Неточные совпадения
В августе, хмурым вечером, возвратясь с
дачи, Клим застал у себя Макарова; он
сидел среди комнаты
на стуле, согнувшись, опираясь локтями о колени, запустив пальцы в растрепанные волосы; у ног его лежала измятая, выгоревшая
на солнце фуражка. Клим отворил дверь тихо, Макаров не пошевелился.
Макаров бывал у Лидии часто, но
сидел недолго; с нею он говорил ворчливым тоном старшего брата, с Варварой — небрежно и даже порою глумливо, Маракуева и Пояркова называл «хористы», а дядю Хрисанфа — «угодник московский». Все это было приятно Климу, он уже не вспоминал Макарова
на террасе
дачи, босым, усталым и проповедующим наивности.
Поехала жена с Полей устраиваться
на даче, я от скуки ушел в цирк,
на борьбу, но борьбы не дождался, прихожу домой — в кабинете, вижу, огонь, за столом моим
сидит Полин кавалер и углубленно бумажки разбирает.
Вот он
сидит у окна своей
дачи (он живет
на даче, в нескольких верстах от города), подле него лежит букет цветов. Он что-то проворно дописывает, а сам беспрестанно поглядывает через кусты,
на дорожку, и опять спешит писать.
Между тем уж он переехал
на дачу и дня три пускался все один по кочкам, через болото, в лес или уходил в деревню и праздно
сидел у крестьянских ворот, глядя, как бегают ребятишки, телята, как утки полощутся в пруде.
В то же самое утро, часу в 12-м, молодая дама
сидела в одной из трех комнат маленькой
дачи на Каменном острову, шила и вполголоса напевала французскую песенку, бойкую, смелую.
Дача, занимаемая В., была превосходна. Кабинет, в котором я дожидался, был обширен, высок и au rez-de-chaussee, [в нижнем этаже (фр.).] огромная дверь вела
на террасу и в сад. День был жаркий, из сада пахло деревьями и цветами, дети играли перед домом, звонко смеясь. Богатство, довольство, простор, солнце и тень, цветы и зелень… а в тюрьме-то узко, душно, темно. Не знаю, долго ли я
сидел, погруженный в горькие мысли, как вдруг камердинер с каким-то странным одушевлением позвал меня с террасы.
Дача Епанчиных была роскошная
дача, во вкусе швейцарской хижины, изящно убранная со всех сторон цветами и листьями. Со всех сторон ее окружал небольшой, но прекрасный цветочный сад.
Сидели все
на террасе, как и у князя; только терраса была несколько обширнее и устроена щеголеватее.
Она не успела еще сойти с лестницы
на дорогу (огибающую кругом парк), как вдруг блестящий экипаж, коляска, запряженная двумя белыми конями, промчалась мимо
дачи князя. В коляске
сидели две великолепные барыни. Но, проехав не более десяти шагов мимо, коляска вдруг остановилась; одна из дам быстро обернулась, точно внезапно усмотрев какого-то необходимого ей знакомого.
Александр утром,
сидя в департаменте, невидимо присутствовал
на одном из островов,
на даче Любецких, а вечером присутствовал там видимо, всей своей особой. Бросим нескромный взгляд
на его блаженство.
— Он все врет, — продолжал Петр Иваныч. — Я после рассмотрел, о чем он хлопочет. Ему только бы похвастаться, — чтоб о нем говорили, что он в связи с такой-то, что видят в ложе у такой-то, или что он
на даче сидел вдвоем
на балконе поздно вечером, катался, что ли, там с ней где-нибудь в уединенном месте, в коляске или верхом. А между тем выходит, что эти так называемые благородные интриги — чтоб черт их взял! — гораздо дороже обходятся, чем неблагородные. Вот из чего бьется, дурачина!
Вот он завидел
дачу, встал в лодке и, прикрыв глаза рукой от солнца, смотрел вперед. Вон между деревьями мелькает синее платье, которое так ловко
сидит на Наденьке; синий цвет так к лицу ей. Она всегда надевала это платье, когда хотела особенно нравиться Александру. У него отлегло от сердца.
