Неточные совпадения
В каморку постучалися.
Макар ушел…
Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась.
Приотворила дверь.
К крыльцу карету подали.
«Сам едет?» — Губернаторша! —
Ответил мне Макар
И бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей шубе
барыня,
Чиновничек при ней.
— Вишь, посадила меня ваша
барыня, велела с ней
сидеть, — сказала Агафья Михайловна, дружелюбно улыбаясь на Кити.
Барыни сошли и после небольшого прения о том, кому на какой стороне
сидеть и за кого держаться (хотя, мне кажется, совсем не нужно было держаться), уселись, раскрыли зонтики и поехали.
Кабанова. Чтоб сложа ручки не
сидела, как
барыня!
Сидя одна, она иногда улыбалась так грациозно и мечтательно, что походила на беззаботную, богатую, избалованную
барыню. Или когда, подперев бок рукою или сложив руки крестом на груди, смотрит на Волгу и забудет о хозяйстве, то в лице носится что-то грустное.
Обязанность ее, когда Татьяна Марковна
сидела в своей комнате, стоять, плотно прижавшись в уголке у двери, и вязать чулок, держа клубок под мышкой, но стоять смирно, не шевелясь, чуть дыша и по возможности не спуская с
барыни глаз, чтоб тотчас броситься, если
барыня укажет ей пальцем, подать платок, затворить или отворить дверь, или велит позвать кого-нибудь.
Она
сидела беспечной
барыней, в красивой позе, с сосредоточенной будто бы мыслью или каким-то глубоким воспоминанием и — любила тогда около себя тишину, оставаясь долго в сумерках одна.
И точно, у ней одни мякоти. Она насидела их у себя в своей комнате,
сидя тридцать лет на стуле у окна, между бутылями с наливкой, не выходя на воздух, двигаясь тихо, только около
барыни да в кладовые. Питалась она одним кофе да чаем, хлебом, картофелем и огурцами, иногда рыбою, даже в мясоед.
Только этак мы друг с дружкой
сидим, а ваша Настасья входит и говорит: „Какая-то вас там
барыня спрашивает, осведомляется“.
И у нас, у ног старинных бар и
барынь,
сидели любимые слуги и служанки, шуты, и у нас также кидали им куски, называемые подачкой; у нас привозили из гостей разные сласти или гостинцы.
Еще за столом
сидела толстая-претолстая
барыня, лет сорока пяти, с большими, томными, медленно мигающими глазами, которые она поминутно обращала на капитана.
Вагон, в котором было место Нехлюдова, был до половины полон народом. Были тут прислуга, мастеровые, фабричные, мясники, евреи, приказчики, женщины, жены рабочих, был солдат, были две
барыни: одна молодая, другая пожилая с браслетами на оголенной руке и строгого вида господин с кокардой на черной фуражке. Все эти люди, уже успокоенные после размещения,
сидели смирно, кто щелкая семечки, кто куря папиросы, кто ведя оживленные разговоры с соседями.
— А я, батюшка, не жалуюсь. И слава Богу, что в рыболовы произвели. А то вот другого, такого же, как я, старика — Андрея Пупыря — в бумажную фабрику, в черпальную,
барыня приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть… А Пупырь-то еще на милость надеялся: у него двоюродный племянник в барской конторе
сидит конторщиком; доложить обещался об нем
барыне, напомнить. Вот те и напомнил!.. А Пупырь в моих глазах племяннику-то в ножки кланялся.
— Прекрасная
барыня, — отвечал мальчишка, — ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською; и как ей сказали, что старый смотритель умер, так она заплакала и сказала детям: «
Сидите смирно, а я схожу на кладбище». А я было вызвался довести ее. А
барыня сказала: «Я сама дорогу знаю». И дала мне пятак серебром — такая добрая
барыня!..
