Неточные совпадения
В углу, откуда он пришел,
сидел за столом такой же кругленький, как Тагильский, но пожилой, плешивый и очень пьяный бородатый человек с большим животом, с длинными ногами. Самгин поторопился уйти, отказавшись от предложения Тагильского «разделить
компанию».
Один смотрит, подняв брови, как матросы, купаясь, один за другим бросаются с русленей прямо в море и на несколько мгновений исчезают в воде; другой присел над люком и не сводит глаз с того, что делается в кают-компании; третий,
сидя на стуле, уставил глаза в пушку и не может от старости свести губ.
Накрыли столы. Для полномочных и церемониймейстера в гостиной адмиральской каюты. За другим столом
сидел адмирал и трое нас. В столовой посадили одиннадцать человек свиты полномочных и еще десять человек в кают-компании. Для караула отведено было место в батарейной палубе.
Я
сидел в кают-компании, прислушиваясь в недоумении к свисту ветра между снастей и к ударам волн в бока судна.
В ложе теперь
сидел он только с Веревкиным, а остальная
компания нагружалась в буфете.
Гость ждал и именно
сидел как приживальщик, только что сошедший сверху из отведенной ему комнаты вниз к чаю составить хозяину
компанию, но смирно молчавший ввиду того, что хозяин занят и об чем-то нахмуренно думает; готовый, однако, ко всякому любезному разговору, только лишь хозяин начнет его.
Молчание
компании как бы вдруг, однако, поразило его, и он стал обводить всех ожидающими чего-то глазами: «Что же мы, однако,
сидим, что же вы ничего не начинаете, господа?» — как бы говорил осклабленный взор его.
А между этих дел он
сидит, болтает с детьми; тут же несколько девушек участвуют в этом разговоре обо всем на свете, — и о том, как хороши арабские сказки «Тысяча и одна ночь», из которых он много уже рассказал, и о белых слонах, которых так уважают в Индии, как у нас многие любят белых кошек: половина
компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные; другая половина
компании отстаивает белых кошек.
Умчались к «Яру» подвыпившие за обедом любители «клубнички», картежники перебирались в игорные залы, а за «обжорным» столом в ярко освещенной столовой продолжали заседать гурманы, вернувшиеся после отдыха на мягких диванах и креслах гостиной, придумывали и обдумывали разные заковыристые блюда на ужин, а накрахмаленный повар в белом колпаке делал свои замечания и нередко одним словом разбивал кулинарные фантазии, не считаясь с тем, что за столом
сидела сплоченная
компания именитого московского купечества.
В трактире всегда
сидели свои люди, знали это, и никто не обижался. Но едва не случилась с ним беда. Это было уже у Тестова, куда он перешел от Турина. В зал пришел переведенный в Москву на должность начальника жандармского управления генерал Слезкин. Он с
компанией занял стол и заказывал закуску. Получив приказ, половой пошел за кушаньем, а вслед ему Слезкин крикнул командирским голосом...
Галактион сам стал у штурвала, чтобы проехать как можно дальше. Ненагруженный пароход
сидел всего на четырех четвертях, а воды в Ключевой благодаря ненастью в горах было достаточно. Но не прошло и четверти часа, как на одном повороте «
Компания» врезалась в мель.
Галактион действительно прервал всякие отношения с пьяной запольской
компанией,
сидел дома и бывал только по делу у Стабровского. Умный поляк долго приглядывался к молодому мельнику и кончил тем, что поверил в него. Стабровскому больше всего нравились в Галактионе его раскольничья сдержанность и простой, но здоровый русский ум.
Сидя где-нибудь в гостях, доктор вдруг схватывался и уходил домой, несмотря на все уговоры недавних приятелей посидеть и не лишать
компании.
В
компании сидит, потупя глаза, но во весь день от окошка не отходит и пялит глаза на всякого мужчину.
— Однако же ты всю
компанию разогнал; сам вот в родительском доме
сидишь, не проказишь. Что ж, хорошо. Дом-то твой или ваш общий?
«Поедемте, господа, всей
компанией сегодня в театр, пусть он здесь
сидит, коли выйти не хочет, я для него не привязана.
Зачем шатался на прииски Петр Васильич, никто хорошенько не знал, хотя и догадывались, что он спроста не пойдет время тратить. Не таковский мужик… Особенно недолюбливал его Матюшка, старавшийся в
компании поднять на смех или устроить какую-нибудь каверзу. Петр Васильич относился ко всему свысока, точно дело шло не о нем. Однако он не укрылся от зоркого и опытного взгляда Кишкина. Раз они
сидели и беседовали около огонька самым мирным образом. Рабочие уже спали в балагане.
Раз вечером, когда Матюшка
сидел таким образом у огонька и разговаривал на излюбленную тему о деньгах, случилось маленькое обстоятельство, смутившее всю
компанию, а Матюшку в особенности.