Как-то в августовскую ночь Н.И. Пастухов, закупив провизии, поехал
на дачу на извозчике.
На Поклонной горе ватага остановила извозчика и бросилась к пролетке, а Н.И. Пастухов
сидит и курит.
Час спустя Елена, с шляпою в одной руке, с мантильей в другой, тихо входила в гостиную
дачи. Волосы ее слегка развились,
на каждой щеке виднелось маленькое розовое пятнышко, улыбка не хотела сойти с ее губ, глаза смыкались и, полузакрытые, тоже улыбались. Она едва переступала от усталости, и ей была приятна эта усталость; да и все ей было приятно. Все казалось ей милым и ласковым. Увар Иванович
сидел под окном; она подошла к нему, положила ему руку
на плечо, потянулась немного и как-то невольно засмеялась.
— Дачники… ххе!.. А наплевать, вот тебе и дачники!.. Выйдет какая-нибудь немецкая кикимора, оденет
на себя банты да фанты и
сидит идолом… тьфу!.. Вот взял бы да своими руками удавил…
Сидела бы в городе, а туда же,
на дачи тащится!
— Она, конечно, разыскала меня в Заманиловке и устраивает мне скандалы. Придет к
даче, сядет
на лавочку и
сидит целый день… Знаешь, это хуже всего. Моя Анна Петровна пилит-пилит меня… А при чем же я тут?.. Могу сказать, что женщины в нравственном отношении слишком специализируются. Да и какая это нравственность…
Как раз это была
дача с качелями, а
на качелях
сидела она в белом летнем платье, перехваченном красной широкой лентой вместо пояса.
— А я научу. Будем играть в рамс… Я ужасно люблю. А вам необходимо развлечься немного, чтобы не думать о болезни. Сегодня у нас что? Да, равноденствие… Скоро весна,
на дачу поедем, а пока в картишки поиграем. Мне одной-то тоже не весело. Сидишь-сидишь, и одурь возьмет. Баб я терпеть не могу, а одной скучно… Я вас живо выучу. Как жаль, что сегодня карт не захватила с собой, а еще думала… Этакая тетеря…
Он
сидел уже часа полтора, и воображение его в это время рисовало московскую квартиру, московских друзей, лакея Петра, письменный стол; он с недоумением посматривал
на темные, неподвижные деревья, и ему казалось странным, что он живет теперь не
на даче в Сокольниках, а в провинциальном городе, в доме, мимо которого каждое утро и вечер прогоняют большое стадо и при этом поднимают страшные облака пыли и играют
на рожке.
Потом он
сидел на террасе и видел, как по аллее тихо шла его жена, направляясь к
даче.
Xлынов. Господа, пожалуйте ко мне откушать,
на дачу, покорнейше я вас прошу, щи да кашу кушать! А может, поищем, и стерлядей найдем, — я слышал, что они в садках
сидеть соскучились; давно в уху просятся. Винца тоже отыщем, кажется, у меня завалялась бутылочка где-то; а не поленятся лакеи, так и в подвал сходят, дюжину-другую шампанского приволокут. Так как вы наше начальство, будем здоровье ваше пить, с пушечной пальбой, и народ поставим в саду ура кричать. Милости просим, господа!
Вася. Чудеса! Он теперь
на даче живет, в роще своей. И чего-чего только у него нет! Б саду беседок, фонтанов наделал; песельники свои; каждый праздник полковая музыка играет; лодки разные завел и гребцов в бархатные кафтаны нарядил.
Сидит все
на балконе без сертука, а медали все навешаны, и с утра пьет шампанское. Круг дому народ толпится, вес
на него удивляются. А когда народ в сад велит пустить, поглядеть все диковины, и тогда уж в саду дорожки шампанским поливают. Рай, а не житье!
Я пошел. Отец уже
сидел за столом и чертил план
дачи с готическими окнами и с толстою башней, похожею
на пожарную каланчу, — нечто необыкновенно упрямое и бездарное. Я, войдя в кабинет, остановился так, что мне был виден этот чертеж. Я не знал, зачем я пришел к отцу, но помню, когда я увидел его тощее лицо, красную шею, его тень
на стене, то мне захотелось броситься к нему
на шею и, как учила Аксинья, поклониться ему в ноги; но вид
дачи с готическими окнами и с толстою башней удержал меня.
