Неточные совпадения
На
секунду он почувствовал, что
разделяет чувство Агафьи Михайловны, недовольство на то, что варят малину без воды, и вообще на чуждое Щербацкое влияние. Он улыбнулся однако и подошел к Кити.
Петр Петрович несколько
секунд смотрел на него с бледным и искривленным от злости лицом; затем повернулся, вышел, и, уж конечно, редко кто-нибудь уносил на кого в своем сердце столько злобной ненависти, как этот человек на Раскольникова. Его, и его одного, он обвинял во всем. Замечательно, что, уже спускаясь с лестницы, он все еще воображал, что
дело еще, может быть, совсем не потеряно и, что касается одних дам, даже «весьма и весьма» поправимое.
За этим
делом его и застала Никонова. Открыв дверь и медленно притворяя ее, она стояла на пороге, и на побледневшем лице ее возмущенно и неестественно выделились потемневшие глаза. Прошло несколько неприятно длинных
секунд, прежде, чем она тихо, с хрипотой в горле, спросила...
Можно было думать, что все там устало за
день, хочет остановиться, отдохнуть, — остановиться в следующую
секунду, на точке, в которой она застанет.
«Это я слышал или читал», — подумал Самгин, и его ударила скука: этот
день, зной, поля, дорога, лошади, кучер и все, все вокруг он многократно видел, все это сотни раз изображено литераторами, живописцами. В стороне от дороги дымился огромный стог сена, серый пепел сыпался с него, на
секунду вспыхивали, судорожно извиваясь, золотисто-красненькие червячки, отовсюду из черно-серого холма выбивались курчавые, синие струйки дыма, а над стогом дым стоял беловатым облаком.
Он просыпается по будильнику. Умывшись посредством машинки и надев вымытое паром белье, он садится к столу, кладет ноги в назначенный для того ящик, обитый мехом, и готовит себе, с помощью пара же, в три
секунды бифштекс или котлету и запивает чаем, потом принимается за газету. Это тоже удобство — одолеть лист «Times» или «Herald»: иначе он будет глух и нем целый
день.
— Шутки в сторону, — проговорил он мрачно, — слушайте: с самого начала, вот почти еще тогда, когда я выбежал к вам давеча из-за этой занавески, у меня мелькнула уж эта мысль: «Смердяков!» Здесь я сидел за столом и кричал, что не повинен в крови, а сам все думаю: «Смердяков!» И не отставал Смердяков от души. Наконец теперь подумал вдруг то же: «Смердяков», но лишь на
секунду: тотчас же рядом подумал: «Нет, не Смердяков!» Не его это
дело, господа!
Надо было держать ухо востро: мог где-нибудь сторожить ее Дмитрий Федорович, а как она постучится в окно (Смердяков еще третьего
дня уверил Федора Павловича, что передал ей где и куда постучаться), то надо было отпереть двери как можно скорее и отнюдь не задерживать ее ни
секунды напрасно в сенях, чтобы чего, Боже сохрани, не испугалась и не убежала.
Все было
делом двух
секунд.
А спондей английских часов продолжал отмеривать
дни, часы, минуты… и наконец домерил до роковой
секунды; старушка раз, вставши, как-то дурно себя чувствовала; прошлась по комнатам — все нехорошо; кровь пошла у нее носом и очень обильно, она была слаба, устала, прилегла, совсем одетая, на своем диване, спокойно заснула… и не просыпалась. Ей было тогда за девяносто лет.
Чтоб дать полное понятие о нашем житье-бытье, опишу целый
день с утра; однообразность была именно одна из самых убийственных вещей, жизнь у нас шла как английские часы, у которых убавлен ход, — тихо, правильно и громко напоминая каждую
секунду.
…Грустно сидели мы вечером того
дня, в который я был в III Отделении, за небольшим столом — малютка играл на нем своими игрушками, мы говорили мало; вдруг кто-то так рванул звонок, что мы поневоле вздрогнули. Матвей бросился отворять дверь, и через
секунду влетел в комнату жандармский офицер, гремя саблей, гремя шпорами, и начал отборными словами извиняться перед моей женой: «Он не мог думать, не подозревал, не предполагал, что дама, что дети, чрезвычайно неприятно…»
Женщина успела выскочить на улицу, оборванец был остановлен и лежал уже на полу: его «успокоили». Это было
делом секунды.
