Неточные совпадения
Ему приятно было чувствовать эту легкую боль в
сильной ноге, приятно было мышечное
ощущение движений своей груди при дыхании.
Он бродил без цели. Солнце заходило. Какая-то особенная тоска начала сказываться ему в последнее время. В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от нее веяло чем-то постоянным, вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на «аршине пространства». В вечерний час это
ощущение обыкновенно еще
сильней начинало его мучить.
И то, что за всеми его старыми мыслями живет и наблюдает еще одна, хотя и неясная, но, может быть, самая
сильная, возбудило в Самгине приятное сознание своей сложности, оригинальности,
ощущение своего внутреннего богатства.
Не то чтоб он меня так уж очень мучил, но все-таки я был потрясен до основания; и даже до того, что обыкновенное человеческое чувство некоторого удовольствия при чужом несчастии, то есть когда кто сломает ногу, потеряет честь, лишится любимого существа и проч., даже обыкновенное это чувство подлого удовлетворения бесследно уступило во мне другому, чрезвычайно цельному
ощущению, именно горю, сожалению о Крафте, то есть сожалению ли, не знаю, но какому-то весьма
сильному и доброму чувству.
Казалось бы, при его богатырских силах, что могла значить одна ночь кутежа и хотя бы самых
сильных притом
ощущений?
Теперь же мы или ужасаемся, или притворяемся, что ужасаемся, сами, напротив, смакуем зрелище как любители
ощущений сильных, эксцентрических, шевелящих нашу цинически-ленивую праздность, или, наконец, как малые дети, отмахиваем от себя руками страшные призраки и прячем голову в подушку, пока пройдет страшное видение, с тем чтобы потом тотчас же забыть его в веселии и играх.
А здесь: нервы и крепки, как у наших рабочих людей, и развиты, впечатлительны, как у нас; приготовленность к веселью, здоровая,
сильная жажда его, какой нет у нас, какая дается только могучим здоровьем и физическим трудом, в этих людях соединяется со всею тонкостью
ощущений, какая есть в нас; они имеют все наше нравственное развитие вместе с физическим развитием крепких наших рабочих людей: понятно, что их веселье, что их наслаждение, их страсть — все живее и
сильнее, шире и сладостнее, чем у нас.
Сердце у меня сжималось, в груди все стояло
ощущение заливающей теплоты, в душе болело сознание разлуки, такое
сильное, точно я опять расстался с живым и близким мне человеком.
То было
ощущение, усиленное сном, но вызванное реальным событием — разлукой с живым и любимым человеком. Как это ни странно, но такое же
ощущение, яркое и
сильное, мне пришлось раз испытать по поводу совершенно фантастического сна.
Эти
сильные и довольно разнообразные
ощущения стали между мной и арифметикой неодолимой преградой. Даже когда Пашковскому через некоторое время отказали (или он нашел невесту), я все-таки остался при убеждении, что поверку деления можно понять лишь по особой милости господа, в которой мне отказано с рождения…
Не скажу, чтобы впечатление от этого эпизода было в моей душе прочно и сильно; это была точно легкая тень от облака, быстро тающего в ясный солнечный день. И если я все-таки отмечаю здесь это
ощущение, то не потому, что оно было сильно. Но оно было в известном тоне, и этой душевной нотке суждено было впоследствии зазвучать гораздо глубже и
сильнее. Вскоре другие лица и другие впечатления совершенно закрыли самое воспоминание о маленькой еврейской принцессе.
Неужели я потерял навсегда это странное видение, которое отозвалось таким явственным,
сильным, прямо реальным
ощущением во всем моем существе.
Не знаю, но я стал ощущать какое-то чрезвычайно
сильное и счастливое
ощущение при каждой встрече с ними.
Как это странно!» — проговорил он чрез минуту даже с какою-то грустью: в
сильные минуты
ощущения радости ему всегда становилось грустно, он сам не знал отчего.
