Неточные совпадения
В голове чепуха, всё женихи
сидят.
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли.
Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной;
в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то
голова с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да
в бороду усмехается.
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом
в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное
в вицмундир,
сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала,
в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова
голова… Письмоводитель выбежал
в таком смятении, что зубы его стучали.
Бетси, одетая по крайней последней моде,
в шляпе, где-то парившей над ее
головой, как колпачок над лампой, и
в сизом платье с косыми резкими полосами на лифе с одной стороны и на юбке с другой стороны,
сидела рядом с Анной, прямо держа свой плоский высокий стан и, склонив
голову, насмешливою улыбкой встретила Алексея Александровича.
Аннушка вышла, но Анна не стала одеваться, а
сидела в том же положении, опустив
голову и руки, и изредка содрогалась всем телом, желая как бы сделать какой-то жест, сказать что-то и опять замирая.
Алексей Александрович забыл о графине Лидии Ивановне, но она не забыла его.
В эту самую тяжелую минуту одинокого отчаяния она приехала к нему и без доклада вошла
в его кабинет. Она застала его
в том же положении,
в котором он
сидел, опершись
головой на обе руки.
Анна
в сером халате, с коротко остриженными, густою щеткой вылезающими черными волосами на круглой
голове,
сидела на кушетке.
Вернувшись от больного на ночь
в свои два нумера, Левин
сидел, опустив
голову, не зная, что делать.
Варенька
в шляпе и с зонтиком
в руках
сидела у стола, рассматривая пружину, которую сломала Кити. Она подняла
голову.
Алексей Александрович задумался, как показалось приказчику, и вдруг, повернувшись, сел к столу. Опустив
голову на руки, он долго
сидел в этом положении, несколько раз пытался заговорить и останавливался.
Алексей Александрович прошел
в ее кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле
сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая
голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Пробираясь берегом к своей хате, я невольно всматривался
в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то
в белом
сидел на берегу; я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег
в траве над обрывом берега; высунув немного
голову, я мог хорошо видеть с утеса все, что внизу делалось, и не очень удивился, а почти обрадовался, узнав мою русалку.
Она
сидела неподвижно, опустив
голову на грудь; пред нею на столике была раскрыта книга, но глаза ее, неподвижные и полные неизъяснимой грусти, казалось,
в сотый раз пробегали одну и ту же страницу, тогда как мысли ее были далеко…
Смотрю:
в прохладной тени его свода, на каменной скамье
сидит женщина,
в соломенной шляпке, окутанная черной шалью, опустив
голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо.
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне
в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она
сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая
голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
— Вот он вас проведет
в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув
головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил
в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.)
в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их
в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и
в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами,
сидел один, как солнце, председатель.
Когда взошел он
в светлый зал, где повсюду за письменными лакированными столами
сидели пишущие господа, шумя перьями и наклоня
голову набок, и когда посадили его самого, предложа ему тут же переписать какую-то бумагу, — необыкновенно странное чувство его проникнуло.
— Константин! пора вставать, — сказала хозяйка, приподнявшись со стула. Платонов приподнялся, Костанжогло приподнялся, Чичиков приподнялся, хотя хотелось ему все
сидеть да слушать. Подставив руку коромыслом, повел он обратно хозяйку. Но
голова его не была склонена приветливо набок, недоставало ловкости
в его оборотах, потому что мысли были заняты существенными оборотами и соображениями.
Сидят они на том же месте, одинаково держат
голову, их почти готов принять за мебель и думаешь, что отроду еще не выходило слово из таких уст; а где-нибудь
в девичьей или
в кладовой окажется просто: ого-го!
Мысль о ней как-то особенно не варилась
в его
голове: как ни переворачивал он ее, но никак не мог изъяснить себе, и все время
сидел он и курил трубку, что тянулось до самого ужина.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она
в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько
в щелку,
И что же видит?.. за столом
Сидят чудовища кругом:
Один
в рогах, с собачьей мордой,
Другой с петушьей
головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.
Она другой рукой берет меня за шею, и пальчики ее быстро шевелятся и щекотят меня.
В комнате тихо, полутемно; нервы мои возбуждены щекоткой и пробуждением; мамаша
сидит подле самого меня; она трогает меня; я слышу ее запах и голос. Все это заставляет меня вскочить, обвить руками ее шею, прижать
голову к ее груди и, задыхаясь, сказать...
И глаза ее вдруг наполнились слезами; быстро она схватила платок, шитый шелками, набросила себе на лицо его, и он
в минуту стал весь влажен; и долго
сидела, забросив назад свою прекрасную
голову, сжав белоснежными зубами свою прекрасную нижнюю губу, — как бы внезапно почувствовав какое укушение ядовитого гада, — и не снимая с лица платка, чтобы он не видел ее сокрушительной грусти.
Андрий схватил мешок одной рукой и дернул его вдруг так, что
голова Остапа упала на землю, а он сам вскочил впросонках и,
сидя с закрытыми глазами, закричал что было мочи: «Держите, держите чертова ляха! да ловите коня, коня ловите!» — «Замолчи, я тебя убью!» — закричал
в испуге Андрий, замахнувшись на него мешком.
Выговорив самое главное, девушка повернула
голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен
сидел понурясь, сцепив пальцы рук между колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он поднял
голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась
сидеть рядом и, продев свою легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу
в лицо, продолжала с деланым оживлением...
Осторожно отвел он рукою салоп и увидал, что тут стоит стул, а на стуле
в уголку
сидит старушонка, вся скрючившись и наклонив
голову, так что он никак не мог разглядеть лица, но это была она.
Самая маленькая девочка, лет шести, спала на полу, как-то
сидя, скорчившись и уткнув
голову в диван.
(Подпирает
голову рукой и
сидит в забытьи.)