Теперь пожарное
дело в Москве доведено до совершенства, люди воспитанны, выдержанны, снабжены всем необходимым. Дисциплина образцовая — и та же былая удаль и смелость, но сознательная, вооруженная технической подготовкой, гимнастикой, наукой… Быстрота выездов на пожар теперь измеряется
секундами. В чистой казарме, во втором этаже, дежурная часть — одетая и вполне готовая. В полу казармы широкое отверстие, откуда видны толстые, гладко отполированные столбы.
Аглая Ивановна вспыхнула и, верьте не верьте, немножко даже потерялась, оттого ли, что я тут был, или просто увидав Гаврилу Ардалионовича, потому что уж ведь слишком хорош, но только вся вспыхнула и
дело кончила в одну
секунду, очень смешно: привстала, ответила на поклон Гаврилы Ардалионовича, на заигрывающую улыбку Варвары Ардалионовны и вдруг отрезала: «Я только затем, чтобы вам выразить лично мое удовольствие за ваши искренние и дружелюбные чувства, и если буду в них нуждаться, то, поверьте…».
— А ты никогда не мой себе представить… ну, представь сейчас хоть на
секунду… что твоя семья вдруг обеднела, разорилась… Тебе пришлось бы зарабатывать хлеб перепиской или там, скажем, столярным или кузнечным
делом, а твоя сестра свихнулась бы, как и все мы… да, да, твоя, твоя родная сестра… соблазнил бы ее какой-нибудь болван, и пошла бы она гулять… по рукам… что бы ты сказал тогда?
Одну
секунду во мне — то самое несчастное утро, и вот здесь же, возле стола — она рядом с I, разъяренная… Но только
секунду — и сейчас же смыто сегодняшним солнцем. Так бывает, если в яркий
день вы, входя в комнату, по рассеянности повернули выключатель — лампочка загорелась, но как будто ее и нет — такая смешная, бедная, ненужная…
В другое время он ни на
секунду не задумался бы над тем, чтобы убежать из дому на весь
день, хотя бы для этого пришлось спускаться по водосточному желобу из окна второго этажа.
— Хорошо, — ответил он. Потом подумал одну
секунду, вспомнил весь нынешний
день и повторил горячо: — О да, мне сегодня так хорошо, так хорошо! Скажите, отчего вы сегодня такая?
«Нет, я уйду!» — решил Кожемякин, чувствуя необходимость отдыха, подошёл к дивану и виноватым голосом объяснил, что ему надобно сходить в одно место по
делу, а кривой, на
секунду открыв глаза, выговорил почему-то обиженно...
Прошло еще пять
дней, и я настолько окреп, что пешком, без малейшей усталости, дошел до избушки на курьих ножках. Когда я ступил на ее порог, то сердце забилось с тревожным страхом у меня в груди. Почти две недели не видал я Олеси и теперь особенно ясно понял, как была она мне близка и мила. Держась за скобку двери, я несколько
секунд медлил и едва переводил дыхание. В нерешимости я даже закрыл глаза на некоторое время, прежде чем толкнуть дверь…
А между тем у Гордея Евстратыча из этого заурядного проявления вседневной жизни составлялась настоящая церемония: во-первых, девка Маланья была обязана подавать самовар из
секунды в
секунду в известное время — утром в шесть часов и вечером в пять; во-вторых, все члены семьи должны были собираться за чайным столом; в-третьих, каждый пил из своей чашки, а Гордей Евстратыч из батюшкова стакана; в-четвертых, порядок разливания чая, количество выпитых чашек, смотря по временам года и по значениям постных или скоромных
дней, крепость и температура чая — все было раз и навсегда установлено, и никто не смел выходить из батюшкова устава.