Вы узнаете меня, если вам скажу, что попрежнему хлопочу о журналах, — по моему настоянию мы составили компанию и получаем теперь кой-какие и политические и литературные листки. Вы смеетесь моей страсти к газетам и, верно, думаете, что мне все равно, как, бывало, прежде говаривали… Книгами мы не богаты — перечитываю старые; вообще мало занимаюсь, голова пуста. Нужно
сильное потрясение, душа жаждет
ощущений, все окружающее не пополняет ее, раздаются в ней элегические аккорды…
Боязнь эта возрастает обыкновенно все
сильнее и
сильнее, несмотря ни на какие доводы рассудка, так что наконец ум, несмотря на то, что приобретает в эти минуты, может быть, еще большую ясность, тем не менее лишается всякой возможности противодействовать
ощущениям.
Сомнения нет, что эти легендарные господа способны были ощущать, и даже, может быть, в
сильной степени, чувство страха, — иначе были бы гораздо спокойнее и
ощущение опасности не обратили бы в потребность своей природы.
«Больно, — отвечал он, — очень, а
ощущение — жжет, как огнем; как будто жарится спина на самом
сильном огне».
Нилов только улыбнулся и не сказал ничего; он понимал, что столько пережитых
ощущений могут свалить даже такого
сильного человека. Поэтому он наскоро напоил его горячим кофе и уложил спать.
Появилось какое-то небывалое
ощущение,
сильное, сладкое — и недоброе; таинственный гость забрался в святилище и овладел им, и улегся в нем, молчком, но во всю ширину, как хозяин на новоселье.
Фигура женщины все уменьшалась, точно таяла, а Фома, не отрывая глаз, смотрел на нее и чувствовал, что помимо страха за отца и тоски о женщине — в душе его зарождается какое-то новое,
сильное и едкое
ощущение.
К
ощущениям холода, пустоты и постоянного ровного страха свелась жизнь шайки, и с каждым днем таяла она в огне страданий: кто бежал к богатому и
сильному, знающемуся с полицией Соловью, кто уходил в деревню, в город, неизвестно куда.
Шакро хитро подмигнул мне глазом и расхохотался ещё
сильней. Я тоже улыбался, слыша его весёлый, здоровый смех. Два-три часа, проведённые нами у костра чабанов, и вкусный хлеб с салом оставили от утомительного путешествия только лёгонькую ломоту в костях; но это
ощущение не мешало нашей радости.
Страх смерти начал являться к нему постепенно и как-то толчками: точно возьмет кто и снизу, изо всей силы, подтолкнет сердце кулаком. Скорее больно, чем страшно. Потом
ощущение забудется — и через несколько часов явится снова, и с каждым разом становится оно все продолжительнее и
сильнее. И уже ясно начинает принимать мутные очертания какого-то большого и даже невыносимого страха.
Боялся не он — боялось его молодое, крепкое,
сильное тело, которое не удавалось обмануть ни гимнастикой немца Мюллера, ни холодными обтираниями. И чем крепче, чем свежее оно становилось после холодной воды, тем острее и невыносимее делались
ощущения мгновенного страха. И именно в те минуты, когда на воле он ощущал особый подъем жизнерадостности и силы, утром, после крепкого сна и физических упражнений, — тут появлялся этот острый, как бы чужой страх. Он заметил это и подумал...
Внезапные и потрясающие
ощущения выражаются криком или восклицаниями; чувства неприятные, переходящие в физическую боль, выражаются разными гримасами и движениями; чувство
сильного недовольства — также беспокойными, разрушительными движениями; наконец, чувства радости и грусти — рассказом, когда есть кому рассказать, и пением, когда некому рассказывать или когда человек не хочет рассказывать.
Может быть, перейдя чрез столько
ощущений, душа не насыщается, а только раздражается ими и требует
ощущений еще, и все
сильней и
сильней, до окончательного утомления.
Расслабленные нервы графини не выносили шума. Граф вообще не любил, чтобы дети бросались на шею, громко играли и говорили;
сильные изъявления каких бы то ни было чувств пробуждали в нем всегда неприятное
ощущение внутреннего стеснения и неловкости.