У окна
сидела старушка
в телогрейке и с платком на
голове.
Аркадий обратился к Кате. Она
сидела в том же положении, только еще ниже опустила
голову.
Однажды, часу
в седьмом утра, Базаров, возвращаясь с прогулки, застал
в давно отцветшей, но еще густой и зеленой сиреневой беседке Фенечку. Она
сидела на скамейке, накинув по обыкновению белый платок на
голову; подле нее лежал целый пук еще мокрых от росы красных и белых роз. Он поздоровался с нею.
В беседке
сидела Фенечка с Дуняшей и Митей. Базаров остановился, а Аркадий кивнул
головою Фенечке, как старый знакомый.
«Уж не несчастье ли какое у нас дома?» — подумал Аркадий и, торопливо взбежав по лестнице, разом отворил дверь. Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз, вероятно, открыл бы
в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на
голове,
сидел он на оконнице; он не поднялся и тогда, когда Аркадий бросился с шумными восклицаниями к нему на шею.
Вечером того же дня Одинцова
сидела у себя
в комнате с Базаровым, а Аркадий расхаживал по зале и слушал игру Кати. Княжна ушла к себе наверх; она вообще терпеть не могла гостей, и
в особенности этих «новых оголтелых», как она их называла.
В парадных комнатах она только дулась; зато у себя, перед своею горничной, она разражалась иногда такою бранью, что чепец прыгал у ней на
голове вместе с накладкой. Одинцова все это знала.
Особенно бесцеремонно шумели за большим столом у стены, налево от него, — там
сидело семеро, и один из них, высокий, тонкий, с маленькой
головой, с реденькими усами на красном лице, тенористо и задорно врезывал
в густой гул саркастические фразы...
Из окон дома тоже торчали
головы, а
в одном из них
сидел сапожник и быстро, однообразно, безнадежно разводил руками, с дратвой
в них.
Сморщив пятнистое лицо, покачиваясь, дергая
головою, Лютов стал похож на человека, который,
сидя в кабинете дантиста, мучается зубной болью.
Через стул от Кутузова
сидел, вскинув руки за шею, низко наклонив
голову, незнакомый
в широком, сером костюме, сначала Клим принял его за пустое кресло
в чехле.
Через несколько минут, проводив Спиваков и возвратясь
в сад, Клим увидал мать все там же, под вишней, она
сидела, опустив
голову на грудь, закинув руки на спинку скамьи.
У окна
сидел и курил человек
в поддевке, шелковой шапочке на
голове, седая борода его дымилась, выпуклыми глазами он смотрел на человека против него, у этого человека лицо напоминает благородную морду датского дога — нижняя часть слишком высунулась вперед, а лоб опрокинут к затылку, рядом с ним дремали еще двое, один безмолвно, другой — чмокая с сожалением и сердито.
Впереди и вправо от него
сидел человек
в сером костюме, с неряшливо растрепанными волосами на
голове; взмахивая газетой, он беспокойно оглядывался, лицо у него длинное, с острой бородкой, костлявое, большеглазое.
Через два часа Клим Самгин
сидел на скамье
в парке санатории, пред ним
в кресле на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его, похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было
в них что-то сонное, тупое. Ветер поднимал дыбом поредевшие волосы на его
голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина...
В кабинете он зажег лампу, надел туфли и сел к столу, намереваясь работать, но, взглянув на синюю обложку толстого «Дела М. П. Зотовой с крестьянами села Пожога», закрыл глаза и долго
сидел, точно погружаясь во тьму, видя
в ней жирное тело с растрепанной серой
головой с фарфоровыми глазами, слыша сиплый, кипящий смех.
— Да, тяжелое время, — согласился Самгин.
В номере у себя он прилег на диван, закурил и снова начал обдумывать Марину. Чувствовал он себя очень странно; казалось, что
голова наполнена теплым туманом и туман отравляет тело слабостью, точно после горячей ванны. Марину он видел пред собой так четко, как будто она
сидела в кресле у стола.
Прислушиваясь к себе, Клим ощущал
в груди,
в голове тихую, ноющую скуку, почти боль; это было новое для него ощущение. Он
сидел рядом с матерью, лениво ел арбуз и недоумевал: почему все философствуют? Ему казалось, что за последнее время философствовать стали больше и торопливее. Он был обрадован весною, когда под предлогом ремонта флигеля писателя Катина попросили освободить квартиру. Теперь, проходя по двору, он с удовольствием смотрел на закрытые ставнями окна флигеля.
Клим заглянул
в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей,
в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она
сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая.
В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с
головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
—
В сущности, город — беззащитен, — сказал Клим, но Макарова уже не было на крыше, он незаметно ушел. По улице, над серым булыжником мостовой, с громом скакали черные лошади, запряженные
в зеленые телеги, сверкали медные
головы пожарных, и все это было странно, как сновидение. Клим Самгин спустился с крыши, вошел
в дом,
в прохладную тишину. Макаров
сидел у стола с газетой
в руке и читал, прихлебывая крепкий чай.
Козлов особенно отчетливо и даже предупреждающе грозно выговорил цифры, а затем, воинственно вскинув
голову, выпрямился на стуле, как бы
сидя верхом на коне. Его лицо хорька осунулось, стало еще острей, узоры на щеках слились
в багровые пятна, а мочки ушей, вспухнув, округлились, точно ягоды вишни. Но тотчас же он, взглянув на иконы, перекрестился, обмяк и тихо сказал...
Кричал,
сидя в санях извозчика, Туробоев, с забинтованной
головой,
в старой, уродливой шапке, съехавшей ему на затылок.
Пошли
в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом
сидел у стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку.
Сидел Бердников, положив локти на стол и высунув
голову вперед, насколько это позволяла толстая шея.
В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...