Часов в двенадцать дня Елена ходила по небольшому залу
на своей
даче. Она была в совершенно распущенной блузе; прекрасные волосы ее все были сбиты, глаза горели каким-то лихорадочным огнем, хорошенькие ноздри ее раздувались, губы были пересохшие. Перед ней
сидела Елизавета Петровна с сконфуженным и оторопевшим лицом; дочь вчера из парка приехала как сумасшедшая, не спала целую ночь; потом все утро плакала, рыдала, так что Елизавета Петровна нашла нужным войти к ней в комнату.
Когда Бегушев подъехал к
даче Тюменева, то был немного удивлен, что
на террасе никого не было. Обыкновенно в этот час Тюменев и Мерова всегда
сидели на ней. Он хотел через дверь террасы пройти во внутренние комнаты, но она оказалась запертою. Бегушев пошел через двор.
В одно утро Тюменев
сидел на широкой террасе своей
дачи и пил кофе, который наливала ему Мерова. Тюменев решительно являл из себя молодого человека:
на нем была соломенная шляпа, летний пиджак и узенькие брючки. Что касается до m-me Меровой, то она была одета небрежно и нельзя сказать, чтобы похорошела: напротив — похудела и постарела. Напившись кофе, Тюменев стал просматривать газету, a m-me Мерова начала глядеть задумчиво вдаль. Вдруг она увидела подъехавшую к их
даче пролетку, в которой
сидел Бегушев.
На второй день Троицы после обеда Дымов купил закусок и конфет и поехал к жене
на дачу. Он не виделся с нею уже две недели и сильно соскучился.
Сидя в вагоне и потом отыскивая в большой роще свою
дачу, он все время чувствовал голод и утомление и мечтал о том, как он
на свободе поужинает вместе с женой и потом завалится спать. И ему весело было смотреть
на свой сверток, в котором были завернуты икра, сыр и белорыбица.
За две недели до назначенного дня свадьбы Касатский
сидел в Царском Селе
на даче у своей невесты.
Губернатор давно закончил прием, собирается ехать к себе
на дачу и ждет чиновника особых поручений Козлова, который поехал кое за какими покупками для губернаторши. Он
сидит в кабинете за бумагами, но не работает и думает. Потом встает и, заложив руки в карманы черных с красными лампасами штанов, закинув седую голову назад, ходит по комнате крупными, твердыми, военными шагами. Останавливается у окна и, слегка растопырив большие, толстые пальцы, внушительно и громко говорит...
— А лесопромышленник…
На Каме большая
дача у него… Жду вот теперь плотов, по первому половодью погнали… Лес сплавляем до Астрахани, так надо вот встретить, проверку сделать… Да тут еще с купцом с одним заподрядиться надо… Вот и
сижу пока.
Мир там совсем другой. Люди не извиваются, как перерезанные заступом земляные черви. Не слышно воплей и проклятий. Медленно и благообразно движутся безжизненные силуэты святых старцев Макара Ивановича и Зосимы,
сидит на террасе своей
дачи святой эпилептик Мышкин. Трепетные, нежнейшие мечты Достоевского о невозможном и недостижимом носятся над этими образами. Нездешние отсветы падают
на них и озаряют весь мир вокруг. И от нездешнего этого света слабо начинает оживать мертвая здешняя жизнь.
— Ваня с Мишей… Смотрю я
на дачу, что напротив, а они
сидят и чай пьют. Миша уже умеет сам чай пить… Видел, что вчера перевозились? Это они приехали!
В описываемый вечер
на террасе этой
дачи сидели Грохольский и Лиза.
Лиза не отвечала. Ее занимал шарабан, подъехавший к воротам
дачи vis-а-vis… Какая миленькая лошадка привезла этот шарабан! Среднего роста, небольшая, грациозная… В шарабане
сидел какой-то господин в цилиндре.