Барин в кабинете
сидит,
барыня приказывает или гневается, барчуки учатся, девушки в пяльцах шьют или коклюшки перебирают, а он, Конон, ножи чистит, на стол накрывает, кушанье подает, зимой печки затопляет, смотрит, как бы слишком рано или слишком поздно трубу не закрыть.
— Не божитесь. Сама из окна видела. Видела собственными глазами, как вы, идучи по мосту, в хайло себе ягоды пихали! Вы думаете, что
барыня далеко, ан она — вот она! Вот вам за это! вот вам! Завтра целый день за пяльцами
сидеть!
— Мне что, сударыня, сказывали.
Сидит будто этот Фомка за столом с
барыней, а старого барина, покойника-то, у Фомки за стулом с тарелкой заставят стоять…
— И то сказать… Анна Павловна с тем и встретила, — без тебя, говорит, как без рук, и плюнуть не на что! Людям, говорит, дыхнуть некогда, а он по гостям шляется! А мне, признаться, одолжиться хотелось. Думал, не даст ли богатая
барыня хоть четвертачок на бедность. Куда тебе! рассердилась, ногами затопала! —
Сиди, говорит, один, коли пришел! — заниматься с тобой некому. А четвертаков про тебя у меня не припасено.
— Время такое-с, все разъехамшись… Во всем коридоре одна только Языкова
барыня… Кто в парк пошел, кто на бульваре
сидит… Ко сну прибудут, а теперь еще солнце не село.
Серафима Харитоновна тихо засмеялась и еще раз поцеловала сестру. Когда вошли в комнату и Серафима рассмотрела суслонскую писаршу, то невольно подумала: «Какая деревенщина стала наша Анна! Неужели и я такая буду!» Анна действительно сильно опустилась, обрюзгла и одевалась чуть не по-деревенски. Рядом с ней Серафима казалась
барыней. Ловко сшитое дорожное платье
сидело на ней, как перчатка.
Он безобидно и подробно рассказывал, как
барыня, в кисейном белом платье и воздушном платочке небесного цвета,
сидела на крылечке с колонками, в красном креслице, а Христофор стегал перед нею баб и мужиков.
В первые же дни по приезде мать подружилась с веселой постоялкой, женой военного, и почти каждый вечер уходила в переднюю половину дома, где бывали и люди от Бетленга — красивые
барыни, офицера. Дедушке это не нравилось, не однажды,
сидя в кухне, за ужином, он грозил ложкой и ворчал...
Она не успела еще сойти с лестницы на дорогу (огибающую кругом парк), как вдруг блестящий экипаж, коляска, запряженная двумя белыми конями, промчалась мимо дачи князя. В коляске
сидели две великолепные
барыни. Но, проехав не более десяти шагов мимо, коляска вдруг остановилась; одна из дам быстро обернулась, точно внезапно усмотрев какого-то необходимого ей знакомого.
Я всё
сидел и ждал, в довольно сильном волнении, болтал без умолку, анекдоты рассказывал, смеялся; подсел потом к
барыням.
Сначала подъехала кожаная кибитка, из которой не без труда вытащили двое дюжих рожновских лакеев свою толстую
барыню и взвели на крыльцо, где она и остановилась; потом подъехали необыкновенной величины розвальни, в которых глубоко
сидело что-то похожее на небольшую калмыцкую кибитку или копну сена.
Милая моя сестрица также была испугана и также
сидела на руках своей няни; вдруг вошла княжна-калмычка и сказала, что
барыня спрашивает к себе детей.
— Ну, будут и все сорок, — сказал полковник. По его тону весьма было заметно, что у него некоторый гвоздь
сидел в голове против Фатеевой. «
Барыня шалунья!» — думал он про себя.
Раз вот эта госпожа приставша
сидит и целуется со своим другом милым, — вдруг кухарка эта самая бежит: «Матушка-барыня, барин приехал и прямо в кухню идет!» Ах, боже мой!
