Неточные совпадения
—
Молчать! Ты вот лучше училась бы у сестры
Серафимы, как следует уважать мужа… да! И по домашности тоже все запустила… Вон стряпка Матрена ушла.
— Серафима-то Харитоновна все глаза проплакала, — рассказывала попадья тягучим речитативом. — Бьет он ее, Галактион-то. Известно, озверел человек. Слышь, Анфуса-то Гавриловна сколько разов наезжала к Галактиону, уговаривала и тоже плакала.
Молчит Галактион, как пень, а как теща уехала — он опять за свое.
Задёрганный думами, устав от них, Артамонов младший решил
молчать и ждать. Думы о Носкове не оставляли его, он хмурился, чувствовал себя больным, и в обед, когда рабочие выходили из корпусов, он, стоя у окна в конторе, присматривался к ним, стараясь догадаться: кто из них социалист? Неужели — кочегар Васька, чумазый, хромой, научившийся у плотника
Серафима ловко складывать насмешливые частушки?
Рассказывал
Серафим о разбойниках и ведьмах, о мужицких бунтах, о роковой любви, о том, как ночами к неутешным вдовам летают огненные змеи, и обо всём он говорил так занятно, что даже неуёмная дочь его слушала эти сказки
молча, с задумчивой жадностью ребёнка.
Артамонов очень подружился с Утешителем. Время от времени на него снова стала нападать скука, вызывая в нём непобедимое желание пить. Напиваться у брата было стыдно, там всегда торчали чужие люди, а он особенно не хотел показать себя пьяным Поповой. Дома Наталья в такие дни уныло сгибалась, угнетённо
молчала; было бы лучше, если б она ругалась, тогда и самому можно бы ругать её. А так она была похожа на ограбленную и, не возбуждая злобы, возбуждала чувство, близкое жалости к ней; Артамонов шёл к
Серафиму.
Пётр Артамонов
молчал, соображая: верит он себе или нет? А бойкий голосок
Серафима, позванивая словами, утешительно пел...
Из-за чего будет он подчиняться?
Молчать? Когда вся душа вот уже второй день трепещет… Никто не может запретить ему во всем обвинить себя самого. Но допустит ли его
Серафима до разговора с глазу на глаз с Калерией?
Оба пошли оттуда быстро и
молча. Он чувствовал, что
Серафима войдет к нему. Был уже одиннадцатый час. Везде стояла тишина, и только из увеселительного сада, где они когда-то встретились, донесся раскат музыки.