Итак, ушли года. Давно судьба и бурные лета разлучили меня с занесенным снегом флигелем. Что там теперь и кто? Я верю, что лучше. Здание выбелено, быть может, и белье новое. Электричества-то, конечно, нет. Возможно, что сейчас, когда я пишу эти строки, чья-нибудь юная голова
склоняется к груди больного. Керосиновая лампа отбрасывает свет желтоватый на желтоватую кожу…
Неточные совпадения
Она в бессилии закрыла глаза и вдруг как бы заснула на одну минуту. Колокольчик в самом деле звенел где-то в отдалении и вдруг перестал звенеть. Митя
склонился головою
к ней на
грудь. Он не заметил, как перестал звенеть колокольчик, но не заметил и того, как вдруг перестали и песни, и на место песен и пьяного гама во всем доме воцарилась как бы внезапно мертвая тишина. Грушенька открыла глаза.
«Я не помню, — пишет она в 1837, — когда бы я свободно и от души произнесла слово „маменька“,
к кому бы, беспечно забывая все,
склонилась на
грудь. С восьми лет чужая всем, я люблю мою мать… но мы не знаем друг друга».
…Ветер резкими порывами летал над рекой, и покрытая бурыми волнами река судорожно рвалась навстречу ветру с шумным плеском, вся в пене гнева. Кусты прибрежного ивняка низко
склонялись к земле, дрожащие, гонимые ударами ветра. В воздухе носился свист, вой и густой, охающий звук, вырывавшийся из десятков людских
грудей...
Не одна 30-летняя вдова рыдала у ног его, не одна богатая барыня сыпала золотом, чтоб получить одну его улыбку… в столице, на пышных праздниках, Юрий с злобною радостью старался ссорить своих красавиц, и потом, когда он замечал, что одна из них начинала изнемогать под бременем насмешек, он подходил,
склонялся к ней с этой небрежной ловкостью самодовольного юноши, говорил, улыбался… и все ее соперницы бледнели… о как Юрий забавлялся сею тайной, но убивственной войною! но что ему осталось от всего этого? — воспоминания? — да, но какие? горькие, обманчивые, подобно плодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые, блистая румяной корою, таят под нею пепел, сухой горячий пепел! и ныне сердце Юрия всякий раз при мысли об Ольге, как трескучий факел, окропленный водою, с усилием и болью разгоралось; неровно, порывисто оно билось в
груди его, как ягненок под ножом жертвоприносителя.
Она
склоняется к нему на
грудь.
На скамье возле постели лежала Катерина, охватив рукою
грудь старика и
склонившись к нему на плечо головою.
Блаженная минута!.. Закипел
Мой Александр,
склонившись к деве спящей.
Он поцелуй на
грудь напечатлел
И стан ее обвил рукой дрожащей.
В самозабвеньи пылком он не смел
Дохнуть… Он думал: «Тирза дорогая!
И жизнию и чувствами играя,
Как ты, я чужд общественных связей, —
Как ты, один с свободою моей,
Не знаю в людях ни врага, ни друга, —
Живу, чтоб жить как ты, моя подруга!
Но вот Мерик стукнул в последний раз ногами и стал, как вкопанный… Замучившись, еле дыша, Любка
склонилась к нему на
грудь и прижалась, как
к столбу, а он обнял ее и, глядя ей в глаза, сказал нежно и ласково, как бы шутя...
Припал он
к высокой
груди, и грустно
склонилась над ним головою Фленушка.
Под сыпавшимся теперь вокруг них дождем пулями, юноша быстро обернулся
к Милице и, собрав все свои силы, осторожно приподнял ее над седлом и перенес через себя. Теперь её отяжелевшая головка упала ему на
грудь. Безжизненно повисли вдоль тела её ослабевшие руки. Не обращая внимания на свистевшие, то и дело, кругом пули, Игорь заботливо
склонился над ней и, скорее угадывая, нежели видя в кромешной тьме её бледное, помертвевшее личико, прошептал прерывисто и тревожно...
Когда гости разъехались и молодые остались одни в гостиной — Анна Александровна занялась с прислугой приведением в порядок столовой — Елизавета Петровна подошла
к мужу и, положив ему руки на плечи,
склонилась головой ему на
грудь и вдруг заплакала.
Она вся затрепетала, голова у ней закружилась, и против воли она
склонилась к нему на
грудь.
Павел поднялся на высокий вал, распростер руки и точно звал
к себе на
грудь и ветер, и черную тучу, и все небо, такое прекрасное в своем огненном гневе. И ветер кружился по его лицу, точно ощупывая его, и со свистом врывался в гущу податливых листьев; а туча вспыхивала и грохотала, и, низко
склонившись, бежали колосья.