Разорванные в нескольких местах порывами ветра, они точно обрушились, но остановленные посреди падения, мигом превратились в груды фантастических развалин, которые продолжали двигаться, меняя с каждою
секундой свой цвет, величину и очертание: то падали они друг на дружку, смешивались, растягивались тяжелыми закругленными массами и принимали вид исполинских темно-синих чудовищ, плавающих по разъяренному морю; то росли, вздымались, как горные хребты, и медленно потом расходились, открывая глубокие долины и пропасти, на
дне которых проносились клочки других облаков; то снова все это смешивалось в один неопределенный хаос, полный страшного движения…
Послать за Захаром нарочного было
делом одной
секунды.
Достигнув того места на конце площадки, куда обыкновенно причаливались лодки, Ваня увидел, что челнока не было. Никто не мог завладеть им, кроме Гришки. Глеб пошел в Сосновку, лежавшую, как известно, на этой стороне реки. На берегу находилась одна только большая четырехвесельная лодка, которою не мог управлять один человек. Ваня недолго раздумывал. Снять с себя одежду, привязать ее на голову поясом — было
делом секунды; он перекрестился и бросился в воду.
Первое движение Дуняши при виде гостей было откинуться поспешно назад; но, рассудив в ту же
секунду, что, сколько ни прятаться, с гостями все-таки приведется провести большую часть
дня, она снова показалась на дороге. Щеки ее горели ярким румянцем; мудреного нет: она готовила обед и целое утро провела против пылающей печки; могло статься — весьма даже могло статься, что краска бросилась в лицо Дуне при виде Ванюши.
— Но пока я выбирал якорь, отец получил удар веслом в грудь — вырвало весла из рук у него — он свалился на
дно без памяти. Мне некогда было помочь ему, каждую
секунду нас могло опрокинуть. Сначала — всё делается быстро: когда я сел на весла — мы уже неслись куда-то, окруженные водной пылью, ветер срывал верхушки волн и кропил нас, точно священник, только с лучшим усердием и совсем не для того, чтобы смыть наши грехи.
Жаркий шум южного
дня, покрытый тяжелым вздохом пушки, на
секунду прижался к нагретым камням мостовых и, снова вскинувшись над улицами, потек в море широкой мутной рекой.
Иванко, упираясь ногами, тянет руль на себя. Паром делает оборот, но вдруг рулевое весло взмахивает в воздухе, и Иванко падает на
дно. Судно «рыскнуло», но через
секунду Иванко, со страхом глядя на отца, сидит на месте.
По счастью, через несколько
секунд девочка, с большим бураком [Бураком называется круглая кадушечка из бересты, с
дном и крышкой.
Матрос ревниво осмотрел шлюпку: дыры не было. Штуцер вместе с уцелевшим веслом валялся на
дне, опутанный набухшим причалом; ствол ружья был полон песку и ила. Аян вынул патрон, промыл ствол и вывел шлюпку на глубину — он торопился; вместе с ним, ни на
секунду не оставляя его, ходила по колена в воде высокая городская девушка.
В два настежь открытые окна спальни глядел ясный летний
день; в саду за окнами, не умолкая ни на одну
секунду, кричали воробьи и сороки.
Настасья Кириловна. Сейчас, отец мой, сию
секунду: мало ли со мной, дурой, приключеньев было. Была я еще молода, жприехали мы с моим благоверным в губернский город; щеки у меня тогда были розовые, малиновые… Сама я была развеселая, вот и повадился к нам один офицер ходить… он у Алексея Яковлевича еще юнкером в роте служил… и ходит он к нам почти каждый
день, и все со мною заговаривает…
За несколько
дней до описываемого случая молодой человек попросил принести чемодан. Федор принес и отошел было, как всегда, пока молодой человек разбирался, но, оглянувшись как-то, староста увидал, что Семенов открыл одну из крышек и стал разбирать книги. Вынув одну из них, он закрыл чемодан и лег с книжкой на нарах. Федор посмотрел несколько
секунд будто в нерешительности, потом подошел к Семенову и сказал...