И вдруг вспомнил мальчик про то, что у него так болят пальчики, заплакал и побежал дальше, и вот опять видит он сквозь другое стекло комнату, опять там деревья, но на столах пироги, всякие — миндальные, красные, желтые, и
сидят там четыре богатые
барыни, а кто придет, они тому дают пироги, а отворяется дверь поминутно, входит к ним с улицы много господ.
Пустившись на этакое решение, чтобы подслушивать, я этим не удовольнился, а захотел и глазком что можно увидеть и всего этого достиг: стал тихонечко ногами на табуретку и сейчас вверху дверей в пазу щелочку присмотрел и жадным оком приник к ней. Вижу, князь
сидит па диване, а
барыня стоит у окна и, верно, смотрит, как ее дитя в карету сажают.
И точно, я ничего про нее своему барину не сказал, а наутро взял козу и ребенка и пошел опять к лиману, а
барыня уже ждет. Все в ямочке
сидела, а как нас завидела, выскочила, и бегит, и плачет, и смеется, и в обеих ручках дитю игрушечки сует, и даже на козу на нашу колокольчик на красной суконке повесила, а мне трубку, и кисет с табаком, и расческу.
Уездные
барыни, из которых некоторые весьма секретно и благоразумно вели куры с своими лакеями, а другие с дьячками и семинаристами, —
барыни эти, будто бы нравственно оскорбленные, защекотали как сороки, и между всеми ними, конечно, выдавалась исправница, которая с каким-то остервенением начала ездить по всему городу и рассказывать, что Медиокритский имел право это сделать, потому что пользовался большим вниманием этой госпожи Годневой, и что потом она сама своими глазами видела, как эта безнравственная девчонка
сидела, обнявшись с молодым смотрителем, у окна.
Только
сижу я это назавтра вечером за чаем у мать-игуменьи (княжеского рода она у нас),
сидит у ней какая-то тоже
барыня заезжая, большая мечтательница, и
сидит один захожий монашек афонский, довольно смешной человек, по моему мнению.
— Ни дать ни взять он у вас такой теперь, каким был, когда вы исповедовались у вашего ритора; но тогда ведь прошло, — бог даст, и теперь пройдет! — успокоивал ее Сверстов. — Ехать же вам,
барыня, совсем нельзя! Извольте
сидеть дома и ничем не волноваться!
Старуха
барыня и две молодые девушки
сидят в столовой и, не притрогиваясь к вязанью, брошенному на столе, словно застыли в ожидании.
Одним утром она, по обыкновению, собралась встать с постели и не могла. Она не ощущала никакой особенной боли, ни на что не жаловалась, а просто не могла встать. Ее даже не встревожило это обстоятельство, как будто оно было в порядке вещей. Вчера
сидела еще у стола, была в силах бродить — нынче лежит в постели, «неможется». Ей даже покойнее чувствовалось. Но Афимьюшка всполошилась и, потихоньку от
барыни, послала гонца к Порфирию Владимирычу.
— А! Видела я за двадцать лет много честных девушек, которые через год, а то и меньше пропадали в этой проклятой стране… Сначала человек как человек: тихая, скромная, послушная, боится бога, работает и уважает старших. А потом… Смотришь, — начала задирать нос, потом обвешается лентами и тряпками, как ворона в павлиньих перьях, потом прибавляй ей жалованье, потом ей нужен отдых два раза в неделю… А потом уже
барыня служи ей, а она хочет
сидеть сложа руки…
Барыне, видно, это понравилось. Она
сидела на стуле, не отнимала руки и глядела на лозищан, жалостно кивая головой.
