Неточные совпадения
Вот уже полтора месяца, как я
в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту… я один;
сижу у окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
На другой день рано утром мы ее похоронили за
крепостью, у речки, возле того места, где она
в последний раз
сидела; кругом ее могилки теперь разрослись кусты белой акации и бузины. Я хотел было поставить крест, да, знаете, неловко: все-таки она была не христианка…
— А Бог его знает! Живущи, разбойники! Видал я-с иных
в деле, например: ведь весь исколот, как решето, штыками, а все махает шашкой, — штабс-капитан после некоторого молчания продолжал, топнув ногою о землю: — Никогда себе не прощу одного: черт меня дернул, приехав
в крепость, пересказать Григорью Александровичу все, что я слышал,
сидя за забором; он посмеялся, — такой хитрый! — а сам задумал кое-что.
— Революционеров к пушкам не допускают, даже тех, которые
сидят в самой Петропавловской
крепости. Тут или какая-то совершенно невероятная случайность или — гадость, вот что! Вы сказали — депутация, — продолжал он, отхлебнув полстакана вина и вытирая рот платком. — Вы думаете — пойдут пятьдесят человек? Нет, идет пятьдесят тысяч, может быть — больше! Это, сударь мой, будет нечто вроде… крестового похода детей.
Только свинья так же неопрятна, как и у нас, и так же неистово чешет бок об угол, как будто хочет своротить весь дом, да кошка,
сидя в палисаднике, среди мирт, преусердно лижет лапу и потом мажет ею себе голову. Мы прошли мимо домов, садов, по песчаной дороге, миновали
крепость и вышли налево за город.
—
В таком случае… конечно… я не смею… — и взгляд городничего выразил муку любопытства. Он помолчал. — У меня был родственник дальний, он
сидел с год
в Петропавловской
крепости; знаете, тоже, сношения — позвольте, у меня это на душе, вы, кажется, все еще сердитесь? Я человек военный, строгий, привык; по семнадцатому году поступил
в полк, у меня нрав горячий, но через минуту все прошло. Я вашего жандарма оставлю
в покое, черт с ним совсем…
Года за полтора перед тем познакомились мы с
В., это был своего рода лев
в Москве. Он воспитывался
в Париже, был богат, умен, образован, остер, вольнодум,
сидел в Петропавловской
крепости по делу 14 декабря и был
в числе выпущенных; ссылки он не испытал, но слава оставалась при нем. Он служил и имел большую силу у генерал-губернатора. Князь Голицын любил людей с свободным образом мыслей, особенно если они его хорошо выражали по-французски.
В русском языке князь был не силен.
В пограничных городах и
крепостях не
сидели, побед и одолений не одерживали, кресты целовали по чистой совести, кому прикажут, беспрекословно.
Под бельэтажем нижний этаж был занят торговыми помещениями, а под ним, глубоко
в земле, подо всем домом между Грачевкой и Цветным бульваром
сидел громаднейший подвальный этаж, весь сплошь занятый одним трактиром, самым отчаянным разбойничьим местом, где развлекался до бесчувствия преступный мир, стекавшийся из притонов Грачевки, переулков Цветного бульвара, и даже из самой «Шиповской
крепости» набегали фартовые после особо удачных сухих и мокрых дел, изменяя даже своему притону «Поляковскому трактиру» на Яузе, а хитровская «Каторга» казалась пансионом благородных девиц по сравнению с «Адом».
Еще тут же я узнал, что некто Медокс,который 18-ти лет посажен был
в Шлиссельбургскую
крепость и
сидел там 14 лет, теперь
в Вятке живет на свободе.
В «Русских ведомостях» изредка появлялись мои рассказы. Между прочим, «Номер седьмой», рассказ об узнике
в крепости на острове среди озер. Под заглавием я написал: «Посвящаю Г.А. Лопатину», что, конечно, прочли
в редакции, но вычеркнули. Я посвятил его
в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда
сидел в Шлиссельбурге, и даже моего узника звали
в рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг прекрасный…»
— Да вот что, хозяин: беда случилась, хуже смерти пришлось; схватили окаянные опричники господина моего, повезли к Слободе с великою
крепостью,
сидит он теперь, должно быть,
в тюрьме, горем крутит, горе мыкает; а за что
сидит, одному богу ведомо; не сотворил никакого дурна ни перед царем, ни перед господом; постоял лишь за правду, за боярина Морозова да за боярыню его, когда они лукавством своим, среди веселья, на дом напали и дотла разорили.
— Да как же, помилуйте: и губастый, и страшный, и
в крепости сидел, и на свободу вышел, и фамилия ему Термосесов.
— Гм! Ну, этого я не слыхал о нем, а он по какой-то студенческой истории
в крепости сидел.
У той
в это время
сидел Миклаков, и они разговаривали о князе, который, после объяснения с княгиней, решительно осыпал ее благодеяниями: сначала он прислал княгине с управляющим брильянты покойной своей матери, по крайней мере, тысяч на сто; потом — купчую
крепость на имение, приносящее около пятнадцати тысяч годового дохода.
Раз, часу во втором утра, Бегушев
сидел, по обыкновению,
в одной из внутренних комнат своих, поджав ноги на диване, пил кофе и курил из длинной трубки с очень дорогим янтарным мундштуком: сигар Бегушев не мог курить по
крепости их, а папиросы презирал.
В крепости, где
сидели осужденные террористы, находилась колокольня с старинными часами.
В эти дни старые хитрые балаклавские листригоны
сидели по кофейням, крутили самодельные папиросы, пили крепкий бобковый кофе с гущей, играли
в домино, жаловались на то, что погода не пускает, и
в уютном тепле, при свете висячих ламп, вспоминали древние легендарные случаи, наследие отцов и дедов, о том, как
в таком-то и
в таком-то году морской прибой достигал сотни саженей вверх и брызги от него долетали до самого подножия полуразрушенной Генуэзской
крепости.
Батальон, с которым я шел из
крепости N, тоже был
в ауле. Капитан
сидел на крыше сакли и пускал из коротенькой трубочки струйки дыма самброталического табаку с таким равнодушным видом, что, когда я увидал его, я забыл, что я
в немирном ауле, и мне показалось, что я
в нем совершенно дома.
Но уютно, как
в крепости,
сидели они за стенами своего ничтожества и роковой слепоты, и распылялись все мои слова об их непроницаемые лбы!