Хотелось
сильных движений, щекочущего
ощущения воздуха, быстро бегущего в глаза и ноздри, горячих толчков сердца, глубокого дыхания.
И тотчас ему показалось, что кровать тихо заколыхалась и поплыла под ним, точно лодка, а стены и потолок медленно поползли в противоположную сторону. Но в этом
ощущении не было ничего страшного или неприятного; наоборот, вместе с ним в тело вступала все
сильнее усталая, ленивая, теплая истома. Закоптелый потолок, изборожденный, точно жилами, тонкими извилистыми трещинами, то уходил далеко вверх, то надвигался совсем близко, и в его колебаниях была расслабляющая дремотная плавность.
Мягчайшие, нежнейшие движения души сменяются
сильными, бурными
ощущениями, ваша душа точно под давлением сорока тысяч атмосфер обращается в ничтожнейший кусочек какого-то вещества неопределенного, розоватого цвета, которое, как мне кажется, если бы можно было положить его на язык, дало бы терпкий, сладострастный вкус.
У них душа не лишается природных способностей, но органы, которые выражали
ощущения души, ослабевают, приходят в расстройство от слишком
сильного напряжения.
Она там стонет, чувствует, что она мученица и что она права пред ним, — он знает это. Он знает и то, что она действительно права, а он виноват, — это ещё более усиливает его ненависть к ней, потому что рядом с этим сознанием в душе его кипит злобное тёмное чувство и оно
сильнее сознания. В нём всё смутно и тяжело, и он безвольно отдаётся тяжести своих внутренних
ощущений, не умея разобраться в них и зная, что только полбутылка водки может облегчить его.
После давешней крутой сцены он чувствовал какую-то усталость, какой-то упадок в груди; весь он как-то был утомлен, разбит, словно бы после длинного перехода или после непомерно долгой верховой езды, но только это была усталость и разбитость не совсем физическая, а более моральная, душевная, —
ощущения, которые, впрочем, почти всегда сопровождают и
сильную усталость физическую.
«Ну, теперь уж кончено!.. Баста навеки!.. Теперь уж нет возврата», — думал он себе — и было ему, по-вчерашнему, так жутко и так радостно, только
ощущения эти сказывались теперь еще ярче и
сильнее.
Цельность, великая, гармоническая цельность человека — по ней жаждет и тоскует Ницше
сильнее, чем странник в пустыне тоскует по воде. Отсутствие этой цельности, вялость в
ощущении жизни, растерзанность и противоречивость инстинктов вызывают в нем гадливое отвращение. И особенно в области морали.
А в душе было
ощущение, что все
сильное, смелое и достойное уходит к его противникам, что сам он — на мели, а бурный, все больше вспухающий революционный поток несется мимо.
— Что у меня такое с языком?.. Посмотри, пожалуйста, у меня
ощущение, как будто кончика нет. — Еще
сильнее обычного его голос звучал неестественно и деланно.
Он снова начал прибегать к спасительному вину, искать
сильных, заглушающих этот внутренний голос,
ощущений в игре в карты и рулетку, и в оргиях с женщинами, которых цинизм граничит с грацией, и в беспутстве которых есть своего рода поэзия, поэзия низменных душ.
Страстные речи Танюши произвели на этого полуребенка, полудевушку
сильное, неотразимое впечатление. Она впервые поняла, что стоит на рубеже иной жизни, иных
ощущений, что эти
ощущения и составляют истинный смысл грядущей настоящей жизни, что они страшны, но привлекательны, мучительны, но сладки.
Это мимолетное угрызение совести быстро исчезло. Он никогда не любил Анжель; он имел к ней когда-то лишь
сильный каприз. Теперь же, после ее упреков, он ее решительно ненавидел, это новое чувство глубокой ненависти заменило все другие
ощущения.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А, между тем, впоследствии и во всю свою жизнь, Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых,
сильных и радостных
ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Ощущение зла должно стать
сильнее и острее в новом средневековье.