Много раз мы с Яковом теряли друг друга в густом, местами непроходимом кустарнике. Один раз сучок задел за собачку моего ружья, и оно нежданно выстрелило. От мгновенного испуга и от громкого выстрела у меня тотчас же разболелась голова и так и не переставала болеть целый
день, до вечера. Сапоги промокли, в них хлюпала вода, и отяжелевшие, усталые ноги каждую
секунду спотыкались о кочки. Кровь тяжело билась под черепом, который мне казался огромным, точно разбухшим, и я чувствовал больно каждый удар сердца.
В самом
деле, бывает, что и глубоко спящий человек вдруг открывает глаза, даже приподымает на
секунду голову и оглядывает комнату, затем, через мгновение, без сознания кладет опять голову на подушку и засыпает, ничего не помня.
Все это было
делом нескольких
секунд.
Еще несколько
секунд, и
дно долины опять стало холодно и сине.
Таков мрачный вид картины, которую я имел право набросать на основании вышеизложенных данных. Вопрос, кто был убийцей, по-видимому, не был труден и решался сам собою. Во-первых, убийцей руководили не корыстные цели, а какие-то другие… Подозревать, стало быть, какого-нибудь заблудившегося бродягу или оборванцев, занимавшихся на озере рыбною ловлей, не было надобности. Крик жертвы не мог обезоружить грабителя: снять брошку и часы было
делом одной
секунды…
Тогда Энрико употребил самое решительное средство, он уколол хобот Лолли длинной булавкой… Но в эту
секунду, обвитый страшным хоботом, поднятый на воздух и с силой брошенный вниз, он уже лежал без чувств на песке арены… Впрочем, он на другой
день пришел в себя…
Увидев дядю с семейством, супруги пришли в ужас. Пока дядя говорил и целовался, в воображении Саши промелькнула картина: он и жена отдают гостям свои три комнаты, подушки, одеяла; балык, сардины и окрошка съедаются в одну
секунду, кузены рвут цветы, проливают чернила, галдят, тетушка целые
дни толкует о своей болезни (солитер и боль под ложечкой) и о том, что она урожденная баронесса фон Финтих…
Кровать поставили рядом с роялью. Топорков сбросил одеяло и, задавая княгине вопросы, принялся
раздевать мечущегося Егорушку. Сорочка была сдернута в одну
секунду.
Содержит он в себе 20
дней, 5 часов, 15 минут, 16
секунд.
Совсем другое
дело, если в эти пять
секунд вечной гармонии мне действительно открывается божество, если смятенною своею душою я соприкасаюсь с реально существующею, таинственною и великою первоосновою бытия.
«Высочайшая минута» проходит. Возвращается ненавистное время — призрачная, но неотрывно-цепкая форма нашего сознания. Вечность превращается в жалкие пять
секунд, высшая гармония жизни исчезает, мир снова темнеет и разваливается на хаотические, разъединенные частички. Наступает другая вечность — холодная и унылая «вечность на аршине пространства». И угрюмое время сосредоточенно отмеривает
секунды, часы,
дни и годы этой летаргической вечности.
Если это было просто известное душевное состояние, вызванное, скажем, приближением эпилептического припадка, потрясающею художественною эмоцией или чаркою вина, — то что мне до этих пяти
секунд, если
днями, неделями и месяцами я чувствую вокруг только вечную дисгармонию и страдание?
Два
дня Наташа не отходила от нее. «Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую
секунду как будто со всех сторон обнимала графиню… Три недели Наташа безвыходно жила при матери, и никто не мог ее заменить: она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния.
И мы чистились оба, а счетчик в Моей груди считал, сколько
секунд это продолжалось, и, кажется, прибавил. Потом, впоследствии, слушая его назойливое тиканье, Я стал думать: «Не успею!» Что не успею? Я сам этого не знал, но целых два
дня бешено торопился пить, есть, даже спать: ведь счетчик не дремлет, пока Я лежу неподвижной тушей и сплю!
Часы и
дни дробятся на минуты и
секунды и складываются в месяцы и годы.
Маленький, но щекотливый вопрос: как мог Атлант стать отцом, если он должен был
день и ночь, не отдыхая ни
секунды, держать на плечах своды небесные?