На коленях его, болтая ручонками, заседал ребенок лет трех, по-видимому мальчишка… Он болтал ручонками и покрикивал от восторга…
Лиза по-прежнему
сидела на террасе и скучно, непонятно глядела
на дачу vis-а-vis и деревья около нее, сквозь которые видно было синее море…
Парк был почти пуст, и лишь редко где мелькали романические пары, но и те сырость гнала по домам. Горданов повернул и пошел к
даче Висленевых, но окна дома были темны, и горничная
сидела на крыльце.
В гостиной было тихо, так тихо, что явственно слышалось, как стучал по потолку залетевший со двора слепень. Хозяйка
дачи, Ольга Ивановна, стояла у окна, глядела
на цветочную клумбу и думала. Доктор Цветков, ее домашний врач и старинный знакомый, приглашенный лечить Мишу,
сидел в кресле, покачивал своею шляпой, которую держал в обеих руках, и тоже думал. Кроме них в гостиной и в смежных комнатах не было ни души. Солнце уже зашло, и в углах, под мебелью и
на карнизах стали ложиться вечерние тени.
Однажды, когда она еще была моложе, красивее и голосистее, у нее
на даче, в антресолях,
сидел Николай Петрович Колпаков, ее обожатель. Было нестерпимо жарко и душно. Колпаков только что пообедал и выпил целую бутылку плохого портвейна, чувствовал себя не в духе и нездорово. Оба скучали и ждали, когда спадет жара, чтоб пойти гулять.
В одно из летних воскресений, часов в пять вечера, Володя, семнадцатилетний юноша, некрасивый, болезненный и робкий,
сидел в беседке
на даче у Шумихиных и скучал.
На террасе
сидит Машенькина maman, женщина добрая, но с предрассудками; взглянув
на взволнованное лицо дочери, она останавливает
на мне долгий взгляд и вздыхает, как бы желая сказать: «Ах, молодежь, даже скрыть не умеете!» Кроме нее
на террасе
сидят несколько разноцветных девиц и между ними мой сосед по
даче, отставной офицер, раненный в последнюю войну в левый висок и в правое бедро.
На террасе одной из изящных
дач Ораниенбаума в кресле-качалке
сидела Маргарита Максимилиановна Гранпа.
На террасе роскошной
дачи графа Петра Васильевича Вельского
сидела Ольга Николаевна Хлебникова с книжкой в руках, задумчиво склоня
на перила свою прекрасную головку.
На берегу, или около той части берега, которая выходила напротив
дачи графини Лаваль, стояли летние деревянные горы, с которых беспрестанно слетали колясочки или кресельцы
на колесцах, и
на них
сидели большею частью пары, причем дама помещалась у кавалера
на коленях и притом всегда жантильничала, выражая жантильность эту криками и визгами, между тем как кавалеры, обнаруживая чрезвычайную храбрость при слетании колесных саночек с вершины горы, заливались истерическим хохотом и сыпали бесчисленное множество немецких вицов, в остроумности которых вполне убеждены были их творцы, молодые булочники, сапожники, портные, слесаря и прочие.
Извозчик,
на котором он ехал в приличном отдалении от пролетки,
на которой
сидела Надежда Николаевна, привез его к
даче графа Белавина.
Почему же Осип Федорович,
сидя у себя
на даче, чувствовал не только физическое, но и нравственное утомление.
Сегодня проснулся раньше обыкновенного, так как идет дождь и
на лицо мое брызнул поток воды, протекающий сквозь крышу в потолке. Расставил по углам для стока воды всю имеющуюся у меня посуду и
сижу в своей
даче в калошах и под зонтиком и придумываю хитрости, чтобы завладеть табачницей, а с нею вместе и табачной лавкой.
Аракчеев
сиживал обыкновенно
на балконе Зиновьевской
дачи или
на береговой террасе, уставленной мраморными вазами с росшими в них кустами алых, белых и желтых роз и оттуда, невидимый с катера, прикрытый густотою растений, зорко наблюдал за всеми движениями своего — как он называл государя Александра Павловича — «благодетеля».
Художник Егор Саввич, живущий
на даче у обер-офицерской вдовы,
сидит у себя
на кровати и предается утренней меланхолии.