Родион Потапыч
сидел на своей Рублихе и ничего не хотел знать. Благодаря штольне углубление дошло уже до сорок шестой сажени. Шахта стоила громадных денег, но за нее поэтому так и держались все. Смертельная болезнь только может подтачивать организм с такой последовательностью, как эта шахта. Но Родион Потапыч один не терял веры в свое детище и боялся только одного: что
компания не даст дальнейших ассигновок.
Третья комната была полна гостей; Илья Артамонович
сидел на диване, возле него
сидел Пармен Семеныч, потом, стоя и
сидя, местились другие, а из уголка несся плач, собравший сюда всю
компанию.
После обеда, когда вся
компания сидела за стаканами вина, разговор принял настолько непринужденный характер, что даже Нина Леонтьевна сочла за лучшее удалиться восвояси. Лаптев пил много, но не пьянел, а только поправлял свои волнистые белокурые волосы. Когда Сарматов соврал какой-то очень пикантный и невозможный анекдот из бессарабской жизни, Лаптев опять спросил у Прейна, что это за человек.
Разбитной. А он об вас очень помнит… как же! Часто, знаете, мы
сидим en petit comité: [в маленькой
компании (франц.).] я, князь, княжна и еще кто-нибудь из преданных… и он всегда вспоминает: а помнишь ли, говорит, какие мы ананасы ели у Налетова — ведь это, братец, чудо! а спаржа, говорит, просто непристойная!.. Препамятливый старикашка! А кстати, вы знакомы с княжной?
Я
сидел с краю
компании, а рядом со мною помещался неизвестный юноша, до такой степени беловолосый, что я заподозрел: непременно это должен быть «скиталец» из Котельнического уездного училища, который каким-то чудом попал в Германию.
К объяснению всего этого ходило, конечно, по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные в свою пользу распоряжения по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы в Петербурге в одной торговой
компании, в которой князь был распорядителем и в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы; отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него не жалела и, как известно по маклерским книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать, по нескольку часов
сидят вдвоем, затворившись в кабинете — и так далее…
И не пил ничего, кроме одного стакана шампанского, которое только пригубливал для порядка, чтобы
компанию не расстраивать или не обидеть тех, с кем за столом
сидит.
Как-то
сидела в редакции «Гусляра»
компания, в которой был и Л.Н. Граве. Говорили о стихах Леопарди. Входит Н.И. Пастухов и садится. Л.Н. Граве обращается к нему, как бы продолжая наш разговор...
Субботы в редакции были сборными днями: получали гонорар, сдавали и обсуждали всей
компанией материал на следующий номер, а постоянный художник и карикатурист редакции Д.Н. Чичагов
сидел обыкновенно молча в углу и делал зарисовки.
Сидела как-то в ресторане «Петергоф» тесная
компания сотрудников одной газеты и решила вышутить Н.П. Ланина.
Сидели мы как-то в кабинете Ф.И. Благова,
компанией, и весело разговаривали. Неожиданно входит В.М. Дорошевич — «горд и ясен», во фраке. Только что он раскрыл рот, чтобы сделать какое-то распоряжение, как я его перебил...
В этот день Падди и его
компания были особенно веселы и шумны. Они ходили по кабачкам, много пили и угощали Дыму. Дыма вернулся с ними красный, говорил громко, держался особенно развязно. Матвей
сидел на своей постели, около газового рожка, и, пристроив небольшой столик, читал библию, стараясь не обращать внимания на поведение Дымы.
Когда в
компании был Хряпов, он
сидел где-нибудь в сторонке, молчал, мигая слезоточивыми глазками, а потом, один на один, говорил Кожемякину, с горькой хрипотой в голосе и приглушённым смешком...
— Клянусь… — начал он, но я уже встал. Не знаю, продолжал он
сидеть на ступенях подъезда или ушел в кабак. Я оставил его в переулке и вышел на площадь, где у стола около памятника не застал никого из прежней
компании. Я спросил Кука, на что получил указание, что Кук просил меня идти к нему в гостиницу.
Через час вся
компания сидела опять в садике «Розы», и опять стояла бутылка водки, окруженная разной трактирной снедью. Все опохмелялись с каким-то молчаливым ожесточением, хлопая рюмку за рюмкой. Исключение представлял только один я, потому что не мог даже видеть, как другие пьют. Особенно усердствовал вернувшийся с безуспешных поисков Порфир Порфирыч и сейчас же захмелел. Спирька продолжал над ним потешаться и придумывал разные сентенции.