— Потому что море… А письма от Осипа не будет… И
сидеть здесь, сложа руки… ничего не высидим… Так вот, что я скажу тебе, сирота. Отведу я тебя к той
барыне… к нашей… А сам посмотрю, на что здесь могут пригодиться здоровые руки… И если… если я здесь не пропаду, то жди меня… Я никогда еще не лгал в своей жизни и… если не пропаду, то приду за тобою…
Опять ругательство, и опять ленты немецкого чепца возмущаются. Ваську бесит то, что немка продолжает
сидеть, не то что русская
барыня, которая сейчас бы убежала и даже дверь за собой затворила бы на крючок. Ваське остается только выдерживать характер, и он начинает ругаться залпами, не обращаясь ни к кому, а так, в пространство, как лает пес. Крахмальный чепчик в такт этих залпов вздрагивает, как осиновый лист, и Ваську это еще больше злит.
— Господи, какая скука! — приветствовала она меня. — Хоть бы кто-нибудь пригласил! Вчера ездила-ездила, вижу, у Чистопольцевых огонь, звонюсь, выходит лакей:
барыне сынка бог послал, а барин
сидят запершись в кабинете и донос пишут… Хоть бы запретили!
«Вот с такой женой не пропадёшь», — думал он. Ему было приятно:
сидит с ним женщина образованная, мужняя жена, а не содержанка, чистая, тонкая, настоящая
барыня, и не кичится ничем перед ним, простым человеком, а даже говорит на «вы». Эта мысль вызвала в нём чувство благодарности к хозяйке, и, когда она встала, чтоб уйти, он тоже вскочил на ноги, поклонился ей и сказал...
Фома молча поклонился ей, не слушая ни ее ответа Маякину, ни того, что говорил ему отец.
Барыня пристально смотрела на него, улыбаясь приветливо. Ее детская фигура, окутанная в какую-то темную ткань, почти сливалась с малиновой материей кресла, отчего волнистые золотые волосы и бледное лицо точно светились на темном фоне.
Сидя там, в углу, под зелеными листьями, она была похожа и на цветок и на икону.
Дон-Кихот же, тоже прогулявшись, хватил старины, от которой чуть не отвык, обабившись: и он и Зинка заметили, что когда они ехали в церковь с «
барыней Аксюткой» (так ее звали крестьяне), то даже лошади шли понуро и сам тарантас все бочил на левую сторону, где
сидела крепкотелая Ингигерда; но когда Дон-Кихот, сразившись и отбив Грайворону, крикнул: «Зинобей!» — все сразу изменилось: одры запряли ушми и полетели, тарантас запрыгал, как скорлупочка по ветру, и сами Зинка и его барин вздохнули родною жизнью.
—
Барыня, я не застала князя, — доложила ей та как-то таинственно, — ждала-ждала, все тамотко
сидела.
Скучно тут только, — соображал барон далее, — возиться с
барынями; они обыкновенно требуют, чтобы с ними
сидели и проводили целые дни; но что ж теперь другое и делать барону было?
—
Барыню больно жаль,
сидит да плачет…
— Не желаю я больше служить! — продолжала она. — Замучилась! Как работа, как в лавке
сидеть день-деньской, по ночам шмыгать за водкой — так это мне, а как землю дарить — так это каторжанке с ее чертенком! Она тут хозяйка,
барыня, а я у ней прислуга! Всё отдайте ей, арестантке, пусть подавится, я уйду домой! Найдите себе другую дуру, ироды окаянные!
Когда возвратился Павел, она даже забыла рассказать ему про грубость Марфы, и, кажется, тем бы все и должно было кончиться; но Марфа
сидела очень долго у прислуги Лизаветы Васильевны, жаловалась на
барыню, рассказывала утреннее происшествие и, к слову, рассказала много кое-чего еще и другого, а именно, что барин хоть ничего и не видит, а барыня-то пришаливает с высоким барином, с Бахтиаровым, что у них переписка, что все будто бы за книжками посылает свою приданную дуру.
Пана полковника, крепко опьяневшего, батенька удостоились сами отвести в свою спальню для опочивания. Прочие же гости расположились где кто попал. Маменьке были заботы снабдить каждого подушкою. Если же случались
барыни, испившие медку, то их проводили в детскую, где взаперти
сидели четыре мои сестры.