволяют ей совершенно усыпить себя.
Она говорила с большим
чувством. Ему почему-то вдруг пришло в голову, что в течение лета он может привязаться к этому маленькому,
слабому, многоречивому существу, увлечься и влюбиться, — в положении их обоих это так возможно и естественно! Эта мысль умилила и насмешила его; он нагнулся к милому, озабоченному лицу и запел тихо...
Истина сильнее воображения;
чувство разительнее красноречия — и ваше сердце, о Россияне, возвысит действие моего
слабого таланта.
Оно дает Полиции священные права Римской Ценсуры; оно предписывает ей не только устрашать злодейство, но и способствовать благонравию народа, питать в сердцах любовь к добру общему,
чувство жалости к несчастному — сие первое движение существ нравственных,
слабых в уединении и сильных только взаимным между собою вспоможением; оно предписывает ей утверждать мир в семействах, основанный на добродетели супругов, на любви родительской и неограниченном повиновении детей [См.: «Зерцало Благочиния».] — ибо мир в семействах есть мир во граде, по словам древнего Философа.
От крика её грудь напряглась, а Ипполит молча любовался ею. Ему о чём-то нужно было подумать — о чём-то очень серьёзном, чувствовал он, — но думать не хотелось, и этот
слабый позыв ума не мешал ему спокойно и свободно отдаваться более сильному велению
чувства.
О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких
чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления. Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного чистого восторга, который наполнял в сию торжественную минуту сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное
чувство! Она
слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рожденья нашего.
Впрочем, из этого следует, что бабе было холодно, что болела у нее
слабая грудь, а наконец и то, что ее беспокоило состояние собственного ребенка —
чувство весьма обыкновенное, понятное каждому.
Вот несколько строк из его довольно обстоятельной статьи: «Немного стихотворений напечатано из большой тетради, присланной Кольцовым, — говорит Белинский, — не все и из напечатанных — равного достоинства… найдется между ними два-три
слабых, но ни одного такого, в котором бы не было хотя нечаянного проблеска
чувства, хотя одного или двух стихов, вырвавшихся из души…
В его словах мне послышалось искреннее
чувство и печаль. Но тотчас же этот проблеск исчез, как
слабый луч в холодных облаках, и на лице Бурмакина опять появилось выражение бахвальства.
Отец и сын не видели друг друга; по-разному тосковали, плакали и радовались их больные сердца, но было что-то в их
чувстве, что сливало воедино сердца и уничтожало бездонную пропасть, которая отделяет человека от человека и делает его таким одиноким, несчастным и
слабым. Отец несознаваемым движением положил руку на шею сына, и голова последнего так же невольно прижалась к чахоточной груди.
Конечно, это скудная пища для деятельного патриотизма Инсарова; но он свое пребывание в Москве и не считает еще настоящею жизнью, свою
слабую деятельность не считает удовлетворительною даже для своего личного
чувства.
Тонкие и деликатные
чувства в нем заглохли; сознания собственного достоинства и
чувства чести для него не существует; прав собственной личности и личности другого он не понимает, и потому весьма многие вещи, которые [возмущают нас до глубины души,] не возбуждают в нем ни малейшего [негодования,] не вызывают даже
слабого протеста.
И у нее,
слабой женщины, достает силы молчать и ласкать, подавляя все свои справедливейшие
чувства стыдливого отвращения от порока и порочных воспоминаний, которых символом служит Надя.
Когда я беру в свои руки их
слабые, нежные, чуткие и беспомощные ручки, у меня в сердце такое
чувство, точно ко мне ласкается больной ребенок.
О мечты! о волшебная власть
Возвышающей душу природы!
Пламя юности, мужество, страсть
И великое
чувство свободы —
Всё в душе угнетенной моей
Пробудилось… но где же ты, сила?
Я проснулся ребенка
слабей.
Знаю: день проваляюсь уныло,
Ночью буду микстуру глотать,
И пугать меня будет могила,
Где лежит моя бедная мать.
Ибо все то есть задняя Божия, что после Бога доставляет нам познание о Нем, подобно тому как отражение и изображение солнца в водах показывает солнце
слабым взорам, которые не могут смотреть на него, потому что живость света поражает
чувство…
Благодаря нашему
чувству пространственности связанность бытия ощущается
слабее, чем его разделение: непроницаемость пространства поэтому становится аксиомой для эмпирического сознания (этим объясняются, напр., недоумения о том, каким образом разновременно или одновременно во многих местах совершается одна и та же евхаристическая жертва, причем всякий раз Господь всецело сообщает Себя каждому причащающемуся).
Вера в Бога рождается из присущего человеку
чувства Бога, знания Бога, и, подобно тому как электрическую машину нельзя зарядить одной лекцией об электричестве, но необходим хотя бы самый
слабый заряд, так и вера рождается не от формул катехизиса, но от встречи с Богом в религиозном опыте, на жизненном пути.
В душе человека — угрюмый, непроглядный хаос. Бессильно крутятся во мраке разъединенные обрывки
чувств и настроений. В темных вихрях вспыхивают
слабые огоньки жизни, от которых мрак вокруг еще ужаснее.
Капитан Петрович при
слабом отблеске костра успел разглядеть горящие глаза Иоле, его воодушевленное лицо и молящую улыбку. Неизъяснимое
чувство любви, жалости и сознания своего братского долга захватили этого пожилого офицера. Он понял, чего хотел Иоле, этот молодой орленок, горячий, смелый и отважный, достойный сын своего отца. Он понял, что юноша трепетал при одной мысли о возможности подобраться к неприятельскому судну и в отчаянном бою заставить замолчать австрийские пушки.