— Перестаньте грешить-то, Порфир Порфирыч… У нас молодым женщинам не пригоже в мужской
компании одним
сидеть. Ежели бы другие женщины были, тогда другое дело: вот вы бы с супругой приехали…
Кирша вошел и расположился преспокойно в переднем углу. Когда же приказчик, а за ним молодые и вся свадебная
компания перебрались понемногу в избу, то взоры обратились на уродливую старуху, которая,
сидя на полатях, покачивалась из стороны в сторону и шептала какие-то варварские слова. Кирша заметил на полу, под самыми полатями, несколько снопов соломы, как будто без намерения брошенных, которые тотчас напомнили ему, чем должна кончиться вся комедия.
Гришка
сидел обыкновенно рядышком, рука в руку, или обнявшись с Захаром; остальные члены веселой
компании работали вкривь и вкось веслами, пели песни, раскачивали лодку или распивали вино.
Тут
сидел один из ближайших приятелей Захара. Лишнее говорить, что он пользовался точно так же дружбою приемыша. То был рыжий и косой парень, но лихой и разбитной гуляка, по прозванию Семион, или Севка-Глазун. Этот Семион, или Севка, держался обычая пропивать в воскресенье все то, что зарабатывал в продолжение недели, если только не успевал заблаговременно проигрывать заработки в три листка. В
компании, где Захар играл роль коновода, Севка был чем-то вроде есаула.
Лаптева не приглашали с собой, потому что обыкновенно он не ездил за город и потому что у него
сидел теперь брат; но он понял это так, что его общество скучно для них, что он в этой веселой, молодой
компании совсем лишний.
А. А. Блока до этого я видел только раз в «Славянском базаре», в
компании с молодыми людьми. Они проходили мимо нас к выходу, и среди них я невольно залюбовался Блоком. Сюртук ловко
сидел на его фигуре, и его свежее лицо показалось мне знакомым: где это я его видел? Лицо, глаза и рамка курчавых волос, будто с портрета Байрона, пластические движения стройного тела — все вместе напоминало мне кого-то близкого.
Компания расположилась на крайнем звене плота, выдвинутого далеко в пустынную гладь реки. На плоту были настланы доски, посреди их стоял грубо сколоченный стол, и всюду были разбросаны пустые бутылки, корзины с провизией, бумажки конфет, корки апельсин… В углу плота насыпана груда земли, на ней горел костер, и какой-то мужик в полушубке,
сидя на корточках, грел руки над огнем и искоса поглядывал в сторону господ. Господа только что съели стерляжью уху, теперь на столе пред ними стояли вина и фрукты.
Вечером этого дня Фома и Ежов
сидели в
компании людей с серыми лицами, за городом, у опушки рощи.
Князь более месяца никогда почти не бывал дома и говорил жене, что он вступил в какое-то торговое предприятие с
компанией, все утро
сидит в их конторе, потом, с
компанией же, отправляется обедать в Троицкий, а вечер опять в конторе.
Я в самом грустном расположении духа вернулся к моим товарищам и нашел
компанию в значительно увеличенном составе. Новыми лицами оказались: адвокат Ненаедов, устьсысольский купеческий сын Беспортошный и знаменитая девица Сюзетта. Сюзетта председательствовала на банкете и была пьяна. Купеческий сын, в качестве временного нанимателя,
сидел возле нее и говорил...
Хотя этот человек
сидит за своим столом одиноко, но что не кто другой, а именно он составляет настоящий центр
компании — в этом нельзя усомниться.
— Шабаш… закурил… Сейчас от него.
Сидит в гостинице, девчонка с ним с Пашкиной барки, и таку
компанию завели — разливанное море. Всякого водкой накачивает, только пей. Я, грешный человек, впервой разрешил у него: ошарашил-таки стаканчика три. Водка не водка, а такое вино забористое… Любит попировать наш Осип Иваныч!
В эту же
компанию замешался толстый подрядчик, который мешком
сидел на лошади, тяжело вздыхал и был без всякого оружия, кроме небольшой березовой ветки, которой он не без ловкости отгонял овод с лошади Муфеля.
Константин. Для куражу, дяденька, для куражу. Коль скоро вы меня в свою
компанию принимаете, должен же я понимать себя, значит, должен я вас веселить. А если я буду повеся нос
сидеть, скука, канитель… для чего я вам тогда нужен?
Грознов. Нет, ничего: там и хорошие люди
сидят, значительные,
компания хорошая. А бедному человеку — так и на что лучше: покойно, квартира теплая, готовая, хлеб все больше пшеничный.
Теперь,
сидя на земле у дверей ночлежки в кругу своих товарищей, он хвастливо начал рассказывать, что его давно уже зовет Редька жить с ней, но он не идет к ней, не хочет уйти из
компании.
В нашей избе горел сальный огарок, тускло освещая неприглядную внутренность избы Гаврилы Ивановича: передний угол, оклеенный остатками обоев, с образом суздальской работы; расписной синий стол с самоваром, около которого
сидела наша
компания; дремавших около печки баб, белевшие на полатях головы ребятишек, закопченный черный потолок, тульское ружье на стенке с развешанным около охотничьим прибором и т. д.