Неточные совпадения
Мы
сидели с ней на террасе,
под нашими старыми
липами, и читали этот роман, и солнце тоже закатывалось, и вдруг мы перестали читать и сказали друг другу, что и мы будем также добрыми, что и мы будем прекрасными, — я тогда в университет готовился и…
День был жаркий. Преосвященный Парфений принял меня в саду. Он
сидел под большой тенистой
липой, сняв клобук и распустив свои седые волосы. Перед ним стоял без шляпы, на самом солнце, статный плешивый протопоп и читал вслух какую-то бумагу; лицо его было багрово, и крупные капли пота выступали на лбу, он щурился от ослепительной белизны бумаги, освещенной солнцем, — и ни он не смел подвинуться, ни архиерей ему не говорил, чтоб он отошел.
Знакомство с барчуками продолжалось, становясь всё приятней для меня. В маленьком закоулке, между стеною дедова дома и забором Овсянникова, росли вяз,
липа и густой куст бузины;
под этим кустом я прорезал в заборе полукруглое отверстие, братья поочередно или по двое подходили к нему, и мы беседовали тихонько,
сидя на корточках или стоя на коленях. Кто-нибудь из них всегда следил, как бы полковник не застал нас врасплох.
—
Сидит господь на холме, среди луга райского, на престоле синя камня яхонта,
под серебряными
липами, а те
липы цветут весь год кругом; нет в раю ни зимы, ни осени, и цветы николи не вянут, так и цветут неустанно, в радость угодникам божьим.
Этот демон шепнул ему в Летнем саду, когда он
сидел, забывшись,
под липой, что если Рогожину так надо было следить за ним с самого утра и ловить его на каждом шагу, то, узнав, что он не поедет в Павловск (что уже, конечно, было роковым для Рогожина сведением), Рогожин непременно пойдет туда, к тому дому, на Петербургской, и будет непременно сторожить там его, князя, давшего ему еще утром честное слово, что «не увидит ее», и что «не затем он в Петербург приехал».
Там можно было удить и крупную и мелкую рыбу: в стари́це, тихой и довольно глубокой, брала крупная, а с другой стороны, где Бугуруслан бежал мелко и по чистому дну с песочком и камешками, отлично клевали пескари; да и
сидеть под тенью берез и
лип, даже без удочки, на покатом зеленом берегу, было так весело, что я и теперь неравнодушно вспоминаю об этом времени.
Потом они
сидели близко друг ко другу в саду,
под вишнями, над ними чирикали воробьи, расклёвывая ягоды; был конец июня,
липа цвела, цветень её золотил листья, медовый запах сладко кружил голову юноши.
Вслед за ним явились Цветаев и Галатская, а Кожемякин отошёл к столу и там увидел Максима: парень
сидел на крыльце бани, пристально глядя в небо, где возвышалась колокольня монастыря, окутанная ветвями
липы, а
под нею кружились охотничьи белые голуби.
Провожатые слезли с лошадей; Юрий и Алексей сделали то же и подошли вслед за ними к двум большим
липам,
под которыми
сидел на скамье человек лет тридцати, с курчавой черной бородою и распущенными по плечам волосами.
Они
сидели в лучшем, самом уютном углу двора, за кучей мусора
под бузиной, тут же росла большая, старая
липа. Сюда можно было попасть через узкую щель между сараем и домом; здесь было тихо, и, кроме неба над головой да стены дома с тремя окнами, из которых два были заколочены, из этого уголка не видно ничего. На ветках
липы чирикали воробьи, на земле, у корней её,
сидели мальчики и тихо беседовали обо всём, что занимало их.
А в саду
под липой, за круглым столом,
сидят, пьют брагу Илья Артамонов, Гаврила Барский, крёстный отец невесты, Помялов и кожевник Житейкин, человек с пустыми глазами, тележник Воропонов; прислонясь к стволу
липы, стоит Пётр, тёмные волосы его обильно смазаны маслом и голова кажется железной, он почтительно слушает беседу старших.
Да вот
сидит Христос в светлом рае,
Во душистой, небесной прохладе,
Под высокой, златоцветной
липой,
Восседает на лыковом престоле.
Раздаёт он серебро и злато,
Раздаёт драгоценное каменье,
Всё богатым людям в награду,
За то, что они, богатеи,
Бедному люду доброхоты,
Бедную братию любят,
Нищих, убогих сыто кормят.
Теперь, когда быстро наступала темнота, мелькали внизу огни и когда казалось, что туман скрывает
под собой бездонную пропасть,
Липе и ее матери, которые родились нищими и готовы были прожить так до конца, отдавая другим всё, кроме своих испуганных, кротких душ, — быть может, им примерещилось на минуту, что в этом громадном, таинственном мире, в числе бесконечного ряда жизней и они сила, и они старше кого-то; им было хорошо
сидеть здесь наверху, они счастливо улыбались и забыли о том, что возвращаться вниз все-таки надо.
Однажды в праздник
сидели мы
под вечер полной компанией на любимом нашем месте у реки, над заводью, где вода, подобно ревнивой любовнице, жадно и настойчиво подмывает берег, кружится и течёт, как бы сама против себя, обнажая корни
лип, осин и берёз.
В густом тенистом садике,
под старыми
липами и цветущей сиренью, вечером Троицына дня
сидел Смолокуров за чаем с Дуней, с Марьей Ивановной, с Дарьей Сергевной.
Четверо из средних,
Липа, Феничка, Шура Огурцова и маленькая, худенькая Шнурова, держали за четыре конца большой теплый платок на полтора аршина от пола.
Под платком на опрокинутом набок табурете
сидела «гадалка» Паланя. В темноте
под платком черные глаза «цыганки» горели яркими огоньками, а из-за малиновых губ сверкали две ослепительно белые полоски зубов.
Под опустившейся листвой старой
липы, стоящей около квартиры тюремного смотрителя Яшкина, за маленьким треногим столом
сидят сам Яшкин и его гость, штатный смотритель уездного училища Пимфов.
Однажды утром мальчики
сидели на своем любимом месте в саду
под старой
липой; тут же подле них лежал и Юрик, вынесенный на солнышко вместе со своей постелью.
Так говорила Мая,
сидя на другой день
под развесистой
липой в любимом месте хуторского сада, среди всех четверых детей Волгиных.
Неподалеку от балкона,
под навесом цветущих
лип и рябины,
сидели на длинной скамейке трое мужчин; все они разных лет, в различных одеждах и, казалось, хотя они все изъяснялись по-немецки, — не одного отечества дети.